Одинокий волк

1.

Ах, не любишь?
Ну, ладно! И точка.
Зарастёт эта боль трын–травой.
Но остался, как волк–одиночка,
И теперь хоть по–волчьему вой.
Ведь за ней в сумасшедшее лето
Не сбежать, и не крикнуть: – Постой!
И горит огонёк сигареты
В полумраке квартиры пустой.
Оказалась любовь интрижкой,
А измена – дорогой в ад…

…Так писал я совсем мальчишкой
Четверть века тому назад
И не ведал, что в ад дорога
Рвом проломится сквозь года.
Лжи и мерзости слишком много,
Их не вычерпать никогда.

2.

Мы были слиты в одно
На трассе жизни земной,
Я думал, нам суждено
Вдвоём уйти в мир иной.
Мы перед Богом клялись
Любить и верить всегда,
Но вот пути разошлись
И понеслись в никуда.

Под стук вагонных колёс,
Под перекличку гудков
Я от невидимых слёз,
Как от железных оков,
Лежу смертельно больной,
Листая прошлые дни,
И остаются со мной
Ночные мысли одни.

Они уносят меня
От изменяющих глаз,
Они уносят меня
От нецелующих губ,
Он уносят меня
От смуты жизненных трасс
Туда, где блики огня
И пенье ангельских труб.

Да, я любил её так,
Как любят только одну,
Но долгий холод и мрак
Сковали веры струну.
Она призналась сама,
Что клятвы стали трухой,
Когда страстей кутерьма
Взошла изменой лихой.

А рельсы тянутся вдаль
Сквозь мглу невидимых слёз,
И бьются сталью о сталь
Круги вагонных колёс,
И льются горечь и гной
Из болевой западни,
И остаются со мной
Ночные мысли одни.

Они уносят меня
От подлой честности фраз,
Они уносят меня
От правды мерзкой, как труп,
Они уносят меня
От этих губ, этих глаз
Туда, где блики огня
И пенье ангельских труб.

3.

Синица в горсти, журавль в облаках,
Прочее – в пустоту.
Чувствую тяжесть твою на руках,
Губ твоих теплоту.
Вижу тебя и слышу тебя,
И не найду ответ:
Как это можно любить, не любя,
Столько бесцветных лет?

Да и напрасно ответ искать,
Нет его, как назло.
Ты позволяешь себя ласкать,
Даришь свое тепло.
Только не скажешь слова «прости».
Что нам теперь слова…
Бьется синица моя в горсти –
Тихо, едва–едва.

4.

Ну, вот – я опять простужен,
Простуда в душе моей.
Она говорит: – Ты мне нужен.
Но врёт, я не нужен ей.

И я обещаю снова
Остаться, но тоже вру.
Так жизненная основа
Ломается на ветру,

На том сквозняке кромешном,
Что чудится нам одним.
И оба мы врём, конечно,
И сами себя казним.

Взлетают слова, как плети,
Обида кидает в дрожь.
А где–то незримый третий
Готовит иную ложь.

5.

Быть может, это и странно вам,
Но право же, господа,
Я верил женщинам и словам
О верности навсегда.

Точнее, верил я лишь одной,
И тем насмешу я вас,
Что мне казалось любви земной
Не кончиться в смертный час.

Мы будем вместе, я так считал,
И в жизни иной, а тут
Пусть громогласно звенит металл
И вихрем снега метут.

Снега мели и металл звучал,
Дни падали чередом,
Я из поездок её встречал,
Не думая о худом.

Теперь зовите меня глупцом
И смехом давитесь всласть, –
Она лгала мне и под венцом,
Где в вечной любви клялась.

Тот хрупкий мир, что доверил ей,
Сломала она сама.
Осенний ветер в душе моей,
А в сердце – зима, зима.

6.

Да только знаю, была она
В тумане минувших лет –
Любовь, которая так верна,
Что лучше и строже нет.
Её не пускали зазря в расход,
Как щепку не жгли дотла.
Но если князь уходил в поход.
Княгиня его ждала.
И до седин не сгибала стан,
Желая с другим уснуть,   
Ведь муж один, он от Бога дан,
А Бога не обмануть.
Пусть век был страшен, враги рвались
В пределы чужих держав,
И жёны с башен кидались вниз,
Младенцев к себе прижав,
Средь лютых стуж и лихих годин
Звучало, как вещий крик:
От Бога – муж, он всего один
И путь без него – тупик.

… А в наше время у блудных жён
Широкая есть тропа,
И плачь Ярославны для них смешон,
И верность её глупа.

7.

Зарубцуются шрамы в душе,
Вспыхнут чувства с удвоенной силой.
Говорят, с милым рай в шалаше…
С милым рай! А когда он не милый,

Этот ветхий и старый шалаш –
Лишь преграда к желанному счастью,
За которой случайная блажь
Обернется сжигающей страстью.

Ты мечтательно смотришь в окно,
Вся в лучах предзакатного света,
Ты душой улетела давно,
Ты с любовью встречаешься где-то.

Ну а здесь – ни любви, ни огня.
Скука, ложь, птичий гомон, а выше –
Тихо падают капли, звеня,
С почерневшей, поломанной крыши.

Улетай, уезжай, уходи,
Убегай, коль душа изнывает,
Только нового рая не жди,
Просто знай, что его не бывает.

8.

Я словам уже не верю
В человеческом плену
И живу подобно зверю,
Даже вою на луну.

Мне б сейчас рвануть на волю,
Мне бы когти да клыки,
Мне бы к лесу, мне бы к полю,
Мне бы к берегу реки.

В стаю волчью или птичью
Мне б войти за вожаком,
Чтоб питаться только дичью
И не думать ни о ком.

Чаща – дом, а сосны – стены,
Вот звериный кабинет.
Нет любви и нет измены,
Ничего людского нет.

А ещё звериной смерти
Я хочу в слепом бою,
Чтоб охотники на вертел
Тушу вздёрнули мою,

Чтобы дымом исчезало
Злое зарево огня,
Чтобы ты, смеясь, вонзала
Зубки острые в меня.

9.

А что такое любовь твоя?
Она, как ветер, была и нет.
Она, как чёрная полынья,
В которой тонет незримый свет.

Ведь если ты и кому верна,
То лишь себе, лишь себе одной.
И потому ты всегда одна,
И так изменчив твой путь земной.

Но только мне слишком дорог плен
Неверных губ и обманных глаз.
Я вновь и вновь у твоих колен,
Как в первый раз,
Как в последний раз.

Вот плачет ангельская труба
О целом мире, о нас двоих…
Ты беспощадная, как судьба.
А наши судьбы…
Кто знает их?

10.

Облака, небесные скитальцы,
Проплывают в вечной синеве.
Утекает жизнь песком сквозь пальцы,
Оседает пылью на траве.

Все мы – пыль, рождённые из праха,
В прах уйдем, оставив навсегда
Годы счастья и минуты страха,
Дни холодной боли и стыда.

Там, где дали белые, как снеги,
Где вскипает радужный прибой,
Капитаны «альфы» и «омеги»
Наших жён уводят за собой.

Душно им в тисках шального плена,
И самих себя им не понять.
Что ж теперь? Измена так измена!
Женщины привычны изменять.

Ну, а мы останемся, как были
Вне интриг и вне любовных схем,
Легкой дымкой придорожной пыли,
Тихи и невидимы никем.

Мы не раз из праха восставали,
К новой жизни радостно рвались.
Нас всегда и всюду предавали,
Хоть в любви и верности клялись.

Вновь ветра крутые волны пенят,
Облака громадами идут.
Нас другие женщины оценят,
И другие жёны предадут.

11.

Волчьим оскалом
Смотрит луна
В сумрачное окно,
В мире усталом
Ночь, тишина,
Город уснул давно.

Спят рэкетиры,
Спят алкаши,
Нищие, богачи,
Дремлют квартиры
В сонной тиши,
В чёрной, глухой ночи.

Спит губернатор,
Спит президент,
Спит депутат хмельной,
Полночь–диктатор
В этот момент
Правит своей страной.

И на ресницах
Глаз дорогих
Совесть в бреду больном
Хочет забыться
Больше других
Самым глубоким сном.

12.

Ну, вот и всё, настал мой час
Расплаты по долгам!
Давай, Харон, гони баркас
К туманным берегам.
Да не гляди с такой тоской
На стиксову волну,
Уже лет пять в среде людской
Я что ни день тону.
Тону в делах, тону в слезах,
Незримых на лице,
Тону в единственных глазах,
В супружеском кольце,
Что, словно чёрная дыра,
Влечет в небытиё.
Давай, Харон, уже пора,
Бери весло своё,
И правь в элизиум теней
На мертвенном снегу,
Где даже мысленно я к ней
Вернуться не смогу…
  _______________
  * Иллюстрация –
     автор фото–картины
     Олег Корнеев.