Наваждение

Темнело в моем скрадке охотничьем…
Напрасно я всматривался в тени на аласе*,
В густеющее небо над протокой –
Ни шороха утиного,  ни кряка…
Фортуна мне сегодня изменила,
И невозможно было отличить
Тайгу от перевёрнутого неба,
И лиственницы робко собирались
На берегах мерцающей воды…
Я стал искать тропу,
                но чёрный кто-то,
Ещё черней, чем небо над протокой,
Вдруг промелькнул
                и взвился надо мной,
И точными короткими кругами
Обрушился –
                как ветром опахнуло!
Я отшатнулся, будто от несчастья,
Стволами вскинул  вслед за привиденьем –
Оно взмывало вновь над головою
И вновь сближало жуткие круги.
Теперь я слышал:
                лязгнули по стали
Мгновенные отчаянные когти,
И вновь, как обруч, сжала темнота…
«Что ж, погоди,- подумал я,- посмотрим…
Один здесь лишний,
                на ночном болоте!».
О, музыка взводимого курка!
Я выждал миг,
                потом, почти не целясь,
Сорвал курки – навстречу,
                в шорох крыльев!
И грохот,  и отдача от дуплета,
И тишина…
                И облачко, качаясь,
Вытягивалось белой полосой…
Ни перышка,
                ни клёкота,
                ни крика –
Как будто всё мне только что
                приснилось,
И вот уже окончен странный сон…

Так что же это было –
                наважденье?
Предупрежденье Севера о чём-то?
А может быть, сова –
                ночная птица,
Сошедшая с ума от тишины?
Возможно то и это, и другое,
Но было здесь ещё,
                что понял позже:
Зарубка,
                знак,
                царапина на память
О крае полуночном и суровом,
Таком же юном,
                как и сам в то время,
О сказках и повериях якутских,
И Севера шаманьем колдовстве,
Которое уже не повторится,
Как никогда не повторится юность.
_________
*Алас – проходимое болото (якутск.)

1970