По грибы или с красотой свидания

               

                Новелла
               
                В этом году ощущение, что май и июнь поменялись местами: в мае было жарко и сухо, а в июне - прохладно и дождливо. После затяжных дождей, я все же решил, несмотря на затянутое уже с утра серыми облаками небо, сходить на разведку в лес за первыми грибами в уже давно примеченное место, где  с одной стороны дороги стоял как на  параде  редкий сосновый бор, а с другой  - смешанный, с преобладанием красавиц – березок. В сосновом лесу - сушь. Как – будто и не было этих бесконечных дождей. Углубившись в лес метров на двести, я не заметил и признаков грибов, не было  даже поганок, зато я побыл в обществе стройных молодых сосенок, которые расступались предо мной как бы говоря: «Да, мы все как на подбор!» И эта строгость и стройность уходила вдаль, она как бы дисциплинировала. Красота!  Казалось бы привычный лес, а как красиво. 
               Перейдя через дорогу, надеялся найти хотя бы несколько подберезовиков. Тщетно! Но и здесь я получил удовольствие от нарядных березок, впрочем, они всегда хороши, даже нагишом в стылое время года.  Удивительно, перешел через дорогу и попал  из мира строгости и порядка  в мир радушия, легкости  и волшебства. Я шел, а березки впереди ненавязчиво  звали посмотреть их наряд. И каждая вновь увиденная простодушно показывала свои платьица. От обилия света и нарядов кружилась голова. «И здесь красиво, красиво и в соснах», -  пронеслось в голове. Красота разная, как и красота каждого человека. Возвращаясь на дачу совсем не жалел о том, что не нашел грибов. Было ощущение, что я побывал в гостях в двух замечательных красивых семьях.
              Еще издали заметил шедшую навстречу мне старуху. Она шла, согнутая пополам, да так что ее голова в бейсболке находилась совсем близко от стоптанной  тропинки. Старуха, наверное, только ее и видела, так как шла не сбиваясь. В левой руке она держала клюку, а в правой – веревку, другой конец которой обвивал шею белой взрослой козы. Два козленка  бойко перебирали  каблучками без привязи. Я загодя сошел с тропинки, уступая дорогу, а когда старуха  поравнялась со мной, неожиданно для себя спросил: «Бабуль, а молочка не продадите?» Некоторое время старуха продолжала двигаться вперед, потом остановилась и медленно, словно ножка циркуля, описала дугу в 90 градусов, повернулась ко мне – голова ее, оставалась на прежнем от земли уровне. Старуха молчала, коза тоже повернулась в мою сторону и ответила умными  глазами: «Я не против…  как хозяйка». Наконец старуха проскрипела: «У меня, сынок, внуки в гостях», – медленно повернулась и побрела дальше. Коза тряхнула головой, а я подумал, что я за всю жизнь не пробовал козьего молока. Смотря вслед удаляющейся,  почти торжественной процессии, возникла странная ассоциация, что согнутая дугой старуха являет собой лук, тетивой которого является веревка, а копьем довольно кривая клюка. Но лук был слишком сжат, в тетиве не было силы, да  и клюка на роль копья не годилась.

            Я продолжал не спеша идти по тропинке, глубоко вдыхая настоянный на солнце запах сосновой хвои. Хотелось пить его большими глотками, как однажды в детстве чай из цвета липы. Тогда я был с родителями, которые большой компанией что – то праздновали. А потом был чай. Целое ведро. Я помню его янтарный цвет  и особый тягучий неповторимый и ненасытный вкус. Я пил, а хотелось еще и еще. Было ощущение, что я насыщаюсь красотой лета с его солнцем, запахом цветов и трав, неба с голубой бесконечностью, молодостью, у которой все впереди… Да, я пил эликсир жизни. В итоге выпили три ведра.
             До дачи оставалось не более километра: метров семьсот молодым сосновым бором  и триста лугом. Точность, проверенная мною неоднократно шагами, так как я частенько ходил  купаться на небольшую речушку, которую год за годом завоевывал камыш. Однако еще  в некоторых местах оставались оконца для купания, а вода благодаря ключам и отсутствию в округе промышленных предприятий, оставалась чистой, но холодной  даже в жаркие дни.
             Именно здесь,  в молодом сосняке, казалось – бы, на самом ходу, я и нашел три белых гриба. Они росли рядом и напоминали близнецов.  Они были молоды  и крепки как дубки. Это был  подарок июня. Ведь мне и не нужно было много грибов, мне важно было найти их и полюбоваться. Вспоминая советы бывалых грибников, я опустился на колени и стал высматривать мошек, которые должны были обязательно виться над местом, где растут белые. Я долго ползал, но кроме стрекоз, похожих на жезл гаишника, но отличающихся от него окраской: синей вместо белого цвета и редкими черными кольцами, да зеленых кузнечиков, выстреливающих мне прямо в лицо, ибо я нагнулся, как и старуха - мошек так и не увидел. Потом решил пренебречь приметами и, взяв палку, тщательно  раздвигал траву и сосновые иголки, надеясь найти совсем маленькие грибочки. Но больше мне не повезло.
           Любуясь крепышами, мысленно отмечал, как прекрасна всегда и во всем молодость, юность. И куда девается и красота, и сила, и легкие движения? Однако и у молодости есть недостаток: ее не замечаешь, не ценишь, а порой неверно ею распоряжаешься.  Интересно, а как распоряжалась старуха своей молодостью? И я почему – то представил ее молодой и красивой черноволосой и черноглазой и непременно озорной девчонкой, которая, бегала да прыгала как коза, кружа головы мальчишек
            Придя домой, я долго раздумывал, что делать с тремя красавцами - крепышами. В суп резать было жалко, сушить - мало. Когда я приносил с рыбалки скромный улов, я отдавал его соседским кошкам, а здесь – другое дело. Я подумал: «Не нужно было срезать такую красоту!  Достаточно было того, что они остались бы в памяти, как маленький ломтик волшебного мира, в котором мы живем».
            Почему то  вспомнился совсем недавний эпизод. В саду распустились две бардовые розы на высоких ножках.  Они были великолепно сложены совсем как
балерины лет двадцати: бутоны открылись, но угадывалось, что вся краса, еще впереди. Уезжая домой, мать срезала одну из них. «Дома буду смотреть и думать, что я на даче. И так мне хорошо будет!»  Не прошло и трех дней, как роза скукожилась, может от неволи, может от одиночества.  А приехав на дачу уже через неделю, мы к своему удивлению  наблюдали оставшуюся розу: ее строгость, изящность линий, цвет. «Наверное, так бы выглядела балерина в тридцать, – пронеслось в голове, - но уж слишком гордая, неприступная…  Грибы – те просились в руки сами!  А может так мне казалось».
          Красота леса, представленный и утвержденный в мыслях образ красотки - бабки в молодости, красота молодых грибов, красота роз, радующих в разное время взоры, красота земли русской все ее разноликие образы не исчезают...
Со временем  красота становится зрелой, она  струится  уже изнутри любящим  теплом, нужно просто присмотреться… и увидеть… красоту души… вечную!
               
                Виктор Попов