Кому нужен поэтический гений?

                КОМУ   НУЖЕН   ПОЭТИЧЕСКИЙ  ГЕНИЙ?
                Или Речь в защиту самого себя.

НИКОМУ! Время от времени богатые люди заказывали картины художникам. Так возникали шедевры живописи, даже если заказчиком была безличная церковь, а  кто-то заказал Моцарту Реквием, и мы получили гениальную музыку. Заказывались и оперы, и архитектурные творения, бывало заказывались и пьесы, редко, но было. Никто и никогда не заказывал поэту написать шедевр. Да и зачем? Какая польза от поэтического  шедевра? Никакой и никому. Однако поэтические шедевры всё же возникали. Они возникали не благодаря и не вопреки кому-то или чему-то. Но возникали. Их мало, их безумно мало, и они не могли влиять на творчество других поэтов, да и сам  авторы шедевров так редко могли создать шедевр, что даже самых замечательных поэтов ценят не за шедевры, а как бы за всё созданное ими. Но ведь любое творчество оценивается по вершинам. Эйнштейна возвеличили за его единственное открытие, как и Менделеева за его таблицу. Гениальный Мелвилл остался автором единственного шедевра  "Моби Дик". Но поэзия не умеет найти признания за единственный шедевр. От неё требуют большего, а максимум на что способна поэзия - это короткое стихотворение  или несколько. Даже самые гениальные поэты оставили нам лишь несколько шедевров, хотя существует немало прохвостов, утверждающих, что всё созданное Пушкиным гениально, а, к сожалению, словарь Пушкина чудовищно устарел... И все эти чудные мгновенья, ланиты, перси, девы и прочее сегодня не действует на нас никак...А какая поэзия на нас действует сегодня? И действует  хоть какая-то? Я такой сегодняшней поэзии не знаю. А вы знаете? Вам легче. Но мы вынуждены признать, что поэта  без читателя нет, то есть читатель есть и поэт есть, но они разлучены, а если встречаются, то лишь благодаря посредникам-издательствам, критикам, устроителям поэтических  вечеров и прочем. Когда  приглашали зрителя послушать ШЕДЕВРЫ? Вы когда-нибудь об этом слышали?  Я - нет. Предполагается, что поэт настолько совершеннее зрителя, что всё прочитанное им окажет сильнейшее воздействие. Подобное возможно при подготовке зрителя-читателя мощной рекламой. Общественная известность поэта работала на него как знак качества, я присутствовал на подобных встречах и хорошо помню, как любопытствует читатель, увидевший знаменитость.Читатель как бы совсем никто, а перед ним нечто значительное и могущественное. Уровень поэзии уже не имел никакого значения, и никаких шедевров поэзии не было. Была демонстрация чудовищного превосходства личности над толпой безымянных и молчаливых свидетелей и никаких шедевров поэзии не надо. Не помню, чтобы кто-то говорил о шедеврах поэзии современного поэта, хватало и того, что этот человек ЗАСТАВИЛ говорить о себе. Торжествовала вполне обычная поэзия вполне государственного чиновника в рифму, и упаси господь заявить, что поэт скучен или просто плох, на вас посмотрели бы как на сумасшедшего. А что же сами поэты? А многие из них полагали, что они гении, и слухи об этой их  гениальности распространялись отделом слухов всемогущего комитета государственной безопсности, который распространял различные слухи, в том числе и о гениальности того или иного поэта. Слухи-безотказное оружие пропаганды. Написать, что поэт гений - означало сесть в лужу
а пустить слушок и проверить его действенность это совсем другое. Как говорил Александр Сергеевич - Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой... А ведь никто не распространял этот слух, но мощь слухов великий поэт оценивал верно. То ли у него сгорел дом, то ли он поджёг дом, но что-то там было... Ходят слухи, ходят слухи, и беззубые старухи их разносят по углам. При отсутствии подлинных новостей слухи работают безотказно. Помню слухи о подпольном поэте и даже читал его стишки в перепечатанном виде. Смелость такого способа заявить о себе поражала воображение. К несчастью сама поэзия ничем не поражала. Но слухи о поэте бурлили. Кто запускал эти слухи? А сам поэт и запускал, гений предприимчивости. Бы ла ли его поэзия гениальной? Увы, нет. Но слухи...
Вообще поэзия - это очень слабый способ сообщить нечто. Уж очень коротко. То ли дело роман или повесть, в них можно поселиться на время, даже и не очень соглашаясь с автором. Но стихотворение - это всего двадцать или чуть больше строчек, и надо обладать смелостью,чобы на столь малой площади текста попытаться хотя бы удивить или воодушевить читателя необычностью сообщения. Нужна хотя бы эмоциональная мощь. А она - редкость в поэзии. Вот тут мы и упираемся в читателя. Нужна ему эта мощь? Способен ли он выдержать очень сильную искренность автора?Нужна ли она ему? Всегда есть идеи, витающие в воздухе, терзающие наше воображение, мучающие его и присущие почти всем живущим именно сейчас и сегодня. Кто способен отозваться на эти жгучие вопросы к себе и жизни? Кто в состоянии хотя бы сравнительно  точно обозначить проблему? Чей крик души окажется нашим криком, как гениальное лермонтовское "На смерть поэта". Вот подинный шедевр краткости и ярости скорби. Много ли таких? Вообще, так называемый приличный собеседник, не лезет в душу и  не обрушивает на нас свою боль души. А гений  делает это бесстрашно. Он знает, что он по человечески прав. Он знает, что говорит за нас и вместе с нами скорбит, его речь - это наша речь, его боль -это наша боль и наша ярость. Кем надо быть, чтобы так бесстрашно приставать к нам со своей искренностью? Гением надо быть. И не меньше. Всё, что меньше, не достанет нас. А с какой искренностью пристаёт к нам обычный поэт? Он находится в состоянии РАССУЖДЕНИЯ ОБО ВСЁМ доступном ему и его зрению, в основном он видит пейзаж. Заглянуть в собственную душу он боится, он эту душу столько раз обманывал и оплёвывал, что докатился до чудовищного откровения - И НЕ НАДО МНЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА Я ДАВНО УЖЕ НЕ ЧЕЛОВЕК. Другой рифмописец доезжает до
большего- ДУША НЕ С КРЫЛЫШКАМИ НЕТ. ОНА НА КОЛБОЧКУ ПОХОЖА. Миллионные тиражи, газетная известность, выступления перед гражданами с душой на колбочку похожей...Что делают граждане? Граждане аплодируют поэту. Почему не освистывают? А им важно увидеть победителя над ними. С них довольно и этого. А кто делает известным этого недоумка им глубоко безразлично. Их ведь не спрашивают, их дело маленькое. Легенда о
простом советском человеке была воплощена в жизнь. Простой, он же примитивный был возведён на пьедестал и в честь его примитивности слагались песни и фильмы. Он был одно большое ухо и большего от него не требовалось. Посидим, помолчим, ни к чему слова. Нет не надо, только взглядом, только взглядом сердце мне открой. Короче, заткнись и не вякай. И уже абсолютный пример идиотизма-
Я ГЛЯЖУ ЕЙ ВСЛЕД НИЧЕГО В НЕЙ НЕТ.
А Я ВСЁ ГЛЯЖУ ГЛАЗ НЕ ОТВОЖУ...
Как после этой бредятины выйти гению со своими стихами перед читателем? Всё равно,что выйти выступать перед глухонемыми с оперной арией.
Недавно листал страшную книжку - ПОСЛЕДНИЕ ПОЭТЫ ИМПЕРИИ. Захлёбывается критик от восторга, перечисляя ВЕЛИКИХ ПОЭТОВ. Для тех, кто забыл, напоминаю, как советская пресса издевательски писала о проклятом империализме, смертельном, враждебном простому советскому человеку. А вот нате вам - последние поэты Империи и все, как один, великие советские. Пятьсот страниц исступлённой лжи о величии.А если не великие, то какой же дурак станет читать об этих поэтах? И вот они, один величественнее другого и глупее. Слава богу тираж всего три тысячи. Книгу никто не заметит, кроме критиков, поэты все ушли в мир иной. Ушли, не ведая о своём величии. Мне лично приходилось встречаться кое с кем из них. Зрелище не для слабонервных. Все как один, заряжены злобой, истеричность выпирала из них , пузырясь, и вы понимали, что лишь в узком кругу приближённых эти люди могли быть спокойными и уверенными в себе. Знали ли эти люди чьё место занимают они? Можете не сомневаться. Знали. Как сказал великий советский поэт - литература, это
война, а мы в ней победители и врезал портсигаром по лицу новоявленному гению советской поэзии. Новоявленный  гений молча проглотил оскорбление. Лермонтов застрелил бы мерзавца. Вам за ваши стихи врезали по лицу портсигаром? Ещё нет?Может быть вы кому-то врезали за бездарные строчки? Тоже нет? Уже неплохо, по крайней мере это без претензий на величие  победы в войне, имя  которой литература. Как ни печально говорить,но поэзия не совершающая маленьких открытий, а иногда и  больших, это даже вовсе и не поэзия, а всего лишь пародия на неё. И автор таких стихов всего лишь пародия на человека с большой буквы, а пародисты даже в актёрской среде презренное сословие и выбиваются в люди единицы. Скажем, нужна оглушительная внешность и необходимые связи. Желательно с прославленной дамой при деньгах и связях и тогда путь открыт. Неплох и поэт насмешник-пародист, тоже редкость, но к поэзии это дело не имеет ни малейшего отношения. Писали пародии и на Шекспира. Кто их помнит или знает?Однако, является гениальный поэт угрозой для посредственности? Вовсе  нет.
Бездарные поэты, ощущая своё ничтожество перед великой поэзией, начинают экспериментировать с формой и объявляют себя новаторами-акмеистами, имажинистами дадаистами, модернистами и ещё чёрт знает чем...Техническую сторону поэзии они возводят в абсолют и начинаются выверты, доходящие до верлибра, то есть поэзия без рифм и ритма, уродец, выкидыш, повествующий о глухоте автора и путанице в мозгах. Какой тут поэтический гений? Разве что танцующий калека... Отдадим мужеству должное, не сдаётся, танцует, но при чём тут поэзия?
И если талант более или менее понятен, то гений ставит в тупик, ибо немногим доступно понимание гения при жизни. Ни Лермонтов ни Пушкин при жизни не считались Великими гениями поэзии, Гоголь не в счёт, он один оценил Пушкина, а Лермонтова ни во что не ставил, что уж говорить об обычном читателе.Тогда были другие триумфаторами. Первым поэтом России считался баснописец Крылов, хотя басня - это искусство раба, начиная от Эзопа. Иносказание бессмысленно в поэзии, как и нравоучительность басни, поясняющая её содержание для особо тупых читателей. Без проводника гений невозможен. Должен найтись кто-то, кто совершенно искренне восхитится гением, забыв о себе, что в литературе немыслимая редкость, но всё же так было. Так неизвестный читателю редактор в США чуть ли не на себе тащил Томаса Вулфа, добиваясь от него окончания первого романа Вулфа, а для этого пришлось выбросить чуть ли не полромана...но добился. Как бы ни был глуповат Белинский,
но он искренне восхищался литературным гением Достоевского и не только его. А вот поэт Языков более года мурыжил первый роман Гончарова, всё никак ему было не перешагнуть через себя... Целый год мучил автора, нет, чтобы прочесть сразу и поблагодарить замечательного писателя, кстати, достаточно больного человека... А русский критик Писарев в клочья разнёс Пушкина за его Онегина, и русский же критик Стасов громил Чайковского за то, что "его музыка не зовёт к топору". Стасову повезло не дожить до тех времён, когда в дело пошли топоры, а то попал бы и сам под топор революции. Американская критика 19 века освистала великого Мелвилла за его шедевр "Моби Дик" и лишь через сто лет кто-то спохватился и "Моби дик" по праву вошёл в число шедевров мировой прозы. Всё  же нашёлся ктото.Так в Германии плевали на музыку Берта Кемпферта, пока кто-то из друзей не сказал ему -
плюнь, старина на этих идиотов и лети в США к Дюку Эллингтону. Берт согласился и отплыл в США, а уже через год вернулся в Германию композитором с мировыи именем. Тогда зачесались и в Германии, признали. Ну как не признать миллионера с мировым именем? Но это музыка, а с поэзией совсем тяжко. Шекспира забыли на полтора столетия, Байрона выкинули из Англии, Андре Шенье казнили, Бодлера отдали под суд за его поэзию  и не какие-то коммунисты или люди из аппарата Геббельса, а просто идиоты критики. Выдающееся явление ума и таланта ставит в угол дураков рано или поздно. Но скажем честно,на таланте критик ещё может заработать свой кусочек мясца, а вот что делать с гением? Как быть с ним? Талант легко распознаётся, прост, удобен, портативен и управляем...А Лермонтова хоть ссылай, хоть сажай, он всё равно своё отстаивает, безумец да только. Его заставляли переписывать "Маскарад", а он сделал его ещё острее и ярче. На Кавказ его! Под
пули его! Авось погибнет.Так и случилось. Погиб. При  жизни кучу  поэтов признавали гениями, ни один не состоялся. Подлинный гений при жизни так ненавистен, что это отдельная песня. Откуда эта слепота?
Скажем так.Я не знаю сколько приходится лгать и лицемерить пастуху, маляру или водителю дальнобойщику. Но человек, наделённый умом и избытком эмоций на 95 процентов состоит из скрытности, лжи, лицемерия и наглой дезинформации. Свою подлинную сущность он предпочитает не выставлять на показ. Сфера жизни людей умных и талантливых в своём деле, это почти рукопашная битва, где слабым не место, и потому поэтический гений не может вызывать интереса у деловых людей. На нём не заработаешь ничего, кроме головной боли. Ведь ясно же, что спрос на дешёвку в искусстве никогда не угасает, людей не становится меньше и потребности их примерно ясны. А гения-то куда девать? И вообще с чего вы взяли, что он гений?
Кто-то сказал. Кто? Сколько весит или стоит этот человек? Ничего не стоит? Да пошёл бы он... Обычный человек не может решить судьбу гения. Эту судьбу  решают сильные мира сего, ибо мощь гения проламывает столетия, когда даже от сильных мира сего не остаётся ничего кроме могилы или крупных банковских счетов. Так семья Ротшильдов обладает состоянием в 500 миллиардов. Спасла эта семья хоть одного гения? Мне об этом ничего не известно. А вам? Шекспир до сих пор кормит более 4 миллионов человек ежегодно - это актёры и режиссёры, издатели и критики, переводчики и прочая профессура от гуманитарии. Скольких прокормил Пушкин, мы не знаем, но догадываемся, что счёт идёт на тысячи  литературных паразитов всех мастей. Так всё же, кто встанет на защиту живого  гения? Подлинного, а не липовой пустышки, каких было немало. Да и как определить гения? Спросить у поэтов? Они удавятся, но подлинного гения не заметят или сделают вид, что не заметили. Я действительно гениальный поэт, но за всю жизнь не смог опубликовать ни строчки. Уже сдохла советская цензура и можно бы не бояться гения, за это теперь не посадят, разве что посмеются. Но никто так и не встал на мою защиту. И даже не на мою защиту, а на защиту моей поэзии. Я написал двум дамам на
канале "Культура" - это Школа злословия, и предложил им вступиться за мою поэзию, не называя имени автора, он в этом не нуждается. Но предложите поэтам из вашей программы всего лишь пару стихов для обсуждения и сравнения с другими поэтами...
А вдруг это окажется интересным для зрителей? В ответ молчание могилы. Бояться им нечего, а одна из них находится под гигантской финансовой защитой олигарха "в законе".  И нет чудовищной цензуры КПСС, этого страшилища. Но дамы упорно молчат. Вывод прост. Им моя поэзия не кажется стоящей их внимания и не для того они пробивались на вершину ТВ, чтобы защищать какого-то там самозванца, хотя я себя не назвал гением, а пояснил, что ни строчки не мог опубликовать за всю жизнь и не по причине бездарности. Никто кроме меня не написал сцену встречи Пушкина с Лермонтовым и другими поэтами из разных времён в
поэтической форме. Я не стилизовал ничью поэзию, я исходил из характеров поэтов. Но дамы упорно продолжают допрашивать совершенно убогих поэтов и с каменными лицами слушают их стихи... На дешёвке они добывают свой кусочек славы. А с подлинным поэтом  не хотят иметь дела. Зачем? Да пошёл бы он... Не для того они пробирались на вершину ТВ, чтобы встать на защиту настоящей поэзии. Совершенно очевидно, что они слепы и глухи к голосу настоящей поэзии, и обвинять их в этом было бы смешно. Можно сколько угодно смеяться над горбатым, но горбатого и могила не исправит, он и в могиле будет горбатым. Таковы сильные мира сего с их двойными, тройными и прочими стандартами психики. Так может быть мои коллеги по интернету встанут на мою защиту? Нет, не встанут. Я получил от них несколько отзывов и возможно получу ещё, но те, что получил... лучше бы их не было. В одном я уверен, что если интернет  продержится лет сорок, то возможно и обнаружится
кто-то, кто схватится за голову и закричит - граждане, мы прозевали одарённейшего поэта и надо отдать должное безумцу, осмелившемуся стать гением. Я уверен, что были гениальные поэты, но чудовищная тупость окружающих и слепота задавили их
в зародыше или на взлёте. Убить гения просто. Я не в счёт. Я совершил чудовищный эксперимент, отказавшись от борьбы за своё признание среди террора идиотов, но я же и доказал, что никакая власть не может заткнуть рот подлинному поэту, если он не унижается перед ней и не вымогает внимания. Я первый в СССР опубликовал книгу прозы за свой счёт в 88 году. Но поэзию публиковать не стал. Книжку поэзии покупать бы не стали. Вкус к поэзии был отравлен по полной программе. Среди тотальной лжи обо всём на свете Литературная газета не была исключением. Я читал массу рецензий о поэтах, переведённых чуть ли не на все европейскик языки... А на самом деле я знал, как книжки этих поэтов чуть ли не через месяц отвозили в макулатуру, и в магазины везли новых "всемирно известных поэтов". Часто писали так - ЕЁ КНИЖКИ ПОКУПАТЕЛИ СМЕТАЛИ С ПРИЛАВКОВ. Пойди в магазин и убедись, этих книжек уже нет... смели... в макулатуру. Вкус к настоящей поэзии был окончательно изуродован. И даже сегодня пресса иногда пытается прославить несколько поэтов, но тщетно... не прославляется никак, а прежнего затяжного штурма на читателя уже нет. В такой ситуации и гений будет выглядеть жалким клоуном с претензиями. И только парадоксальность в поэзии способна вызвать некоторый интерес к ней.
    
НА ЛЕСТНИЦЕ С НАЗВАНЬЕМ ИНТЕЛЛЕКТ
ВНИЗУ  СТОЯТ АКТРИСА С БАЛЕРИНОЙ,
ЧУТЬ НИЖЕ КУРИЦА КОРОВА И СВИНЬЯ
В ЗАДУМЧИВОСТИ...

Эти стихи как протест беспардонного возвеличивания актрис и балерин. Особенно балерин - руками и ногами пытающимися рассказать "Ромео и Джульетту"  Шекспира.

ТАЛАНТ НЕ НАДО В ЗЕМЛЮ ЗАРЫВАТЬ
ДОСТАТОЧНО ЗАРЫТЬ ЕГО ВЛАДЕЛЬЦА


СВЯТАЯ НЕНАВИСТЬ К ТАЛАНТУ И УМУ
СОЕДИНЯЕТ КРЕПЧЕ БРАЧНЫХ УЗ
С ИХ ВЕЧНО НЕНАДЁЖНОЮ ЛЮБОВЬЮ


ЛЮБОВЬ РАЗДЕНЕТ ДУРАКА ДО НИТКИ
А УМНОГО РАЗДЕНЕТ ДО КОСТЕЙ
И ВСЛЕД ЕМУ ПОБЕДНО ЗАХОХОЧЕТ


ВСЕГДА С СОБОЙ ОН НОСИТ СВОЙ ЗАБОР
И СРАЗУ ЕГО СТАВИТ ПЕРЕД ВАМИ
НАСТОЛЬКО СКРЫТЕН ЧТО ЕЩЁ ЧУТЬ-ЧУТЬ
И БУДЕТ УЖЕ ПРОСТО ЖИТЬ В ГРОБУ
И С ЭТИМ ГРОБОМ В ГОСТИ ПРИХОДИТЬ.


К НАМ ПРИСТАЁТ БЕЗДАРНОЕ ИСКУССТВО
КАК УЛИЧНАЯ ШЛЮХА ПО ДЕШЁВКЕ
И С КАЖДЫМ ДНЁМ ДЕШЕВЛЕ И ДЕШЕВЛЕ.

Если вы здесь не находите поэзии, стало быть уже ничего кроме мыла в вашей голове нет. Эта поэзия диалог с читателем, это прямое приглашение поразмыслить вместе с поэтом, это надежда на вашу способность мыслить и отозваться на размышление. Потому что только способность думать отличает человека  от камня,дерева и скота...
               
НА ПАУТИНКЕ ВМЕСТЕ С ПАУЧКОМ
КАЧАЛИСЬ ВЫ ПОД АВГУСТОВСКИМ СОЛНЦЕМ?
НА ТОНКОЙ ЗОЛОТИСТОЙ ПАУТИНКЕ.
СКАЖИТЕ ЧЕСТНО. ПОСЛЕ ДВУХ СТАКАНОВ
 В УГЛУ ВЫ СПАЛИ ДЕТСКИМ СНОМ СЧАСТЛИВЫМ
ЗАКУТАВШИСЬ УЮТНО В ПАУТИНУ
НЕ ГДЕ-НИБУДЬ А В СТАРЕНЬКОМ ЧУЛАНЕ?


ИССЛЕДОВАВ ПЛАНЕТУ ПОД НАЗВАНЬЕМ
СОСЕД ПО ДОМУ-ГОВОРЮ ВАМ ЧЕСТНО -
ТАМ ЖИЗНИ НЕТ.

И тем не менее общаться с людьми надо, хотя это самая изнурительная работа, поскольку глупость инфекционна и часто агрессивна. Не может сверходарённый  человек общаться с большим количеством людей, пустые люди растащат его на куски. А средний талант - это прежде всего талант общения и умения завоёвывать симпатии нужных людей. Читая некие мемуары, я поражаюсь способности авторов толочь воду в ступе среди откровенных болванов. Становится ясно,  что на пристройство своей продукции уходят миллионы киловатт душевных сил, приходится часами "говорить о прекрасном" с теми, от кого что-то зависит или не желая обидеть невниманием... Отчуждённости люди не прощают, считая это высокомерием и желанием оскорбить  равнодушием. И если вы работаете мысленно над культурой языка и даже устной речи, а с неё и начинается точность и ясность языка, то вы постоянно избегаете человеческой пошлости и глупости и просто боитесь расплескать
концентрацию ума и чувств на мелочность контактов. Вы становитесь чужим и неприятным для людей. Им нет дела до ваших мыслей, вы должны быть милым и обходительным собеседником и щадить человеческие слабости. А уж отказаться от выпивки так это уж прямое оскорбление святынь. ОН ЧТО,  ХОЧЕТ БЫТЬ УМНЕЕ ВСЕХ?С-сука он последняя, не уважает... То, что вы хотите стать совершеннее, не в счёт, в счёт идёт количество выпитого и лучше всего до поросячего визга. Обычный человек не хочет стать совершеннее, он хочет безопасности душевного покоя, и он прав. А вы с вашей гениальностью можете проваливать на все четыре стороны, пока вам не начистили рыло...
И средний талант, достигнув некоего уровня, останавливается в развитии, он знает как опасно движение к совершенству и скольким надо пожертвовать для этой цели.
Бездарность думает, что писать трудно, об этом написано столько бреда, что в него верят, и кто читает этот бред и те, кто пишет его - ах, упорная работа над рукописью, а Гёте писал своего Фауста 32 года, вот труженик, а ещё кто-то сообщает - НИ ДНЯ БЕЗ СТРОЧКИ, а вот другой поэт просто надорвался и застрелился, а другого то ли убили, то ли он сам... А этот великий умер от голода при Революции, написав подлость про Христа... Я утверждаю, что писать, когда пишется, это праздник. Вот когда не пишется по тысяче причин или по одной, вот тогда и начинается самое сложное для писателя или поэта, начинается или продолжается тяжелейшая работа жизни среди людей, и плохие или же очень талантливые авторы пишу и пишут, скрываясь от жизни, находя убежище в своей фантазии. Писать легче, чем не писать и сотни тысяч поэтов в интернете подтверждают это печальное правило. Писателю легче писать.. Никого осуждать нельзя. Лучше много и плохо, чем мало и блестяще, а иначе откуда 90 томов Толстого, Тридцать с лишним у Горького и чёрт знает сколько у Бальзака. Осуждать? Ни за что. Сожалеть? Да. Вот поэтому гении не писали много. Не 500 пьес, как у Лопе Де Вега и не триста с лишним, как у Агаты Кристи или серии хлама у детективщиков. Некая драматургесса ухитрялась написать пьесу за ночь, ну как же, великий режиссёр попросил новую пьесу. Новую? Пожалста, хоть три. Бездарность плодовита как мушка дрозофила. Кушать-то хоцца. Диалектика лжёт и количество в литературе не переходит в качество, скорее наоборот. Низкая самооценка - это спасение для плохих авторов. Биться с собой во имя шедевра они не станут. И никто в лицо не плюнет за плохую работу. Что-то там болтают критики? Собака лает, а метраж идёт. Человеку для  жизни нужно около сотни настоящих книг, их хватит на долгие годы, их можно перечитывать и не однажды. Я не читал книг советских писателей по одной простой причине.Любую из них прочесть можно за полчаса, концентрация мысли в них равна нулю или ниже его.
Парадокс гения прост. Гений пишет о себе и только о себе, а получается о нас, потому что гений вмешает в себя огромное количество судеб. Плохой автор пишет о нас, а получается только о нём одном, а он подчас и меньше самого себя... Смешно читать было о четвёрке молодых прихвостней при великой советской поэтессе. Один из них написал просто - Сидите вы рядом с великим человеком, а сказать вам нечего и возникает молчание. Что делать-то? А великая поэтесса поучает их к их восторгу - В этом случае выручает величие замысла. Вот так не много и не мало - ВЕЛИЧИЕ ЗАМЫСЛА. Какого замысла? Какое величие? Ответа нет и не будет. Ничего великого поэтесса не создала и не ей болтать о величии... Как сообщает автор эти нелепые молчания прекращались просто, кто-то бежал в магазин за водкой, и молчание как-то рассасывалось...
Парадокс гения прост. Гений добывает для нас ПОДЛИННУЮ ИНФОРМАЦИЮ. Как говорят в США - За отсутствием бога у нас остётся последняя надежда - подлинная информация. Это информация о враче, который может спасти вас от смерти или тяжёлой болезни. Вы включаете свет одним щелчком выключателя, но этот свет
когда-то вспыхнул в голове гения и родилось электричество. Он первым увидел как ток бежит по проводам. И рассказал нам просто и ясно. Другой расщепил атом, третий одолел чуму и холеру, а кто-то написал роман "Красное и Чёрное", а кто-то придумал Интернет. Эту подлинную информацию о жизни добывают единицы из миллиардов и среди этих единиц есть гениальные поэты. Великие художники Возрождения насчитывали более 50000 тонов и полутонов цвета, а глухой Бетховен сочинял великую музыку. Чайковский написал Первый концерт для рояля с оркестром, живя в лесу без рояля... Это всё редкие достижения нашего интеллекта. Имеет ли право поэзия отвернуться от его мощи? Конечно же имеет, и мы имеем километры и километры скудоумия в рифму при наградах и аплодисментах и жесточайшей конкуренции графоманов друг с другом. А имеет ли право поэт писать о себе? Имеет. В США более пятидесяти лет прозаики пишут о себе критические отзывы. Делают ли это поэты я не знаю. То немногое, что мне довелось прочесть из нынешней американской поэзии говорит о том, что поэты там истреблены как класс, а то , что пишется уцелевшими, выглядит скучно и жалко. Есть ли в США поэзия человеческих отношений? Безусловно. Но рассказать о ней некому.
Однако мощь интеллекта США могут  отрицать лишь представители нищих стран, они уверены в тупости администрации  США и возвеличивают себя, поучая  американского
президента. Они банальным образом не знают, что даже президент там далеко не всесилен и у него врагов в той же администрации более чем достаточно. Но именно Абама создал медицинскую страховку ДЛЯ ВСЕХ обездоленных в Америке. Гений. Бесспорно. А что мы слышим об Обаме? Что он, мягко говоря, сволочь. И ни слова в его защиту. Кому нужен гений? Обама - такая же редкость, как гениальный поэт, и добрых слов я о нём не слышал. Никто не застрахован от унижений, даже президент и у всех президентов есть теневое правительство, поучающее его и унижающее. Чего чего, а серых кардиналов во все века хватало, и они никогда не лезут на глаза, но диктуют свою волю королю, премьеру и президенту. Время личного руководства страной минуло, оно осталось лишь в нищих странах  и потому они нищие и будут нищими, пока не придут к коллегиальному способу руководства  тоже грешному, но всё же более осмысленному чем персональное. Чем кончил Хусейн? Каддафи? Не повесят президента США и не убьют как собаку Каддафи. А при чём тут поэтический гений? А при том, что у него тоже нет и не может быть серого кардинала и власть его на мгновения безгранична, и именно этой безграничной властью над нашими душами он и страшен всем в литературе. Нет ничего страшнее, чем ужас перед интеллектуальным превосходством. Всё могут простить вам - богатство и славу, и любой позор простят вам и любые преступления, но вашего превосходства не простят, даже если почти мгновенно оно и тает, как дым от костра. И уж тем более, если вы бедны и никакого властного положения у вас нет...Тут уж простить интеллект и его мощь литературная среда не может. Я убеждённый интеллектуальный расист, и никто не отменит разницы между нашими умами, это вам не цвет кожи. За каких-то полстолетия США от звериной ненависти к чёрным поднялась до цветного президента, такова мощь интеллекта. Какой-то гений догадался сделать чёрного президентом, мы не знаем этого гения, но гений Обамы отблагодарил этого таинственного человека, и госстраховка для беднейших в медицине это акт гражданского мужества, и Америка не забудет Обаму.
Всё же подозреваю, что поэтический гений - это то самое совершенство национального языка, которое ставит в тупик литературную среду. Язык критиков беден и жалок в его возможностях, язык средней литературы понятен почти всем или всем, но язык гения заставляет замереть, ибо шедевры духа неопровержимы, как неопровержимы шедевры музыки и архитектуры. Сегодня никто не станет спорить о изяществе Эйфелевой башни, она символ Франции и эмблема Парижа. А когда она возникла, то скандал был жуткий и даже гениальный Мопассан смеялся над её "уродливостью". Блистательный Фрэнк Синатра наотрез отказывался записывать "Стренджерс ин зе найт", считая мелодию приторной и  не стоящей его внимания.
Кое-как уговорили. И получился шедевр. И через полстолетия мелодия трогает душу.
А тогда...
Слишком рано уходили из жизни поэтическии гении, уходили, не успев понять и оценить себя, а иначе не встал бы под пулю Лермонтов и тот же Пушкин. Какой Дантес? Какой Мартынов? При чём тут эти козявки? Впереди поэзия и надо не обращать внимания на мелкие уколы ничтожеств. Что хорошего в служении в дипкорпусе? Но великий Грибоедов уезжает в гнусный Афганистан служить... И смерть. Смерть будущего гиганта поэзии. И он не успел понять чего он стоит. А некому было сказать им, берегите себя, вы надежда поэзии и не  ваше дело мелкие склоки или презренное служение, на это способны сотни и сотни мелких служащих империи. Дожить до подлинной оценки своего гения удавалось... да почти никому и не удавалось, вот разве что Шекспиру удалось достичь подлинной самооценки в одном из сонетов. Ненависть к гению бушевала и тогда и только на его похоронах Бен Джонсон сказал о его величии. Не потому ли и мы до сих пор не знаем кто
был Шекспир - директором театра и главным цензором Англии по драматургии или всё же подлинным автором шедевров поэзии, кое-как пристёгнутой к неумелой драмургии, ведь сам маэстро ни одной пьесы так и не сочинил. Он брал исторические хроники с бродячими сюжетамии  и пытался оживить их мощью своего дара. Выходило неуклюже и бессвязно, но мощь поэзии спасала этих драматургических уродцев. В театре умных людей нет и не будет там и актрисы мечтают сыграть Гамлета, там и Гамлета ухитрились изобразить с гитарой, а ведь маэстро сообщал, что Гамлет толст и страдает одышкой, но кто такой Шескпир, чтобы указывать театру, то же мне указчик... Театр изначально глубоко народное искусство, он всегда был для тех, кто или не умел читать, или не хотел. Ты приходи к нам, мы тебе и расскажем и покажем, и споём и спляшем... танцуют же "Ромео и Джульетту" и поют, о ужас,"Отелло", ведь как известно, нет такой глупости, которую нельзя спеть. И поют не Шекспира, а либретто по Шекспиру, как инструкцию к использованию электроутюга. Пытался же вполне одарённый композитор Прокофьев  написать музыку к стенограмме какого-то партсъезда, пока ему не заткнули рот. А вот и написал бы родимый наш льстец. Пел же хор в опере - Павел, мать, мать твою обидели, мать твою ети...
Парадокс гения... Чем же занят гений в паузах своего дарования? Об этом нам известно мало. Ну,с Пушкиным всё ясно. Писал в основном в ссылках. А в столицах пил беспробудно, волочился и в картах проигрывался до сотен тысяч и, если верить Жуковскому то из одного участка полиции в другой при паре пистолетов. Неудержим ни в чём. Однако, гений и написал достаточно.Пили и другие, и дрались на дуэлях, у Пушкина их было чуть ли не шесть, однако написать Онегина другие не сподобились. Он смог. Спасибо. Гений. Что там болтать о его шалостях. О Лермонтове известно мало или почти ничего, кроме того, что был невыносим... Николай Васильевич Гоголь - бытовой идиот при гениальном даровании. Шекспир торговал зерном и наживался на торговле во время голода в Англии... Правда? По документам вроде всё правда. Кошмар. Что может несчастный гений делать при молчании своего гения? И началось... Гений - это шизофрения, пишет один критик. Другой пишет, что гениальность никак не может быть человеческой нормой, чем угодно, но только не нормой, а чем уж вы догадайтесь сами, а чего тут догадываться, и так всё ясно. И никому в голову не пришло, что гений может быть  нормой с громадными возможностями психики и фантастическими силами гордости за своё дарование. Нет. Он или идиот, или почти идиот, но очень одарённый. Но идиот обязательно. А то, что гений - это максимальное приближение к совершенному человеку, так это никому не пришло в голову. Это кто дал ему право приближаться к совершенству? Мы? Мы ему этого права не давали. И докатились до того, что объявили, что текст умнее автора. Что поэт это всего  лишь орудие языка, как если бы ноты были главнее композитора, а краски важнее художника. О том, что текст умнее автора, мне говорил американский славист и говорил с уверенностью премьер министра. А что написали вы, маэстро?
На это вопрос маэстро не ответил и предпочёл бежать с трусливостью мелкого воришки.
Все уже подзабыли, а существовало понятие подтекста в прозе. Оно возникло при явлении нам американского прозаика Хэмингуэя, чрезвычайно модного в связи с присуждением  ему Нобелевской премии. Стиль Хэмингуэя был прост до тошноты - Да, сказал он, нет ответил я. Пиво было холодным. Всё очень кратко и без затей. Его проза рядом с прозой Уоррена была нищей и незатейливой. И вдруг критиков осенило. Подтекст, вот главное у Эрнеста, и подтекст засверкал у критиков лет на десять... потом подтекст сдох и сегодня ни один болван уже о нём не вспомнит, кроме меня. Эти скоты и с текстом-то не могли разобраться, а тут ещё и подтекст... эту туфту, говоря сегодняшним слэнгом, можно было втюхивать читателю с умным, пардон, научно популярным видом. Общеизвестно, что Хэмингуэй пил, пил, что называется
по-чёрному и допился до цирроза печени и, не желая мучиться медленным
умиранием, застрелился. Проблем со свободным временем у него не было. Пил. А  кто не пил? Чуть ли не все. Джек Лондон? Есенин? Венечка Ерофеев? Спился и Твардовский и Фадеев, и Мусоргский, и Высоцкий, а великий советский драматург Погодин, впервые побывав в США, вернулся домой, замкнулся и молча ушёл в запой до могилы... До него дошло, каким на самом деле он был, но для этого ему нужно было увидеть США, только  увидеть, ведь разговаривать с рядовыми американцами ему никто не позволил, но только увиденное ошарашило и лишило рассудка. Спился. Ему в  душе нечего было противопоставить США, и он оказался банкротом в своих глазах. Великий пролетарский писатель хладнокровно заявил, что джаз - это музыка толстых, а ведь знал, подонок, что джаз родился в нищих негритянских кварталах и к толстым буржуям не имел ни малейшего отношения. А если не знал, то это ещё позорнее...
И уж совершенно отвратительно не понимать,что подлинная поэзия немыслима без поддержки сильного ума, что мощные поэты были людьми незаурядного интеллекта, а не какими-то там" интеллектуалами". Передать человеческое чувство в поэзии безумно сложно  при кажущейся простоте задачи. Вероятно, рассказывать о своих чувствах ещё сложнее, чем о мыслях. Сильное чувство - это подчас сгусток мыслей, ещё не расшифрованных мозгом. Эмоциональная мощь захлёстывает поэта и укротить это ураган подчас и поэту нелегко даже в любовной лирике. Поэзия на мой взгляд - это укрощённое бешенство и благородное безумие. А уж переплавить ненависть в изящество удавалось единицам из единиц. Проза, даже великая, может себе позволить роскошь рассказать о нескольких  людях, а у поэзии есть всего один персонаж - сам поэт. И не самолюбование толкает поэта писать о себе, а невозможность вырваться из себя... он может разве что на время попытаться превратится в другого человека, но это удаётся лишь на маленьком пространстве фрагмента поэмы или пьесы. Гений ненавидит глупость, как смертельного врага, в том числе и собственную, и даже собственный гений ставит под сомнение, всё подлежит сомнению, будь оно проклято...Дурак же не сомневается в ценности своей глупости и пишет толстые книги, населяя их недоумками. Как ни ужасно писать, но грандиозно одарённый Гоголь посвятил свою жизнь недоумкам, описав их столь блистательно, что мы забываем,ч то он пишет об идиотах, кретинах и выродках всех мастей. Что, Гоголь не видел людей умных? Встречался же с Пушкиным и даже с Лермонтовым и остался от него в восторге, что не помешало Гоголю облить Лермонтова грязью, правда, в  это время он уже сползал к безумию. Так были ли в России тогда умные люди? Если уж гении не смогли написать их характеры в своих произведениях, то их или не было, или было столь мало, что и писать о них не стоило...
Презирая мощь интеллекта, даже самый одарённый автор становится защитником глупости и её оправданием. И уж, конечно, её певцом.

      На равных с министерствами и прессой
      Я заявляю - партия поэзии
      В парламенте представлена не будет.
      Не потому что лгать она не может,
      Как лгут любые партии привычно,
      А потому что мощью слабоумия
      Она себя прославила позорно,
      И звание поэта опустила
      До полного презрения с насмешкой.

Сферы влияния распределяются по силовому признаку вокруг и около власти, достигая и самой власти в литературе. Крупнейший хам советской поэзии нагло и во всеуслышание заявил - Поэт в России больше чем поэт. Ну как же! Он же член союза писателей и член какого-то там правления, он и член редколлегии и не одной, он и делегат и вообще многочлен... Это скромный  немецкий поэт Генрих Гейне оставил на своей могиле надпись - поэт, это всего навсего поэт. Грустно и точно. Он не больше чем поэт, он всего лишь Генрих Гейне, не обессудьте... Пытаясь определить гения в литературе, Гёте не нашёл ничего лучше, чем нелюдь...Такого слова в немецком языке нет. Оставим на совести переводчиков это слово - нелюдь, Гёте имел в виду.... Чудовище иль полубога, того, кто ужас или радость вселенной принесёт. А при чём тут чудовище? А при том, что и у Гёте не хватило смелости назвать гения совершенным человеком. Себя он не считал совершенным или приближающемся к совершенству, а уж прославлен был при жизни сверх меры, да так, что даже Наполеон встретился с ним...
В 1979 году я представил рукопись своих стихов издательству.Через неколько месяцев я получил ответ от некоего критика. Я не смогу передать вам бессмыслицу и невнятицу его отзыва. Я читал рецензию совершенно полоумного человека, не способного ни понять, ни почувствовать ни одного стихотворения и даже те стихи, которые он похвалил, не имели ничего общего со смыслом стихов, я не мог поверить своим глазам... то ли балерина рассуждала о разделке туш, то ли мясник судил о балетных совершествах  циркового представления. Как? Как предположить, что стопроцентный идиот смеет судить о поэзии? Оказалось очень просто. Именно идиот и имел право судить о поэзии, именно идиота и  посадили в издательстве, чтобы он вершил правый суд. Умному человеку в СССР место было лишь на  лесоповале, на зоне. Я впервые взял на себя труд встретиться с официальным поэтом, поскольку был автором немалого количества песен в качестве автора текстов. Мы встретились в баре союза композиторов, куда простым смертным вход запрещён. И оказалось,что мы оба не знаем родного языка. Одни и те же слова для него имели совсем другой смысл, и он не мог понять меня. С первых слов стало ясно - диалог невозможен, вообще невозможен. На этом мы и расстались. Поэт держался могущественным чиновником, а я как бы проситель перед его сиятельством, и он лениво наблюдал за моим лицом. Я срочно поблагодарил его за внимание столь высокой особы и сказал, что попросту перепутал двери и впредь буду внимательнее читать надпись на двери и откланялся. Ничто не изменилось в лице поэта, он действительно не заметил моего присутствия.
Я оказался человеком не его биогруппы, он вычислил это моментально. Эти люди мгновенно распознают СВОИХ ЛЮДЕЙ. Нужных им людей, а все прочие - всего лишь вымогатели их  внимания. Я бы не смог отличить его от крупного госчиновника , от карателя из ГБ. У него не лицо, у него танковая башня или будка для наблюдений, ничто не может оживить его. Нет,ошибаюсь. Я видел как оживляются эти лица  при встрече с себе подобными. Мгновенно и без промаха. Радары этих людей работают безупречно. Свой или чужой? Чужой. И человек мгновенно замыкается. Тип этой осторожности распознавания  жизнь вывела за многие годы массовой подозрительности  и страха за свою жизнь, когда одной ошибки хватало, чтобы распроститься  с жизнью. Я хорошо знал механизм проникновения этих поэтов в печать. Некоторые из них просто ехали к знаменитому поэту со своими стихами.   
Как они догововаривались нам неведомо, но результат оказывался прост. Какие-то стихи новичка брали в солидном журнале, а дальше было уже проще. Поэта признавали СВОИМ. Но прежде всего  признавали "своим" ещё до стихов. На мне госбезопасность поставила клеймо - ЧУЖОЙ. И уже ничто не могло помочь мне. Мне ещё простили стихи для песен, но и это не помогло. Возможно, что где-то в  разговоре я сказал, что я настоящий поэт. Это дошло до нужных ушей и на мне был поставлен крест. Мне платили за песни всё меньше и меньше, а после и просто композиторы отказались от сотрудничества. А я был крепким мастером и умел писать на музыку, что очень ценилось композиторами со слабыми мелодиями. Я понял, что я вне закона. В тот год я написал тридцать две песни с членами союза композиторов. Не купили ни одной. Ещё пару лет я писал музыку к своим песням сам, но и это перекрыли мне. Итак, никаких антиправительственных высказываний или поступков, но лишь мнение о себе, что настоящий... Хватило и этого промаха, чтобы остаться без работы.
И наверняка поэт, с которым  я  встретился, знал обо мне то немногое, что ему нужно было знать. А в моей вежливости он не сомневался, в баре союза композиторов вести себя умеют. Я не сотрудничал с властью, я был скромным автором текстов. И только.
Парадокс гения прост. Он сумасшедший, он говорит не там и не то, и не с теми, и не о  том. К тому же он говорит на безупречном родном языке, что выглядит дикостью, позой или кривлянием... но главное, поэт остаётся жителем социального дна, а человек, как говорит Томас Манн, должен знать своё место. Но у гения нет своего места, он везде чужой, его если и не гонят, то дают понять, что он чужой и дают понять, не стесняясь, вовсе не желая ему зла, а просто намекают... Мог ли я отказаться от родного языка? Я хорошо различал языки общения милиционеров и пожарных, юристов и филологов, учёных и художников, спортсменов и сантехников, дирижёров и кабацких "лабухов", актёров и спекулянтов краденым, да каких только языков я не знал... молниеносных контактов у меня было много. И с упорством идиота продолжал говорить на своём языке, языке поэзии, то есть коротко, точно, образно и, что называется, по делу. Чаще всего на меня смотрели, как на придурка.
Но....я совершенно забыл, что за мной тащился хвост прозаика, отвергнутого официальной литературой. Только через мой труп - заявил мне молодой и очень успешный автор - а ждать ты будешь долго. Я дождался. Я опубликовался со своей прозой. Этот автор сегодня более чем труп в литературе. Он один из тех верных псов, которых хозяева безжалостно выбрасывают из дома за ненадобностью, и если он не стал разводить свиней, то дело его плохо. К отвергнутому прозаику прибавился отвергнутый поэт. Есть такая форма убийства таланта как заговор молчания. Его не критикуют, его не поливают грязью, его не выбрасывают из страны, делая ему славу, его не замечают. Его нет, как и не было. Но это уже дело не властей, а коллег. У них это называется просто - Отряд не заметил потери бойца... Как видим парадокс гения совершенно прост, проще некуда, его нет. А сам себе он может присваивать любые звания...Но рассказать о своей поэзии-это мой человеческий долг. Рассказать о единственном поэте, презревшем власть и не опустившемся, не спившемся и не сошедшим с ума среди террора посредственностей, предавших всё святое ради денег и жалкой известности среди презираемых ими коллег, ведь понимали же, что никто из них не достиг уровня высокой литературы. А если кто-то и пытался сделать это у них на глазах, то был так или иначе уничтожен. Литература - это война, а на войне всегда есть безымянные солдаты и без могил, и без креста над ней. Я всего лишь один из них, безымянных. Повторяю, как бы ни был велик писатель, он велик лишь среди писателей, а среди людей - он всего лишь один из нас. И я сообщаю о себе, как человек, сражавшийся за честь людскую. Парадокс гения прост. Он всего лишь человек. Может быть чуточку больше единицы, но уж никак не меньше.
Грустно, но надо признать, что поэзия утратила своё лидерство в литературе, утратила давно. До середины 19 века поэзия считалась высшей формой литературы. У неё учились художники и музыканты исполнители, композиторы писали оперы и балеты на поэтические сюжеты, философы смиренно признавали первенство поэзии в мире интеллекта, а для художников Возрождения Данте был выше библии. Мощное вторжение техники в жизнь сделало людей умнее, изощрённее и сложнее. Земля стала общим домом для граждан планеты с развитием авиации и понятие пространства изменилось до космических масштабов. Проза выдержала натиск цивилизации, проза смогла ответить на вызов новых форм мышления  и  представления о жизни. Поэзия измельчала и отступила и никакая литературная критика не смогла спасти падение интеллектуального уровня поэзии и даже нобелевские премии не могут сделать поэзию интересной для читателей. Поэзия поглупела и остановилась в развитии. О поэзии никто не говорит. И я не умнее того идиота, который становится на ящик в английском сквере и пытается привлечь к себе внимание...
Что остаётся тем, кто считает себя поэтами? Им остаётся читать стихи друг другу, ведь их более миллиона. Я посетил в Берлине поэтическое сообщество. Жалкое зрелище кокетливых старух и нескольких жирных мужчин чиновничьего вида. Они даже выпустили некий сборник, пособие для психиатрии, исследующей старческий маразм с манией госдарственного величия. Я не верю, что эти люди умеют читать. Чукча не читатель, чукча писатель. Впрочем, это было лет десять назад. Сегодня их меньше, намного меньше, не считая миллиона их коллег в интернете. Удивляться нечему. Нет читателей поэзии. Остались лишь  поэты. И более того... Даже если и явится настоящий поэт, то читающая публика не обратит на него внимания, не сумеет различить его среди сотен тысяч графоманов. Представьте простую картину - совершенно бездарный автор получил свыше двенадцати тысяч отзывов невнятного содержания. Перевести на русский язык эти тексты невозможно,  как и стихи его непереводимы на родную речь. Было ли так в истории  культуры? Было и не однажды. Почти полторы тысячи лет искусство не могло подняться с четверенек. И лишь эпоха Возрождения дала нам взлёт человеческого гения. Законы возникновения талантов
непостижимы, и сотни консерваторий в мире не дали ни одного Моцарта, и никакие академии художеств не вырастили нового Рафаэля или Родена. Интеллект планеты ушёл в науку и технику, и достижения эти совершенно фантастичны, уже и Луна -
что-то вроде провинции, и одна пятая населения планеты достигла высот цивилизации и мощной индустрии развлечений, а гений спорта празднует одну олимпиаду за другой, потрясая сердца болельщиков невероятной красотой и силой человеческого тела. Можно ли обойтись без поэзии?Так ведь обходятся жители планеты без мощной прозы и величественной музыки новых гениев. Хватает пока прежних запасов. Их хватит надолго, а жалкий кинематограф уже и не силится развиваться, а штампует затасканные сюжеты с убийцами и идиотами всех мастей. Кинематограф, как и театр, панически боится рассказать об умных людях, они делают вид, что этих людей нет, а нет человека - нет проблемы. И это ничем не объяснить. Откуда эта трусость авторов перед умом персонажей? Или они кроме недоумков вообще никого в жизни не встречали? Бездна человеческой глупости - это роскошь для них и жирный кусок. Это они торжествуют в мире дураков, втаптывая дураков в грязь и бессмыслицу, доказывая дуракам, что нет и не может быть ничего, кроме их глупости, жестокости, доходящей до садизма, а в противовес разве что парочка неглупых полицеских... И если в поэзии не появятся поэты, способные писать НЕ ТОЛЬКО О СЕБЕ а ещё и других людях, то эта поэзия обречена на забвение, как газетная шелуха. Поэзия просто обязана вырваться за пределы сознания самого поэта, чего не было прежде, но это должно произойти. Или у поэзии нет будущего. Я пишу эти строчки и начинаю сомневаться в своих словах... Поэзия человеческих отношений. Не правда ли звучит красиво и обнадёживающе. Как будто бы поэзия ещё жива, вот только не  написано о ней никем, но это неправда. Написано и пишется даже и сейчас. Но, господи, что это за поэзия. Как можно так плохо писать? Как? Почему?
      Поэзия создаётся людьми,имеющими идеальные представления о жизни. Лишь с высоты идеала можно судить о людях и себе. Без этой высоты никто не написал бы "Мцыри" или"Гамлета", да и сами авторы приближались к идеалу человека на пределе своих сил. Советская поэзия тоже служила идеалу. Идеалом было служение ВЛАСТИ, доходящее до исступления, до страшной формулы - КТО НЕ С НАМИ, ТОТ ПРОТИВ НАС и до полного уничтожения. Они выполнили свой долг, и оставили нам "поэзию" их человеческих отношений, а точнее бесчеловечности. Именно в их рядах возникла страшная по сути
формула - человек и художник существа разные - это же Клондайк для подонков всех мастей, это оправдание любых мерзостей лишь бы хорошие стихи писал, а уж критика позаботится о том, чтобы они выглядели приличными и даже "всемирно известными". И свинья и горилла, пишущая стихи, равно небожители... Мертва ли советская поэзия? Жива. Живее некуда, что видно из сотен тысяч стихов нынешних графоманов, подражающих советской поэзии. Никто из них не дерзнёт подражать Лермонтову или Пушкину, хотя и тот и другой подражали европейской поэзии в её лучших образцах. Гиганты Возрождения взяли за образец искусство Древней Греции и не промахнулись. Нынешние поэты подражают друг другу, а особенно патриоты, забыващие что СССР дал миру лишь гигантские по размеру концлагеря с миллионными жервами совершенно невинных людей, и настоящее искусство захлебнулось в крови. Какие идеалы есть у нынешних поэтов? Вы об этих идеалах слышали? Русский пейзаж лучший в мире? Он ничем не лучше шведского или канадского, финского или норвежского, и там и там берёзок навалом, там даже журавли курлычут и косых дождей навалом с грустной осенью в придачу, а уж внешне ни шведов, ни
финнов от русских не отличить, все в Адидасе и Пуме при кока-коле и гамбургерах. Все свои в натуре, блин, все под Голливудом, Рок и Ток-шоу им в глотку... Всё есть - и  олигархи и бомжи, и рэкет и продажная полиция, короче всё, как у людей при казино и профессиональной проституции девочек по вызову. Вы хотели свободы? Вот она и мечтать вам не о чем. Пишите всё, что хотите и конкурсов для вас навалом, и грамоту можете повесить над кроватью. Чего ещё то? Читатель несёт такую же ответственность за поэзию, как и поэт, а иначе мы получаем шедевр под названием шествие слепых. Ни Пушкин,ни Лермонтов не появились благодаря чаяниям народным и появились не для того, чтобы осчастливить народ, а лишь только для того, чтобы рассказать о себе, а потом их гвоздями прибили к так называемому народу, чтобы верил в путеводные звёзды поэзии. Народ и не заметил гениев, их заметила критика. Предположите, что тогда был интернет и что? Вознесли бы они гения на вершину? Вознесли бы Крылова с его баснями или какого-нибудь малого с гитарой. Молчи,бессмысленный народ... Это Пушкин, это не я. А я,погребённый заживо, уцелевший каким-то чудом, ни за что не стану клястся своей любовью к народу. Он в этой любви не нуждается. Я и от имени своего отказался ради своей поэзии, я попрежнему Тим Вестер и мне и сегодня нельзя быть самим собой, разве что в поэзии размышлений на страницах безымянного интернета, один из миллиона... Где и в чём поэт черпает силы? Поэзия требует мощи,а не банальной усидчивости "в работе над произведением". Взрыв вдохновения нельзя вызвать стаканом водки или двумя, не помогает опиум или героин, и рвать на себе рубаху в истерике тоже не помогает, я это видел воочию и  не однажды, не помогает и раскалённая злоба, и исступлённая ненависть.. мало ли к кому, всегда найдётся объект ненависти, а вот не помогает...Вдохновение должно быть естественным, как ваша речь и одежда, как ваши манеры, ваш выбор собеседников или спутников по жизни, как ваш голос и  смех, как ваш гнев и нежность. Любовь, как самое сильное проявление психики, отнюдь не подарок, а жесточайшее испытание личности на крепость его человеческих качеств, ибо  ты идеализируешь объект, а он не только не идеал, но, господи, клубок противоречий  и сам ты противоречив, а уж оба  оказываетесь в аду противоречий и как из них выбраться вы оба не знаете. И не о любви пишет  поэт, а о
желании выбраться из кошмара противоречий, желательно без жертв. А без жертв не получается... вплоть до Ромео и Джульетты. Любовь и ненависть к жизни равновелики в душе поэта, и встречаются не мужчина и женщина, встречаются две вселенных на огромных скоростях и крушение неизбежно. Счастливой любви не бывает, бывает изредка счастливый старт... Сохранить такую мощь эмоций на всю жизнь невозможно... или влюблённый должен удалится и издали наблюдать любимую, и тогда она становится всё лучше и желаннее. Чаще всего любовь вырождается в зависимость и услужение...А при чём тут вдохновение? А  при том, что лишь размеры ума позволяют контролировать процесс или не контролировать, и тогда поэт пишет о чём угодно, кроме любви, с которой он не может справится и не может осмыслить бурю в душе и уме. Но вдохновение - это приказ разобраться с главной бедой, иначе дальше жить невозможно. Вас мучает гражданская совесть? Тогда вы пишете о неполадках в стране, потому что нет ничего проще, чем быть умнее правительства. Вы становитесь гражданским поэтом, но все воротят нос от ваших стихов, все и без вас понимают в чём дело... тоже мне учитель жизни нашёлся. Вы любите Родину? Но её не любит лишь дурак или тот, кого Родина старается уничтожить, тот,кого эта самая Родина на дух не переносит. Претендовать на любовь к себе целой страны- это тяжёлое заболевание тех, кто равняет себя с громадной страной и  выглядит жалким рэкетиром, а чем кончают рэкетиры все знают. Чего хочет от солдата военная присяга?Прежде всего, он должен умереть за Родину, не рассуждая, приказы не обсуждают. И если ты поэт, пишущий о проблемах страны, то будь готов умереть за свою страну, как истинный солдат, не рассуждая, потому что ты присягнул на верность Родине, а жить тебе или умереть решает страна. Вот почему писать о Родине проще, чем о любви, рассуждать о горизонтали проще, чем о вертикали. Ты влюбился и сразу стал выше самого себя. Ты смеешь искать понимания у другого человека, а он прекрасно обходится без этого понимания, ему и так неплохо, и все твои совершенства ему безразличны. Ты объясняешься в любви фонарному столбу, вообразив его цветущим деревом, а столб не желает стать цветущим деревом, ему и столбом быть неплохо. Великий писатель Сомерсет Моэм написал грандиозную историю любви неудавшегося художника к проститутке на тысячу страниц. Поэзия не справилась бы с этой историей, а прозаик справился.Читается история на одном дыхании, как короткое стихотворение. Можно ли любить уличную тварь, сделанную из одних пороков?Можно, отвечает великий писатель, или нельзя, а всё равно любит, служит ей и... всё напрасно, даже служения она не ценит. Я приверженец поэзии, но скажу честно, средствами поэзии о такой  трагедии не расскажешь. И всё же поэзия может рассказать о вспышках в нашем сознании, недоступных в рассказе прозой. А пока мы имеем дело с удушливой мелочностью рифмоплётов в "Рассуждении обо всём на свете". Они не ведают вдохновения, так как у них нет жесточайших принципов служения идеалу или идеалам. Пишется? О-кей. Да пошли бы вы с вашими идеалами и без них тошно, а вот напишешь и... малость легче. Не присягая на верность великим поэтам прошлого, поэт обрекает себя на мелочность мыслей и чувств. И не страна затыкает рот крупному поэту, а мелкие чиновники от власти, и делают они это... вы не поверите, именем Пушкина, тоже мне Пушкин нашёлся  говорят они, полагая, что на Пушкине и кончилась история поэзии и ничего другого уже не будет, равного ему.
Таков парадокс гения. Он неприемлем со своим арсеналом идей и пространством языка, как будто похожего на родной, но что-то неродное в нём и даже отталкивающее. В одном только литературная среда сходится - нет гения и всё тут. Его нет, потому что быть не может. Пока не похоронили  - его нет. А там посмотрим.
Главный парадокс гения заключается в том- ЧТО ОН  НЕ МОЖЕТ ЗАСТАВИТЬ ГОВОРИТЬ О СЕБЕ, как это умели советские поэты.
Пару лет назад здесь в Берлине был объявлен конкурс на тему "Пушкин в моей жизни". Конкурс объявила газета "Русский Берлин". Возглавили конкурс  "видные пушкинисты". Я послал на конкурс фрагмент своей работы. Сцена встречи Пушкина с Лермонтовым. Через какое-то время мне позвонил женский голос и осведомился о моей фамили. Тим Вестер - ответил я. Это псевдоним? Да, ответил я. А ваше настоящее имя? Тим Вестер - это мой настоящий псевдоним, я имею право на псевдоним или это право кто-то отменил? Нет,замялась женщина, но мы бы хотели знать ваше настоящее имя. Кто  мы? - спросил я. Молчание.Так всё-таки кто это мы? Видные пушкинисты? А всё-таки мы хотим знать ваше настоящее имя.Тим Вестер, ответил я, это нормально для поэта и моё имя вам знать совсем не обязательно для конкурса...вот разве что с другими целями. С какими? Не скажете имя, мы снимем вас с конкурса. Не  скажу, ответил я, я думал вас интересует моя работа, а вас она не интересует. Передавайте привет видным пушкинистам и прочим работникам сыска под псевдонимом "видные пушкинисты". Желаю творческих удач.
На том мы и расстались. Ну что? Как вам это хамство? Да ещё и в Германии. Позор.
Вот сцена,которую я послал на конкурс.

      
По палубе океанского лайнера прогуливаются двое невысоких изящно одетых мужчин.
Это Лермонтов и Пушкин.

Пушкин-        Мишель, поверьте я ведь точно прав
               Зачем встречаться было нам при  жизни?
               Охотники до всяческих забав
               Служили верно мы своей отчизне.
Лермонтов-     И дослужились...
Пушкин-        Нет,я не о том.
               Обоих нас убили поделом.
Лермонтов-     Убьют ещё раз.Всё же продолжайте.
Пушкин-        Но я прошу вас,не перебивайте.
               Препятствием для встречи был лишь страх,
               Я вас боялся.Вы в моих  глазах
               Как статуя бедняги командора,
               Застывшего с безмолвным приговором.
               Я верно,верно угадал в стихах
               Железную решимость сверхгиганта,
               Которая для моего таланта
               Могла бы стать ударом роковым,
               И холодом объятый неземным,
               Я был бы скован. Лучше уж бежать.
               Вы гений. Это больше, чем поэт,
               И вас убил отнюдь не злобный свет,
               Который мне принёс немало счастья.
Лермонтов-     Да,ваш талант сверкающею властью
               Не раз меня в бессилье повергал.
               Так что же я настречу не бежал?
               Как робкий ученик? Какого наказанья
               Страшился я? Иль разочарованье
               В себе самом развил я до предела?
               Мне ваша смерть глаза открыла смело
               На самого себя. Вы послужили мне
               Своею  смертью и тогда в огне
               Отмщения я понял - я за вами
               Иду на смерть. И я прошёл свой путь.
               Никто меня не смеет упрекнуть
               За жалкую дуэль. Днём раньше или позже
               В руках судьбы натянутые вожжи
               Перерубить никто уже не мог.
               И пусть мне выпал слишком малый срок,
               Но без любви не прожил я и дня
               Или без ненависти. И убил меня
               Не бедный дуэлянт. Меня убили вы,
               Хоть сами пали жертвою молвы.
               Мы рано родились или ль родились не там,
               Презренная страна с согбенною спиной...
               Монархии трещали пополам,
               Охвачены гражданскою войной.
               Республики вставали в полный рост,
               Россия ж,как обширнейший погост,
               Где заживо ложились в гроб мечты
               О чести и свободе гражданина.
               Кому уж тут поэзия нужна?
               Коль на коленях жизнь вела страна.
               И всё же,если б встретились мы с вами,
               Друг друга поддержали б хоть словами,
               Улыбкою доверчивой одной.
               Ведь я же прав.Признайтесь.
Пушкин-        Вы правы. Боже мой.


Вероятно, прочитав моё послание, ВИДНЫЕ ПУШКИНИСТЫ впали в ступор. Кто дал право писать о встрече Пушкина с Лермонтовым? Не было встречи. Какой наглец осмелился  поднять руку на великую поэзию? Мы жизнь кладём, чтобы раскопать хоть крошечный новый фактик о жизни Пушкина, а этот выродок, это убожество смеет оскорблять гения и нагло писать ОТ ЕГО ИМЕНИ? Кто? Кто посмел? Фамилию! Имя мерзавца! Скрывается под псевдонимом? Найти! Любой ценой вырвать имя этой мрази.Что? Молчит?Скрывается под псевдонимом?И правильно делает,что скрывается, а то бы мы...Да мы бы...
Литературоведческая шваль может быть счастлива тем, что Пушкин не может прочесть их идиотские домыслы о его жизни и поэзии. Не одного  и не двух мастер заставил бы встать к барьеру и стреляться во имя чести. Что до меня, то никто из них не рискнул встретиться со мной с открытым лицом. Они из-за угла пытались узнать моё имя. Они всю жизнь из-за угла... Настоящий поэт им страшен, а газетно журналистская сволочь не встала на мою защиту хотя бы ради чести газеты, которая не может не знать, что даже журналист имеет право на псевдоним. Но они повязаны общей неприязнью к смелости воображения и фантазии. У них ведь всё решает начальник. А начальник сказал...
Не хочу называть имя журналистки, не стоит она того, но она посмела Ремарка облить помоями, заявив, что проза Ремарка страдает слюнявым многословием и дешёвой сентиментальностью. И это о Ремарке! И это на его Родине! Это автор "На западном фронте без перемен" и "Триумфальной арки"  сентиментальный болтун... Можно ли пасть ниже? Можно. Газета продолжает своё триумфальное шествие, и мы ещё дождёмся и не таких откровений журналистского отребья. Там умеют ценить мастеров мирового класса и видимо за эту подлую статью газета и была награждена неким орденом за заслуги перед отечеством. Плюнуть на могилу гения не последнее дело, и в Москве по достоинству оценили гражданский подвиг журналистки и всей газеты. Так держать!
Что до меня,то я встретился с Ремарком двадцатилетним юнцом, я получил мощную поддержку ярчайшего человека и прекрасного мастера, я получил право мыслить и чувствовать по своему, его добрые руки и до сих пор поддерживают меня. Насквозь продажная контора под названием нобелевский комитет не присудила гению премию.
Парадокс гения? Разумеется, ещё один из многих.
Так всё-таки, смеет ли поэт писать о своих стихах? Я утверждаю, что смеет, если не
унижался до" узкого круга" понимающих ЕГО, если не топтался в передней у знаменитости если не унижал свой дар перед хозяевами жизни и прочими филологическими держимордами в научных мантиях и без оных, если не тщился стать ппрофессионалом в столь безумном и прекрасном увлечении, как стихия слова... Поэт смеет говорит о своих стихах, если они продиктованы ему законами чести, достоинства, сострадания и гармонии. Никто не знает, когда и почему поэзия врывается в душу поэта, а также когда и почему покидает её. Строго говоря, поэзия вообще не является искусством, ибо нет у неё  кистей и красок, арок и колонн, инструментов и дирижёра, у поэзии нет искуса, то есть мастерства, в
котором можно совершенствоваться, ибо нельзя совершенствовать душу. Но если дарована редкостная сила духа, то какое-то в ремя можно попытаться удержаться на немыслимой для других высоте устремлений, одновременно испытывая гнев, нежность, ярость, почтительность и презрение, мятежность и смирение... Провалы неизбежны даже на самом высоком уровне. Гоголь сжигает неудавшийся том, Пушкин не в состоянии завершить Онегина, гениальный сказочник Андерсен, упорствуя, создаёт чуть ли не пятнадцать книжек стихов. Посредственный поэт Сервантес объявляет себя королём поэтов всех времён, падает Вордсворт... Когда от гениального Россини ушла поэзия звуков, он замолчал. Он не писал
музыку. Он её ЗАПИСЫВАЛ, как и Моцарт. Грандиозная мощь Шекспира озаряет небосклон человеческого сознания всего лишь семнадцать лет, дальнейшее - молчание... Каждый ребёнок знает, что прикосновение к крылышкам бабочки лишает  это маленькое чудо природы способности летать. О, господи, всего одно прикосновение... Поэзию нельзя понимать, её можно только чувствовать. Люди, окружающие поэта, чувствуют, что перед ними ПОЭТ и инстинктивно сторонятся его. Горе ему, если он потянется к ним со стихами или без, его убьют, вовсе не желая этого или желая, потому что он - зеркало, в котором они видят себя, своё несовершенство, а то и уродливость. И далеко не всем по силам видеть это отражение себя. И если удастся поэту глубоко глубоко  спрятать силу чувств, то можно какое-то время продержаться среди людей, не забывая при этом заработать на еду и одежду, на самую скромную еду и непритязательную одежду, если ты родился плебеем и ютишься в коммуналке. Свой намордник и свои наручники и только взгляд в упор на сволочь, которая сникает от этого взгляда хотя бы на мгновение. Мечтать ли о большем? И пусть торжествует сволочь всех времён и размеров! Она не сможет помешать поэту создать шедевр. А, если повезёт, то и не один. Не смотри ТАК - просили меня друзья. Даже они не могли мне простить взгляда...
               
                Берлин 2014   Тим Вестер