Каламбуры 1829

   Эти фразы у ста изрыгали уста.
   Араб мычал «Му» наденем мы чалму.

   Он выше против его по ложности, они как две противоположности.

   О, ближе ты, о, ближе ты и фигу оближи ты!
   Гусь тот жирный от густот.

   Хотя у многих низа висят, но они не от кого не зависят.
   Ново ли, что хорошо на воле.

   Нашёл наш ли то, что и они нашли?   Наша лила нашалила.
   Лежит на шали наша ли?
   Не шали это не шали, а шали ноша ли?

   Мы все на ТАСС киваем и журналисток натаскиваем.
   Мы на своём настаиваем.

   И получается перцовка?
   Заставили нас воем настоять на своём.

   По мели днищем, вот дни с чем. Залиты дни щами – по мели днищами.

   Шёл вал на вал и всех волновал, катился вон овал.
   Люди то, поют и мимо топают.

   Берут у каждого с носа и этой системе нет сноса.
   Нить я вью, что стала явью.

   Не в воде игла тонула, всплыла воздух глотонула.
   И ползла по шлаку дата, а совесть пошла куда-то.

   И думы тратим на еду мы. Это ты писала, что-то типа сало?

   Есть прок ля! там в этом мире проклятом?
   Не идёт впрок атом, всё в нём прокатом.
   Спускался в Оку зад ив или аккузатив.

   Странен гул яку, который изображал гуляку.
   Ось их нации – ассигнации.

   Меня мучила боль ночная – больничная.

   Вопросом удивя того, он сопли вытер у девятого.

   Варил щи поэт, а теперь кого-то щипает.
   Текут  тихо дела, там, где  ты ходила.

   Не понимает ужа сом, смотрит на него с ужасом.

   Уважать конь стань Тину и подчинись Константину.

   Это лес ни чей!  –  сказал лесничий.
   От машины ключи и едем к Лючии.
                1829