Сага. Том 3. 2. Париж дрогнет!

-  Выпьем за это!
Семья снова дружно встала и чокнулась, а неутомимый Вольтер сделал переднее сальто и лишь  потом тоже поднял бокал.
       «БЫТЬ  В  МАФИИ  –  ЗНАЧИТ  ГОЛОВУ НА  ГОЛОВЕ  ИМЕТЬ!»   
                Ибн Усен               
 Ну, а часом позже, часть семьи отдыхала после вкусного обеда, другая посильно развлекалась. Малышка Соната-Симфония например,, прыгала обезьянкой по веткам столетнего дуба, Тристан втыкал ножи, вокруг дремлющего на лужайке папы Людвига, старина Вольтер любовно расчёсывал гриву оживлённого мамонта, а женщины, напевая, убирали со стола посуду.
Что же касается Карапето и Цезаря, то они внимательно слушали Брамса, сидя в креслах-качалках и покуривая кубинские сигары:
-  Мне показалось странным, родные, что во время визита в Париж китайского президента, башня Эйфеля три дня светилась красным цветом…
Цезарь удивился:
-  Отец, но ведь это всего лишь окрас их государственного знамени...
Брамс задумчиво стряхнул контрабандный пепел и загадачно глянул на отрока, своим единственным глазом:
- А может червоного золота, сынок?..
Карапето согласно кивнул:
-  Эта версия более убедительна!
И тогда, Брамс, совсем приятно и неожиданно для Цезаря, закончил свои цветовые размышления:
-  Вот я и предлагаю отдохнуть всей семьёй в парижском отеле Рица!
Тот пришел в восторг, а Карапето хлопком загасил тлеющую от сигарной искры шерсть груди и внимательно посмотрел на зятя: 
-  Прекрасная идея!..
-  Спасибо, папа, но...
Брамс полюбовался сверкающим силуэтом ножей вокруг захрапевшего на лужайке брата и добавил:
-  Людвиг отлично себя показал в недрах Тибета…
Мудрый Карапето, голодным сомом в речной яме, хапнул приманку-мысль и тут же развил ее,  переводя парижские каникулы в некую рабочую плоскость:
-  ....А значит, он может побыть недельку клошаром и сообщать нам обо всём, что происходит вокруг красавицы-башни!
Брамс восхищенно развел руками: 
-  Конечно! И собенно на берегу Сены...
Цезарь был снова удивлен очередным и неожиданным поворотом беседы, так как не увидел в нем ничего проясняющего вопрос о золоте и смущенно пробормотал:
-  Не знаю понравится ли эта идея дяде…
Карапето нарочито сурово нахмурился:
-  Дела семьи – прежде всего, внучок!
Брамс утвердительно кивнул и посмотрел на пустое место своей ладони, где некогда жил откусанный малышкой-Людвигом, мизинец:
-  К тому же, сынок, твой дядя - неисправимый романтик…
Тут Карапето, якобы, поменял тему, переведя стрелку с Людвига на Цезаря:
-  И, кстати, проследи, внучок, чтобы Изольда с Тристаном присмотрели у Бартабаса пару лошадок для джигитовки. 
А Брамс азартно хлопнул сына по плечу:
-  Вникай! Парижский Зингаро – интересный цирк, Цезарь!
И тот, как ему показалось, вник: 
-  Вот бабушка обрадуется, ведь Зингаро, в переводе с испанского, – цыган!
Брамс снова довольно улыбнулся, так как заметил в глазах его совсем не детский, но деловой блеск:
-  Ты уже влёт читаешь мысли взрослых, сынок!
Карапето сильно качнулся в кресле и легко встал:
-  Ну, значит, – решено!
Все трое удовлетворенно погасили сигары в открытой пасти льва старинной бронзовой пепельницы и направились осчастливить новостью семью.
А неприятный дым окурков постепенно превратился в...