Мне снился апрель

Мне снился апрель.
Весна неожиданно ранняя
прониклась целебной тоской
и похотью,
исцеляющей боль и отчаянья.
И время сошло в канитель
рутины людской
и прислонилось
к их смыслам общественной мякотью,
но, вновь ощутив пустоту,
недолго продлилось,
коснувшись их правильных будней
лишь видимой мерой блаженств,
привычно текущих для средств
похожих порой на мечту...
Но май заодно
с похмельной моей преисподней
вернул мне былое безумие
без явных причин на него.
Пустое питье
рождает скупые раздумия
и сны,
умерщвленные крепостью
собственной глупости...
Но
что за нытье?
Кому, как не мне в этой прелести
следить за уходом весны.
Вот только глаза воспаленные
устали от света гнетущего,
им хочется лишь темноты,
и сердцу - подальше от сущего,
от строк,
от мечты.
И тянется время бездонное,
и я в нем от мира далек.
Я словно в глуши.
Здесь нет даже тени от мира,
где ты меня знаешь,
и только невзрачная лира,
коснувшись души,
напомнила мне, что я жив,
что ты, как всегда понимаешь,
о! нет, не мотив
безвольного небытия,
а то, что сейчас ты читаешь.

Мне снился апрель
и время дрожало от фраз,
обреченных стать песней,
ночная разлитая мель
ютила небесную бездную
Я был искушен
бесконечным
и бесконечно родным.
Но всё это - сон...
Всё это дым,
что ветер развеял беспечно.

Да.
Всё это - ветер.
Его объяснить невозможно.
Всё это - сердце поэта, -
попробуйте объясните
и, если не сложно,
поймите...
и даже простите...
только вот нету
ему в этом мире прощения,
и только твое понимание
пытается как-то спасти,
о! нет, не меня,
а только мои вдохновения
и, может, чуть-чуть - ожидания,
меня кляня,
но ты не грусти,
ведь все это - сон,
ведь все это - дым,
меня ненадолго укравший
вот так у тебя окрыленной,
ведь я же любим,
хоть и пропавший...
Мой день обречен
остаться земным
и ночь будет снова бессонной.

Мне снился апрель.
Костры с прошлогодними листьями,
синеющий дым
ложился густой пеленой
на цветущую бель
и берег казался святым...
Меня ожидавшая бестия
вошла на рассвете ко мне
и назва'лась весной,
я притворился, что рад
безумной весне
и время упало в закат
беспробудной бедой.

Весна не при чем...
Я сам всё разбил о высокое
подобие творческих дум
под дождем,
где не так уж важна
душа, а быть может, и ум.
Я выпил свое одинокое
время до дна
и упал в пустоту без него,
но с тоской твоего...

Мне снилась печаль
прикосновений,
наполненных тайной и нежностью
вне времени лет и явлений,
которых не жаль.
Не жаль ни мгновений,
ни вечности
ради того, чтоб коснуться
устами дрожащими
родимых и трепетных плеч
и бояться очнуться,
бояться обресть уходящее
в безумии встреч.

Ночная краса
уходящей весны,
для многих едва ли заметная,
слила'сь с расстоянием тьмы.
И есть в этом что-то бессмертное,
когда небеса
касаются мыслей растроганных
сиянием вечных светил
и временем, сорванным
с пространства, где так же грустят
родные глаза.
Хватило бы сил
не думать о боли
и вновь самому себя вызволить...
и, вырвав впитавшийся яд,
понять, что по прежнему волен,
глядеть на все это лишь издали,
поднявшись над чернью,
о! нет, не в гордыне,
не в праве вознесть свое имя,
а просто в свободе себя,
в свободе добра,
в свободе - остаться безмерней,
целуя тебя.

Вся жизнь, как вчера...
Однако устанешь рассказывать
о том, что рвало'сь и терзало,
и слов слишком мало,
чтоб все передать
и строки в печали оправдывать,
да и некому мне рассказать
о последствиях бала.

Стихи...
нехитрый, казалось бы, промысел, -
немыслимый мрак,
сомнения, домыслы...
Они так плохи',
что ты назвала' их шедеврами.
Пусть так.
Пусть мы будем первыми,
кто выплавил время
в дрожащих руках
в предчувствиях новых страниц,
кто падал в апреле
с осенних ресниц,
не тратя блаженство на страх.

Я буду последним,
кто утром осенним
сольется с туманом прибрежным
и грустной листвой
и уйдет за дождем
в глухую метель,
кто скажет о пасмурном нежно,
надеясь душой,
что уже не окажется сном
сумасшедший апрель.

= 2012 =