Доктор Кто - О последнем центурионе

У меня есть вселенная, полная голосами, с колоколами, звонко гремящими языками. И внутри, в том мифическом шуме её и звоне, есть легенда моя о последнем центурионе.

...в час, когда легион обезумел, он был со всеми, и тогда-то над ним насмеялось жестоко время. Рок гласит: вот приходит он в ярость и жаждет боя, и любимую жизни лишает своей рукою.

Гиб солдат его каждый, безумием поражённый. Он излечился плачем по той, кого прочил в жёны, он рыдал без конца среди мёртвых насквозь центурий. И тогда к нему боги спустились из центра бури:
"Пусть две тысячи лет, после коих она проснётся, пролетят для тебя. Так живи для неё под солнцем, жди и денно, и нощно, её охраняй гробницу. Пусть ей в чёрном гробу так спокойно и сладко спится, но настанет тот день, где она для тебя воскреснет - и тогда ты вину искупишь и с ней будешь вместе."
Он тогда опустился неслышно на склепа плиты: "Быть живым без неё всё равно мне, что быть убитым. Я умру вместе с ней и воскресну по божьей воле, и простится мой грех. Не ропщу о жестокой доле."

Головой он склонился, в молчанье застыв навеки. Наверху на земле же всё так же журчали реки, падал Рим, Рим сдавался, и Рим восставал из праха. Он не чувствовал боли, не зная ни сна, ни страха, он хранил лишь покой в чёрном бархате спавшей девы.
Через тысячи лет зазвучали войны напевы; он поднялся и скрыл её гроб в безопасном месте, лишь бы только ничто не грозило его невесте.

Через век пробил час просыпаться для новой жизни. И проснулась Она: были губы её, как вишни, были волосы рыжи её и огнем горели. И лишь одежды её истлеть в том гробу посмели...

- Только я попросил бы без пошлостей, Док.
- Ну, Рори, всё должно здесь закончиться вашей двойной лав-стори.
- Только не смей написать ещё и про нас с тобою.
- Не смущайся... пойми, я идеей объят такою: я описывать буду так каждую из историй, это просто шедевр, ну пойми же, мой глупый Рори! Путеводный дневник! К черту фески! Вот это - круто!
- Мм... иди сюда... так заткнуть тебя хочется, почему-то...