В. Мачернис. Визии. Седьмая

Витаутас Мачернис. Визии. Седьмая

1

На празднике благословения весны и пашенных земель
Был радостью затоплен мой отчий дом.
Пришедший вечер рассеял в окнах весёлый свет,
И  смех прекрасный звучал в нём.

Собрались в доме с запада и с севера родня,
Звучал в речах традиций гордых диалект,
И женщины красивые голову склонив слегка,
В таинственной улыбке постигали речь.

По травам зеленеющим вдаль  светловолосые красотки шли,
А ветер осторожно  их платья просторные развевал  лаская,
И в вечереющей прохладе мальчишки пальцами коснутся их плечей,
Девчонок тайным  ожиданиям отвечая.   

Вино в тот вечер было тёмным а цветы ярки,
Всех ароматом страсти опьяняя,
Водовороты радости разлившейся реки
О чудесах и счастье напевали.

И только в полночь в усталые в глаза проникла тьма,
И стал  по дому плыть снов корабль спокойный.
В моём окне сквозь занавес  шарила лучом  луна,
И светом ярким  взбудоражив сердце беспокойно.

Я сквозь окно увидел  тень равнины,
И на холме на спящем там колосилась рожь.
Сквозь сад я вышел поле , белела где дорога,
К восторженным открытиям призывая всех вперёд.

Над горизонтом темным леса частоколов
Туман бродил, подымаясь кольцом белесым от полей,
Я почему-то про преданье вспомнил про народное
О сказочном цветке для королей.

О если розовым дождём  лепестки цветка лицо иль сердце чьё-то оросят,
То путь избранника солнце  лучом бессмертия покроет,
Из уст его польются лишь волшебные слова,
Желания  охраняя  золотистым пчёльним роем,
А слов мелодия сердечная залечит боль людей
Желаньем тайным повенчает с милостью судьбы своей.

В тот вечер я забыл, что это только лишь легенда
О сказочном цветке для королей,
Ведь молод был я и наивен и пиршества огонь лишь
Стремление моё к духу странствий пробудил,
Парил в лугах весной я на крыльях тихой ночи,
На верность той легенде  настроив чутко очи.

Я шёл в рассвет неспешно, огоньки теряя прошедшей ночи,
А птицы в гнёздах просыпались шумно,
С деревьев мощных капельки росы на землю опускались слёзно,
В туманном небе солнце  дальше поднималось неуклонно.
И в ритуале строгом на трон воссел красавец-луч
Прогнав легенды все с воздушных горных круч.

2

Прошли деньки те дорогие...
Но в сердце всё живут слова  легенды древней той,
И каждый вечер шторма срывают моей мечты той  якорь,
И освобождённая  душа  летит туда, в страну играющих теней,
Там ветер свежий бережёт тепло полей.

И я иду в объятьях ласковых теней дорожных,
И остаётся сзади вся краса душистая полей,
Уже на горизонте замечаю востока пламя вновь я,
И сердцем всем я чувствую близость цветка для  королей.

В свеченье солнца я вернусь в свой дом родимый,
Неся в руках цветок для королей,
И мне навстречу выйдет все родня вдруг,
Светловолосые девчонки и  женщины-красавицы одни,
Пришедшие на праздник благословения земли.

Вильнюс, 1942

С литовского перевёл А.Салминк


Vytautas Macernis. Vizijos.

SEPTINTOJI

I

Anoj pavasario lauku ir zemes laiminimo sventej
Dziaugsminga nuotaika uzliejo mano proteviu namus.
Atejus vakarui pro langus pasipyle smagios sviesos,
Ir pasigirdo juokas istabus,

Nes tolimuju vakaru, saltosios siaures gentys, susirinke i senoliu nama,
Vel prakalbejo isdidzia tevu tarme,
Ir ju grazuoles moterys, graksciai palenke galvas,
Sypsojos vel slaptinga sypsena.

Is kiemo suzaliavusia veja iseje pasivaiksciot aukstos sviesiaplaukes ju mergaites
Staiga pajuto lengva veja supantis palaido rubo vilnyse.
O vakaras vesiais bernioko pirstais liete ju lengvai tepridengtus pecius
Ir kele svaigulinga virpesi slapcia.

Tavakar vynas buvo toks tamsus, ir sviesios geles
Paliejo srovemis kvapus svaigius.
Ir ilgas valandas placiai patvinus dziaugsmo upe
Murmejo apie laimes stebuklus.

Tiktai giliam vidunakty tartum pavarge akys uzsimerke visos sviesos,
Ir pokylio namai paskendo miego ir sapnu rimty.
Vien mano kambario baltu uzuolaidu kuteliais beginejo menesienos spindulys,
Ir sirdyje tebevirpejo vakaro sviesa skaisti.

Pro langa mates seseliuotos placios lygumos
Ir ant sumigusiu kalvu rugiai isplauke.
Ir isejau pro soda i laukus, kur baltas kelias tolumon
Tartum svajone pakereta trauke.

Aplinkui horizonto pakrasciais juodavo tolimu misku grandines,
Zerejo virsum pievu miglos baltos pasikele.
Ir man staiga kazin kodel prisimine keista legenda
Apie pasakiska karaliu gele.

Jeigu roziniai jos lapeliai kam ant veido ar sirdies uzkrinta,
Nemirtingumo saule tam skaisciai dienas nusviecia,
Is jo burnos pasipila skaidrieji zodziai,
Artyn atskambantys tartum biciu auksiniu spiecius,
Ir ju melodija pavergia sirdis vargo ir kancios zmoniu
Slaptuoju neramumo troskimu.

Tavakar pamirsau, jog tai vien tik keista legenda
Apie pasakiska karaliu gele,
Nes as buvau toks jaunas ir jautrus, nes pokylio svaigi liepsna
Many melsvuju toliu ilgesi sukele,
Ir as nuklydau i rytus pavasario nakties laukais,
Tikedamas legendos zodziais istabiais.

Ejau tolyn. O pamazu artejo ryto valandos. Nakties auksiniai ziburiai pavarge geso,
Pasiurpe pauksciai neramiai sujudo savo lizduose.
Nuo medziu dideles bespalves asaros lasejo zemen,
Ir ukanotu dangumi is leto kope saule balzgana.
Ir kasdienybes saltas spindulys
Vel atitolino legendu ir svaju salis.

II

Praejo daug dienu...
Taciau islike sirdyje anos legendos zodziai
Many kas vakaras supleso kasdienybes pancius ir varztus,
Ir issilaisvinus dvasia vel skrenda ten, i nuostabiu sviesu salis,
Kur plaukia vejas, siltas ir gaivus.

Ir as einu per virpancia svelniu seseliu zeme,
Uzu saves palikdamas sumigusius laukus ir kvepianciu kalvu gretas,
Ir kylanciu sirdies pulsavimu jauciu karaliskos geles artuma,
Ir horizonte jau regiu palaimintu rytu liepsnas.

Kai saule suzeres, as grisiu vel i proteviu namus, ant ranku nesdamas karaliu gele,
O pasitikt iseis isdidzios vakaru ir siaures gentys
Ir ju grazuoles moterys, ir aukstos sviesiaplaukes ju mergaites,
Atejusios i zemes laiminimo svente.

[Vilnius, 1942]