Что такое Пост-Москва, и почему я хочу ее издать

Что такое "Пост-Москва," и почему я хочу ее издать
Олег Петухов

На следующий день после того, как я поставил последнюю точку в своем романе, в Киеве начался Майдан. Я смотрел прямые трансляции и не верил своим глазам. Нет, речь не идет о буквальном повторении написанного мною, нет. Совпадение с реальным было — и есть — в символах и узловых моментах. Горящие баррикады из покрышек — толпы гастов, сгорающих от огня на площадях, отряды самообороны на улицах Москвы — и отряды самообороны на улицах Киева и Донецка; дряхлеющий диктатор, которому пересаживают мозг, и он становится в чем-то своей противоположностью, — и стареющий диктатор, внезапно молодеющий на телеэкранах.

Это только внешняя сторона сюжета — и далеко не главная. Главное для меня было проследить, куда может завести общество потеря смысла и глубинных связей с Вселенной. Сегодня, когда действительность обретает черты пугающе близкого сходства с антиутопией, каждому из нас в одиночестве приходится разбираться в вещах, которые в обычной жизни казались бы нам самоочевидными. Впрочем, литература дает нам такую возможность, и, наверное, именно в этом и состоит ее предназначение.

Поговорим немного о литературе. Все то, что бросается в глаза при первом взгляде на текст моего романа, — политика, секс, боевик, киберпанк и детектив — все это там есть, но это не главное, если бы там не было бы литературы. Я верю и убежден, что литература в моей книжке есть, и она стоит на первом месте. Просто это не та литература, которая сегодня издается тиражами одна-две тысячи экземпляров и заполонила книжные прилавки бесконечными «сериями» с картонными героями и невразумительными сюжетами. Но это, несомненно, литература.

Почему я уверен в этом? Все просто — я изначально ставил себе цель дать дорогу русской литературе, русской прозе и русской мысли. И я хотел придать русской литературе утерянное качество — сделать ее словом прямого действия. И да, я уверен, что слово может непосредственно воздействовать на ход событий во Вселенной, без пафоса и риторики, но легко, свободно и как бы играючи. Удалось ли это мне — судить не мне, а моим читателям, если они смогут пробраться через неизбежные трудности герменевтики — понять текст в тот самый момент, когда текст осмысливает своего читателя.

Остановлюсь на одной вещи, за которую меня часто упрекают, — за «нецензурные выражения», откровенные до последней капли пота и крови сцены. Некоторые читатели даже упрекают меня в порнографии и говорят, что с ужасом увидят мои книжки на прилавках. Обычно я отвечаю, что нецензурная действительность требует своего точного и буквального описания, но я не хочу, чтобы меня упрекнули в попытке скрыться за каламбуром, поэтому давайте поговорим начистоту.

Если понимать под литературой те объяснения и разжевывания, которыми подменяют тексты прямого действия учительницы литературы в средней школе, то упреки в мой адрес могут показаться вполне справедливыми. Мы привыкли, и нас приучили, видеть в прозе нечто такое, что можно почитать, позевывая и заранее соглашаясь со всеми словами и буквами, написанными умершими много поколений назад авторами. Мы привыкли мыслить цензурно. Мы хотим выглядеть и разговаривать прилично. Я не хочу сказать, что это плохо, — я хочу сказать только, что это скучно и неинтересно.

Есть почтенная традиция литературного хулиганства. Есть почтенная традиция литературного бунта. Есть подзабытая нами традиция совершать в слове революцию. И пусть я, скорее всего, не гожусь на роль революционного вождя, но никто не запретит мне подносить литературные патроны на прозаические баррикады.

Я советую своим читателям освежить в памяти имена Филиппа Дика, Буковски и, несомненно, Кафки и Булгакова. Я не ставлю себя на одну доску с этими великими писателями, ни в коем случае! Я просто хочу сказать, что без них, без их советов и наставлений, я просто бы не взялся за написание своего романа, и даже если я на самом деле и не понял ни слова из написанного ими, дух этой литературы незримо витал надо мною, пока я складывал русские слова в свой «фантастический» роман.

Итак, пусть будет литература, и пусть литература скажет свое слово. Пусть во времена поздней и развитой антиутопии мы будем издавать русские книги без цензуры, без ханжества и лицемерия, без оглядки на некий «рынок», в угоду которому издатели наращивают выпуск макулатуры, не стоящей бумаги, на которой она отпечатана «массовыми» тысячными тиражами. Пусть читатель сам выбирает своего автора, которому он сможет доверять и которому читатель сможет сопереживать. Пусть в русской литературе станет больше игры и красок, пусть поднимаются «запретные» темы, темы, запрещенные нам бюрократами с тройными подбородками, признающими только один вид чтения — чтения инструкций от начальства и своей чековой книжки. Пусть литература скажет свое слово и прямо действует на Вселенную.

Вы скажете, что я фантазирую, что у меня богатое воображение? Ну, что поделать, ведь я — писатель-фантаст.

Напомню, что полный текст "Пост-Москвы" можно прочитать-скачать тут http://www.proza.ru/2014/07/15/356 и тут http://samlib.ru/editors/p/petuhow_o_w/00001.shtml

Поддержите издание книги тут https://boomstarter.ru/projects/198022/post-moskva