Дом

Как непрочен мой старый дом! Столь же хрупок, сколь мной любим. Но вот: дверь выбивает лом, мне глаза выедает дым, гарью адской пахнет бензин, как глазурь древесине люб. Ни один не спас, ни один. Крик звериный несётся с губ.

Этот год, и правда, змеин, даже дух его ядовит. Чёрный житель серых равнин, изнутри он меня палит, не даёт мне вздохнуть вольней, всё сжимает сильней кольцо, я как будто среди зверей, есть лишь локоть – а где лицо?

Как немоден мой этот стон, будто мамин чешский хрусталь! Изо сна он уходит в сон, и ему ни капли не жаль этой дикой моей любви, что и сердцу-то не вместить. Я ведь всё отдаю – лови! – только взявших – не может быть, я стучу и не отворят - лучше б псами гнали с крыльца! Я устала – и да, ребят, сей мотив не стоит яйца.

Мне бы гордой быть и уйти, но любви не дано своё, широка у ней нет пути, и горячи стрелы её. Слёзы застят её глаза, когда вспомнит своих птенцов, и коль умер кто, ей нельзя мертвецам отдать мертвецов. Она помнит вечный завет, что цветным мостом лёг меж них, и три слова её – обет, что дождётся волос седых.

Мысль, молитва, стихи и те, кому, дескать, трижды везёт. Бог, распятый мной на кресте, слышит песню моих болот. Слышит шёпот невнятный мой, слышит мой некрасивый плач – не прошу для себя покой, я не жду никаких отдач, пусть я выдохнусь и умру, никогда и не встав с колен – буди ночью и поутру каждый миг Ваш благословен.