Календарь поэзии. 11 сентября

Александр Полежаев родился 30 августа (11 сентября) 1804 года в селе Покрышкино Инсарского уезда Пензенской губернии (ныне Ромодановский район Мордовии). Он был внебрачным сыном помещика Л. Н. Струйского от его крепостной Аграфены Ивановой (по А. И. Введенскому — Степаниды Ивановны). Вскоре Аграфена была отпущена на волю и выдана замуж за саранского купца Ивана Ивановича Полежаева. Пять лет Александр с матерью и отчимом жили в Саранске. В 1808 г. Иван Полежаев пропал без вести. В 1810 г. умирает мать Александра. Струйский передает Полежаева и его сводного брата под опеку Я. Андреянова, дворового учителя.
В 1816 г. Струйский, перед своим отъездом в Сибирь на поселение за убийство своего крепостного, увозит Александра в Москву и помещает в пансион при Московском университете. Сам Струйский умер в ссылке в 1825 г.
В 1820 г. Полежаев поступает вольным слушателем на Словесное отделение Московского университета.
В 1825 г. Полежаев под воздействием «Евгения Онегина» Пушкина пишет собственную поэму «Сашка». В этом же году выходит альманах М. П. Погодина «Урания», в котором напечатан перевод Полежаева «Человек. К Байрону (из Ламартина)». В 1826 г. Полежаева принимают в члены Общества любителей российской словесности при Московском университете.
После доноса И. П. Бибикова поэма «Сашка», содержащая критику порядков в Московском университете и описание нравов университетского студенчества, попала в руки самого Николая I. Как пишет биограф, «в другое время шалость Полежаева могла бы окончиться и пустяками; но вскоре после 14 декабря 1825 года, когда умственное направление декабристов приписывалось, между прочим, вредному направлению образования юношества, дело приняло иной оборот». Герцен рассказывает со слов самого Полежаева, что поэта привезли ночью к царю, находившемуся тогда в Кремле перед коронацией, и царь заставил читать поэму «Сашка» вслух при министре народного просвещения. Император, по словам Полежаева, предложил ему: «Я тебе даю возможность военной службой очиститься». В 1826 Александра отдают в унтер-офицеры в Бутырский пехотный полк по личному распоряжению царя. За участие в этой «удалой проказе» из университета был исключён и его товарищ Александр Афанасьев.
В июне 1827 г. Полежаев бежит из полка с целью добраться до Петербурга и ходатайствовать об освобождении от воинской службы. Однако его хватают, возвращают в полк и отдают под суд (по другой версии, Полежаев вернулся в полк сам, «одумавшись»). Поэт из унтер-офицеров разжалован в рядовые без выслуги и лишён личного дворянства — до конца жизни он должен был остаться на военной службе рядовым.
От отчаяния и тоски он запил и «воротившись как-то нетрезвым в казармы, на выговор фельдфебеля за недозволительно позднее возвращение — ответил ему бранью непечатными словами». В 1828 г. Полежаева арестовывают за оскорбление фельдфебеля. Почти год он провёл в кандалах на гауптвахте в подвале Московских спасских казарм, где он написал стихотворение «Узник» («Арестант»), содержащее весьма резкие выпады против царя. «В уважение весьма молодых лет» он избежал более серьёзной ответственности и был переведён в Московский пехотный полк, с которым отправился на Кавказ. Там поэт принимает участие в боевых действиях в Чечне и Дагестане. Кавказские мотивы занимают важное место в его лирике (две изданные анонимно по требованию цензуры поэмы — «Чир-Юрт» и «Эрпели»). Отличившись в походах, в 1831 он вновь был произведён в унтер-офицеры.
В 1833 г. Полежаев вместе с полком возвращается в Москву. Осенью поэта переводят в Тарутинский егерский полк.
В 1834 г. генерал И.Бибиков, написавший в 1826 г. донос на поэта, ставший роковым в его судьбе, вновь встречается с Полежаевым и ему удается выхлопотать для него двухнедельный отпуск, который поэт провел в семье Бибиковых, в подмосковном имении Ильинское. Здесь он влюбляется в 16-летнюю дочь Бибикова Екатерину, которая пишет акварелью, наверное, самый знаменитый портрет поэта, а сам Полежаев создает несколько стихотворений, вызванных любовью к девушке. Впоследствии, в 1889 г., она, под псевдонимом Старушка из степи, издает ценные воспоминания о поэте. Необходимость, однако, возвратиться в полк так угнетающе действует на Полежаева, что он по дороге пропадает и его удается найти с большим трудом.
Трагическая судьба Полежаева вызывала гнев и сочувствие А. И. Герцена, Н. П. Огарёва. Споры по поводу того, что стало роковой причиной столь трагичной судьбы, начались сразу после смерти поэта. Так, В.Г.Белинский в статье 1842 г. по поводу выхода сборника стихов Полежаева, писал, что во всём он мог обвинять только самого себя. Это суждение было вызвано незнанием критиком как обстоятельств жизни самого поэта, так и многих его острополитических стихов, запрещенных цензурой и похороненных в ее недрах. Со временем стала преобладать противоположная тенденция - расматривать Полежаева исключительно как жертву царского режима и произвола Николая I. По всей же видимости, свою роль сыграла и буйная натура самого Полежаева, передавшаяся ему "по наследству" от отца и деда, блестяще отображенная им в поэме "Сашка" и ставшая причиной бегства его из полка в 1827 г., а также многих других столь же импульсивных его поступков.
После перенесенного им телесного наказания и в результате обострения «злой чахотки», подхваченной во время заключения на гауптвахте Спасских казарм, Полежаев был помещён в сентябре 1837 г. в Лефортовский военный госпиталь, где и скончался 16 (28) января 1838 г. В конце декабря 1837 года он был произведён в офицеры (получил чин прапорщика), но едва ли узнал об этом даже на смертном одре.
Похоронен на Семёновском кладбище (могила не сохранилась). Впоследствии и само кладбище было уничтожено при промышленной застройке района (ныне часть территории кладбища занимает сквер между Семеновским валом, Измайловским шоссе и Семеновским проездом, а другая часть - промышленный квартал между Золотой улицей и проспектом Буденного). Памятники ему установлены в Саранске (1940) и Грозном (1950).


***

В темной горнице постель;
Над постелью колыбель;
В колыбели с полуночи
Бьется, плачет что есть мочи
Беспокойное дитя...
Вот, лампаду засветя,
Чернобровка молодая
Суетится, припадая
Белой грудью к крикуну,
И лелеет, и ко сну
Избалованного клонит,
И поет, и тихо стонет
На чувствительный распев
Девяностолетних дев:

Усыпительная песня

«Да усни же ты, усни,
Мой хороший молодец!
Угомон тебя возьми,
О постылый сорванец!
Баю-баюшки-баю!

Уж и есть ли где такой
Сизокрылый голубок,
Ненаглядный, дорогой,
Как мой миленький сынок?
Баю-баюшки-баю!

Во зеленом во саду
Красно вишенье растет;
По широкому пруду
Белый селезень плывет.
Баю-баюшки-баю!

Словно вишенье румян,
Словно селезень он бел —
Да усни же ты, буян!
Не кричи же ты, пострел!
Баю-баюшки-баю!

Я на золоте кормить
Буду сына моего;
Я достану, так и быть,
Царь-девицу для него...
Баю-баюшки-баю!

Будет важный человек
Будет сын мой генерал...
Ну, заснул... хоть бы навек!
Побери его провал!
Баю-баюшки-баю!»

Свет потух над генералом;
Чернобровка покрывалом
Обвернула колыбель —
И ложится на постель...
В темной горнице молчанье,
Только тихое лобзанье
И неясные слова
Были слышны раза два...
После, тенью боязливой,
Кто-то, чудилося мне,
Осторожно и счастливо,
При мерцающей луне,
Пробирался по стене.

Цыганка


Кто идет перед толпою
По широкой площади
С загорелой красотою
На щеках и на груди?
Под разодранным покровом,
Проницательна, черна,
Кто в величии суровом
Эта дивная жена?..
Вьются локоны небрежно
По нагим ее плечам,
Искры наглости мятежно
Разбежались по очам,-
И, страшней ударов сечи,
Как гремучая река,
Льются сладостные речи
У бесстыдной с языка.
Узнаю тебя, вакханка
Незабвенной старины:
Ты коварная цыганка,
Дочь свободы и весны!
Под узлами бедной шали
Ты не скроешь от меня
Ненавистницу печали,
Друга радостного дня!
Ты знакома вдохновенью
Поэтической мечты,
Ты дарила наслажденью
Африканские цветы!
Ах, я помню... Но ужасно
Вспоминать лукавый сон;
Фараонка, не напрасно
Тяготит мне душу он!
Пронеслась с годами сила,
Я увял,- и наяву
Мне рука твоя вручила
Приворотную траву...

Кремлевский сад 



Люблю я позднею порой,
Когда умолкнет гул раскатный
И шум докучный городской,
Досуг невинный и приятный
Под сводом неба провождать;
Люблю задумчиво питать
Мои беспечные мечтанья
Вкруг стен кремлевских вековых,
Под тенью липок молодых
И пить весны очарованье
В ароматических цветах,
В красе аллей разнообразных,
В блестящих зеленью кустах.
Тогда, краса ленивцев праздных,
Один, не занятый никем,
Смотря и ничего не видя,
И, как султан, на лавке сидя,
Я созидаю свой эдем
В смешных и странных помышленьях.
Мечтаю, грежу как во сне,
Гуляю в выспренних селеньях —
На солнце, небе и луне;
Преображаюсь в полубога,
Сужу решительно и строго
Мирские бредни, целый мир,
Дарую счастье миллионам...
(Весы правдивые законам)
И между тем, пока мой пир
Воздушный, легкий и духовный
Приемлет всю свою красу,
И я себя перенесу
Гораздо дальше подмосковной,—
Плывя, как лебедь, в небесах,
Луна сребрит седые тучи;
Полночный ветер на кустах
Едва колышет лист зыбучий;
И в тишине вокруг меня
Мелькают тени проходящих,
Как тени пасмурного дня,
Как проблески огней блудящих.