В. Мачернис. Визии. Четвёртая

Витаутас Мачернис. Визии. Четвёртая

1

Сегодня вспомнил я одно из самых ярких памятных событий детства,
Воскресный мягкий летний день гулял, устроив пир в усадьбе,-
Мы с бабушкой его вдвоём в именье
Встречать  воскресный день одни  остались.

В просторной комнате на столике стоял букет цветов с лугов озёрных,
Молилась бабушка с молитвенником большим вздыхая тайно,
А я сидел играючи в кресле-качалке,
Смотрел как солнышко  в оконце на пол меня напротив  отражалось.

Я ощущал блаженный аромат полей в тот летний полдень,
И ощущал его всем телом, ведь дверь была открытой,
Как будто бы из сна ко мне тянулись золотой принцессы пальцы,
Касаясь губ и глаз  и лба так нежно.

Но тут внезапно сквозь окно метнулась тень огромных  крыльев птицы,
Она собою затмила  мечту, радости и шутки,
Я вздрогнул, к бабушке помчался с испуга криком,
И рухнул в плаче к ней на руки.

Узнав о том, что же со мной случилось, бабушка просила
Скорее слёзы вытереть и успокоив, обещала защитить меня,
От птицы прилетевшей из стран заморских и затмившей солнце
И отраженье игры  солнышка в окне на досках пола.

Она сказала мне, что надо наслаждаться жизнью и мечтами,
И в мире есть такие вещи как дом, солнце, юность,
И птицы прилетевшие из чужих пространств,
Здесь на земле тревожат редко наши судьбы.

2

Прошло уж много лет с тех пор и бабушка почила,
Нет в комнате молитвенников старых, тех  цветочков,
Та чистота сердец  исчезла, вера,
Нет даже признаков следов тех огонёчков.

Хоть для меня  и солнышко в оконце светит иногда,
Для древа жизни моего ввысь и вширь растущего,
Из неизвестности как вестник дальних стран несется птица та,
И тень бросает крыльями на радость из меня идущую.

Теперь когда никто не может возродить в лице надежды,
Я вдаль смотрю израненными глазами
Как день уходит от меня на запад в страну ночи,
Слабеет звук его шагов весёлых,
И шепчут травы на закате дня:
Уж больше не вернётся день тот никогда. 

Я вижу вечер просыпается, покинув край лесных теней,
И стелется ковром в просторах трав бескрайних,
Как гладят смерть обветренные руки матерей
Он обнимает горесть моих дел и дней.

Каунас, 1940

С литовского перевёл А.Сальминк


Vytautas Macernis. Vizijos.

KETVIRTOJI

I

Siandien prisiminiau as viena nuotyki is savo bundancios vaikystes metu,
Ta tylu vasaros sekmadieni, keliavusi pro mus,-
Kai asen ir senole - dviese -
Palike buvom saugot ir dabot namus.

Didziajam kambary, prie stalo, pievu, ezeru, pelkynu gelemis papuosto,
Is dideliu maldaknygiu senole meldesi, atsidusedama slapcia,
Ir asen, supamoj kedej sededamas,
Ilgai stebejau saules langa grindyse.

Laukuos girdejau vasaros vidudienio kvepavima.-
Jauciau, kaip jis ateina pas mane pro atviras duris
Ir lyg sapne matytos karalaites pirstais
Lengvai paliecia kakta, lupas ir akis.

Tiktai staiga i mano langa krito paukscio isskestu sparnu seselis,
Pridengdamas man sviesu dziaugsma ir svajas.
As suvirpejau, puoliau prie senoles
Ir verkdamas kritau i jos rankas.

Patyrus mano nuotyki, senole prase nebeverkt,
Nusluoste asaras ir pazadejo gint mane
Nuo paukscio, kurs, atskrisdamas is tolimos salies, pakirto spinduliu pluostus,
Sudarancius man sviesu saules langa grindyse.

Ji sake man, kad galime svajot, tiket ir dziaugtis:
Yra pasauly tik jaunyste, saule ir namai,
O tolimu, nezinomu krastu klajunai, tie erdvej paklyde pauksciai,
Cia zemej lankosi retai.

II

Praejo daugel metu. Ir senole mire.
Neliko kambary geliu, neliko ne maldaknygiu senu,
Ir sirdyje skaistaus anu dienu tikejimo
Neliko ne zenklu.

Nors kartais manyje suspindi saules langas
Ir pleciasi lyg medis laisveje aukstyn, platyn,-
Is tolimu, nezinomu krastu atklysta tas erdviu klajunas paukstis
Ir meta dideliu sparnu seseli mano dziaugsmo vidurin.

Ir, kai nera kur veido nevilty priglaust,
As skausmo isplestom akim matau,
Kaip traukias nuo manes vidudienis, kaip slenka jis i vakaro salis,
Ir silpsta jo kadais linksmai skambeje zingsniai,
Ir snabzda kaitroje pavyte zoles:
Jis niekad niekad sicia nebegris.

Ir as matau, kaip bunda vakaras, slypejes misko pakrasciu seseliuos,
Matau, kaip slenka jis per lygumas placias,
Kaip motinos mirties saltom kauletom rankom
Apglebia mano darbo ir kancios dienas.

[Kaunas, 1940]