Баллада о крымском автостопере 1

              На иллюстрации живопись работы Данилы Меньшикова, холст, масло, Москва.

«Смотрю поднимается  медленно в гору…»
               Николай Некрасов,
     Глава первая

Я в крымскую ночь ухожу автостопом
и звезды всем скопом всех игл и всех жабр,
прижав меня тяжестью всей к перископу,
вершат перескоки,  призывно дрожа.

Конечно, меня подвезёт  виноградарь,
он рад подколымить, ведь дорог бензин…
Лоза, морским змеем, ползёт по оградам,
а рядом двухпалубный  бриг – магазин,

который на дно ещё прошлою ночью
отправлен. Он взят  нами на абордаж.
Мы в плен прихватили хозяйскую дочу,
как, впрочем, и вин непочатый винтаж.

Когда от винта ж дал команду прожора-,
хозяин, мол,  мне выметаться  пора бы,
отправлен ядром я был  прямо из жерла,
и вот астероидом пру по параболе.
 
Была капитанскою рубкой   мансарда
 над садом парящая, как над волной,
 рубином сверкала в бокале   «Массандра»,
Сандро Боттиччели , библейский ли Ной

со мною прикончили ящик бутылок
а, может, Два Брата* – как бы два клыка,
торчащие среди скалистых бутырок,
разинувши пасть на меня-вахлака?

Так пасть! Но куда же, скажите, деваться, 
мой Ватсон, ведь это библейский сюжет,
и вот Млечный Путь надо мной многоваттно
сверкает в ночи, как консервная жесть.
               
До рвоты гуляем и это не горе,
что ищём мы истину в крымском вине…
 Смотрю поднимается медленно в гору
 «Тойота»  везущая горстку огней. 

О взлёт батискафа! Почти ботхисатва!
О, как же безмерна твоя глубина,
приморская ночь! А дыханье  пассата
и запахи туи хмельнее  вина.

И может быть песню запел бы не ту я,
но эта роднее прибрежных огней,
о том, как нудистку любил я простую
и ночи, и дни проводя вместе с ней.

Ведь это не дело-нудела гитара
то страстным фламенко, то блюза слезой,
и я то и дело чехол свой растаря,
чихал на загар, чтобы слившись с лозой

блюзо-импровиза безвизово въехать
в пределы по пляжу раскиданных тел.
Вон та - Николь Кидман, а эта вот -Пьеха,
понятно, зачем я в квадрате потел.

На путь то обратный, уже многократно
потратившись, надо мне было шкильнуть,
и кучка монеток, сверкая каратами,
успела к чехлу, как к песочку, прильнуть.

Ложилась, кольчужась на черном, как роджер,
деньга чешуёй голоногих русалок,
что даже монет нумизматов дороже
и дороги, словно голодному-сало.

Чтоб схваченным ласточкой быть ненасытной,
на ветке сосны замирал богомол,
и беженец -хиппи:
- Сыграй -ка, друг ситный,
мне буги,- сказал, - волосатый, как Пол.
   
И я сам , не зная зачем, из "Дип пёрпл"
ему над водою дымок выдавал,
и басом фугасным нечаянно впёртый,
про смокиндзевотер он мне подпевал.
 

*Два брата, Три брата-  в этих краях названия столбчатых скал.

На иллюстрации -живопись работы Данилы Меньшикова, холст, масло, Москва.