И часто ночевать на тёплом море...

Владимир Свидзинский

(1885 - 1941)



* * *


Как хочется уйти мне от себя,
От всех воспоминаний и желаний...
На берегу морском находят дети
Сияющие камешки - вдруг я
Найду себе другой характер где-то
И стану новым - беззаботным, властным,
Вальяжным и уверенным в себе.
Или купаться буду - и к ноге
Щербатая горошинка прибьётся.
Я проглочу её и стану враз
В посёлке южном рыбаком. И буду
Грести на лодке, невода плести
И часто ночевать на тёплом море.
И плыть домой, как только в гривы туч
Вплетутся розовеющие пряди.
Потом на кухне, у стола присев,
Смотреть, как мать умело чистит рыбу,
Как чешуя, вспорхнув из-под ножа,
Ей к пальчикам шершавым прилипает.





* * *


Памяти З. С -ской

1.

Размеренно тяжко ступали кони.
Ты лежала высоко и спокойно,
Неподвижна сама, ты вела всех.
Суровые люди шли за тобою,
И дети тоже провожали тебя.
По правую руку текло вечернее солнце,
По левую - липы сияли цветом.
К звукам музыки, тяжёлым, как железо,
Добавила свой лёгкий голос иволга,
И мои слёзы падали на дорогу.

И так пришли мы в странное поселенье,
Странное поселенье, где ни единого дома.
Нигде не видно высоких окон.
А только ветки колышутся и шумят.
Музыка смолкла. Замер свет.
Тебя подняли, тебя опустили.
И я целовал твою тихую руку...
Когда перестал мелькать заступ,
На холмик положили венок из клёна,
А в изголовье сосновый венок.
Вздохнуло солнце. Повеяло дыханье
Великой тишины.



2.

Когда ты была со мною, лада моя,
Всё было до ладу,
Как солнце в саду.
А теперь разладился мир, лада моя,
Встала между нами разрыв-трава.
Разрыв-трава высоко растёт,
Разорвала ночи и дни.

Сначала были они, как крылья ласточки:
Верх чёрный, испод белый, а крыло одно.
Теперь они, как разломанный камень -
Колют и ранят, лада моя.
Стало тяжело мне нести время.
Тоска рвёт мысли мои.
Как буря метёт снегом.
Одна снежинка упадёт на лёд,
И ветер гонит её в неизвестность.
Вторая - ляжет под берёзой
В скованный след копыта.
Третья разобьётся о сук.
Стало тяжело мне нести время.

Не к одной двери приводит нас вечер,
Не в одном окне радуемся мы утру.
И разучился я творить сказку.
Так остро смотрю,
А вижу только видимое,
Только возможное, ой лада моя.

1932



Угольщик


Распродал чёрный уголь, сам весь чёрный,
Поужинал, купив вина и хлеба,
Да и на воз дощатый свой склонился.
А конь его, неспешно оглядевшись,
Бурьян пожухлый стал щипать губами

Поедет в полночь. Не близка дорога.
Низины и в тумане камыши,
А вслед - холмов бело-песчаных рёбра.
Сквозь даль молочный запах конопли.
И ночь, и одиночество - протяжны.

К рассвету переедет через дамбу
И всколыхнёт под ветками проулка
Стоячее и душное тепло.
И тихо фыркнет конь, засовы грюкнут,
И вспыхнет от порога: "Это ты?"

1928



* * *


Средь проулков-сплетений
Чуть мерцает туман.
Тень высоких строений
Полонила майдан.

Молкнут ветра сказанья...
И средь сумерек-чар
Холодок увяданья
Овевает бульвар.

И закат ярок, точно
Зацвела оболонь;
И в кофейне молочно
Распустился огонь.

Нежным пламенем канна
Посредь сквера горит.
Жизни миг несказанно,
Невесомо летит.



Перевёл с украинского
Сергей Шелковый