2

               

Из комнаты, одевшись, вышли на улицу. Проходя калитку, Виктор Фёдорович произнёс:
- Тут у нас телескоп есть. Сосед купил и нам показывает. Интересно! Это – целые миры!
 Пошли на переделкинское кладбище – литературный музей под открытым небом, святое место писателей. 

Кладбище через дорогу, по которой то и дело снуют машины. Недалеко от дома Виктора Фёдоровича.
Виктор Фёдорович останавливается перед дорогой:
- Здесь надо пройти!

Кладбище расположено на пригорке и разбежалось далеко вверх. У самого начала кладбища, внизу, из-под могил бежит ручей. Марк тут же запел:
- А по ка –
  А по ка –
  А по камушкам
  Вода течёт…
.
Титов, шедший рядом, поправил:
- Бежит.
- Ну, ладно, смотри, куда бежит! - И он опять:
  А по ка –
  А по ка –
  А по камушкам
Вода бежит…

Недалеко свежая могила. Пока ни ограды, ни памятника. Одни цветы! Это могила Роберта Рождественского.

Впереди могила. Высокая каменная плита. На плите надписи: Тамара Макарова, годы, Мария Энцерсбергер, годы, Маргарита Алигер, годы.

Видим семейное кладбище Корнея Чуковского. Холмики земли могил Корнея Чуковского, его жены, дочери Лидии Корнеевны. Причём, у первых двух стоят высокие гранитные плиты, а у Лидии Корнеевны лежит небольшая мраморная плита. На всех плитах выгравированы соответствующие надписи. Лежат на каждой могиле по венку цветов.

Подходим к могиле Бориса Пастернака. Ограда. В углу большая высокая белая плита с размашистой надписью, как в жизни писал, "Борис Пастернак". Часть верха её требует косметического ремонта. На правый угол  плиты накинут небольшой венок цветов. И внизу в левом углу прислонен к плите тоже венок, но уже больше по размеру. Здесь особо выделяются белые цветы. Слева лавочка. Можно отдохнуть.

Горестное тоскливое настроение! Виктор Фёдорович проронил чуть слышно, как бы про себя:
- Надо шапку, наверное, снять!

Несколько дней спустя у меня выдохнулось:


НА МОГИЛЕ ПАСТЕРНАКА

Сиротский камень надмогильный
Над всей Землёю встал,
Как память о великом сыне
И пьедестал.

Над ним свеча, что на столе горела
И плавилась, плыла и жгла.
По всей Земле, во все пределы,
Как и при нём, метель мела.

И в безысходности и от бессилья,
Навзрыд рыдая, - не смолчать –
Россия, нищая Россия,
В Преображение горит свеча!


Чуть повыше, у самой границы кладбища и начала патриаршего подворья меж сосен могила Арсения Тарковского. У изголовья высокая гранитная плита, заканчивающая полукругом. Последнее пристанище признанного поэта.

И ещё много известных имён поэтов и писателей мы повстречали на могильных плитах.


Среди патриаршего подворья навестили церковь и поставили свечи. Поразило роскошное убранство внутри. На улице перед церковью дружно сфотографировались на память.
Дальше наша дорога привела в дом Виктора Фёдоровича. Здесь нас ждали хозяйка и праздничный стол. К столу и пригласили нас.

Виктор Фёдорович:
- Простите, что я  выпросил снова в гости.
Только что были на погосте.

Жизнь печальна,
но печалиться не надо,
Да здравствует то, что надо,
А надо выпить
За всех нас!

Аллочка, можно с тобой чокнуться? Юра разрешил.
- Можно, Виктор Фёдорович! Юрочка – любовь моя! Я в него влюбилась!

Александр Михайлович Титов:
- Вам привет от земляков - новостроевцев, краснозаводцев, от администрации Краснозаводска, от Струца, он сейчас отдыхает, в отпуске! От Дрямовой привет Вам! Я хочу пожелать Вам здоровья, долгих лет жизни, благополучия, творчества, чтобы мы с вами встречались много, много раз за этим столом и все здесь сидящие чтили Вас, вспоминали Вас и благодарили. За Ваше здоровье!

Н.А. Бухарин:
- Быть добру! За здоровье общее!
Виктор Фёдорович:
- За твою свечу! Давай  водитель! За здравие! Начнём, помолясь!

...Назвать, Черномырдин корыстен, - видимо вспомнил какую-то мысль… и продолжал, – когда приехал сюда, и позвонили, что приедет, я думаю – Черномырдин бескорыстен. Потому что он спросил:
- А холодно зимой бывает?

Виктор Фёдорович:
- Бывает! Я даже не стал звонить, когда, здесь было
+9 градусов по Цельсию, мы здесь три дня жили.
Алевтина Ивановна:
- минус 33 градуса по Цельсию, на улице.

Виктор Фёдорович:
- В валенках, шапках, шубах и, не раздеваясь, спали.
Алевтина Ивановна:
- Это был кошмар! Это было тяжело!

Кто-то из нас спросил:
- Не сделали?
Виктор Фёдорович:
- Сейчас сделали! Сейчас в доме тепло!
Алевтина Ивановна:
- Нашими заботами!

Виктор Фёдорович:
- Я считаю его бескорыстным!

У нас есть Алексей Прохорович, завгар. Интеллигентный человек, что бывает редко. Тактичный, мягкий, поэтичный, порядочный, не хам.  Я ему позвонил:
- Спасибо Вам, что согрели наш дом, наш посёлок! Мы все здесь мучились от холода...

Алевтина Ивановна:
- От имени женщин нашего застолья, не знаю, к счастью или к сожалению, в святую Пасху я, конечно, хотела бы видеть других женщин, но коль вы приехали в таком составе, я очень рада! Какое это счастье видеть земляков в доме! Милые мои, дорогие земляки, я вас люблю и очень рада! Вы мне доставили заряд бодро-сти, как и Виктору Фёдоровичу. Я пью ваше здоровье! Желаю здоровья, здоровья, и что вы еще не единожды приедете! Ваше здоровье! Вашим близким!

Александр Михайлович:
- Одна женщина, которая не смогла приехать, очень признательна Вам, Виктор Фёдорович, за слова, что читали о соловьях, и просит написать песню о соловьях нашего времени.


Виктор Федорович:
- Соловей-демократ!.. Наше время не признаёт соловьёв!.. Наше время не соловьиное!..
Александр Михайлович:
- Как так? А курские соловьи?
Виктор Фёдорович:
- Это - доллар! Это - торговля! Это - барыши!
Алевтина Ивановна:
- А с другой стороны, сейчас звучит песня, -  и запела:

           Рано утром встала я.
           Стала слушать соловья.
           Это он поёт, поёт –
           В поле ехать не даёт.
           В поле ехать не даёт.

           Ах, соловей мой, соловей
           Радуй песенкой своей.
           Чурли - чурли,  чок -  чок - чок!
           Чурли -  чурли, чок -  чок - чок!
           Спой нам песню,  землячок!


Виктор Фёдорович:
- Молодец, Аллочка! Вот какой Боков! Не успели сказать, уже написал!

Иван Кудрявцев:
- Дорогой Виктор Фёдорович, прежде всего, Алевтина Ивановна, позвольте поблагодарить Вас за всё то, что Вы  сегодня для нас сделали!  Мы, наконец, Вас увидели, Ваш дом, всё то, чем Вы живёте. Господи, у меня слов нет! Это первое.

Второе. Конечно, мы поклонились Корнею Чуковскому, Борису Пастернаку, Арсению Тарковскому и многим другим известным писателям и поэтам. Это непередаваемо! Это ещё долго вспоминать потом. Мы от этого никуда не уйдем. Это наша жизнь, святыня, история. Великое это дело.

Алевтина Ивановна,  огромное Вам спасибо! Вы хотели с нами пойти, гово-ря:
- Давайте с Вами пойдём!
- Хотела, но хозяйские заботы.
- Поэтому я не знаю, а думаю, что я ещё вернусь, что ещё много раз буду вспоминать, что я сегодня видел.

Огромное спасибо Вам, Виктор Фёдорович. И здоровья и счастья Вам! Огромное счастье, что побывал здесь!

Виктор Фёдорович:
- Напиши обо мне гекзаметром!
Иван Фёдорович:
- Напишу, может быть, напишу!
Виктор Фёдорович:
- Виктор, спасибо, что ходил ты к могиле Бориса…
  Видели могилу Бориса...

Иван Фёдорович:
- А мы с Вами вспоминали Чуковского, Ахматову вспоминали...

Алевтина Ивановна:
- Не надо перебивать!
Виктор Фёдорович:
- Это не перебивание! Это диалог! Это поэтическая дискуссия!

Иван Фёдорович:
- А теперь разрешите, Виктор Фёдорович, я прочитаю Вам своё стихотворение:   


             БЕЛЫЙ СВЕТ

             Во все глаза гляжу
             На Белый свет –
             Ему
             Конца и края нет.
             Он всюду –
             Вне,
             Во мне,
             В далеком небе –
                светлая звезда
             И облаков летучая гряда.
             И дождь.
             И изморось.
             И снег.
             Тепло.
             Улыбки.
             Смех...

             Меняет ощущение, цвет
             И даже боль
             И с ней любовь.
             И каждый раз,
             Приветствуя зарю,
             Я каждый миг
                благодарю!
               
             И не стыжусь –
             Гляжу – не нагляжусь,
             Дышу – не надышусь,
             Живу – не наживусь...


Виктор Фёдорович:
- Хорошо прочитал, хорошо написал, хорошо подумал. Очень   хорошо в дыхании стиха есть то, что донские казаки сделают вот это – разрубают змею на 30 частей, каждая часть самостоятельная и змея получается живая. Первый раз встречаю такой образ...
Я тебе могу сказать, что ты – ПОЭТ! Понял, да? У тебя есть, у тебя есть, это я знаю с первой встречи, как ты выходил...

Юрий Алексеевич:
- Николай Алексеевич сейчас баснями, баснями!
Николай Алексеевич:
- Если позволите!
Виктор Фёдорович:
- Позволим! С разрешения Эзопа! А по-русски...

Николай Алексеевич, заметив отсутствие в комнате Николая Ивановича, воскликнул:
- Николай Иванович!
Алевтина Ивановна:
- Коля! Иди сюда! Всех надо созывать! Как это не созывать!
Николай Алексеевич:
- Набат!

На зов явился Николай Иванович, тогда Николай Алексеевич произнёс:
- Николай Иванович, оно как бы не в Вашу честь, но, тем не менее, надо по-слушать! -  начал читать:


                ЛЮБОВНИК

                Любовник с проседью уж был,
                Но далеко не старый.
                Он к двум любовницам ходил –
                К блондинке и чернявой.

                Пойдёт к блондинке, та ему
                Рукой своей проворной
                По два, по три, по одному
                Таскает волос чёрный.

                Зайдёт к чернявой,
                ему та
                Ручонкой своей смелой
                Из головы весь дочиста
                Ощиплет волос белый.

                Так года два ходил пострел
                То к белой, то к чернявой
                И незаметно облысел,
                А был такой кудрявый.


Прослушав, все заулыбались.
- Молодец! Талантливо!  - проговорил Виктор Фёдорович.
Николай Алексеевич:
- Николай Иванович! Вы не подумайте, что это про Вас!
Виктор Фёдорович:
- Это звучит как живое стихотворение. Здесь нет двустиший, за которые я тебя всегда ругаю (эта басня с названием "То к белой, то к чернявой" в конце 2005 года опубликована в "Литературной газете" – раздел "Клуб 12 стульев" – И.К.).

Приободренный Бухарин:
- Можно второе?
- Читай! – ответили дружно.
- Звериная приватизация!

Басня длинная, затянутая. Все по-прежнему улыбались, а Виктор Фёдорович мрачнел. Куда только исчезло его весёлое настроение, добродушие:
- Это слабее!
- Ещё одно, третье! – и, не дожидаясь ответа, начал читать.

Прослушав несколько строф, Виктор Фёдорович взорвался:
- Хватит, не читай больше!.. Это дело политиков, а не поэзии!
- Но я его не дочитал...

...Иван Кудрявцев тогда в душе вспомнил, как Бухарин, находясь по приглашению на литературном вечере в г. Орле, вместо одной басни или одного стихотворения, такая была установка, прочитал три басни, чем вызвал недовольство выступающих и организатора.

И теперь слова Бухарина повисли в воздухе. Никто его уже не слушал. Таким Бокова я видел впервые. Он был вне себя.


Несколько успокоившись, он сказал, что неделю назад его записали на областное радио, и включил запись.  Зазвучала песня "На побывку едет...". Все подхватили. Виктор Фёдорович дирижирует. Потом в записи прозвучало  в авторском исполнении стихотворение "Песня в судьбе...". Все слушают. Стихотворение своеобразное и интересное. Очень понравилось. Выключили запись.

Виктор Фёдорович вживую исполнил песню, слова и музыку которой сочинил сам. Все мы были в восторге!
И тут слово взял Юрий Алексеевич Бирюков. Пародист есть пародист!

Начал с Брежнева.
Брежнев в губы поцеловал Индиру Ганди. Его спрашивают:
- Леонид Ильич, почему Вы  обычно политических деятелей целуете троекратно по-русски, а тут?
Леонид Ильич говорит:
- Дело в том, что только женщина даёт полное удовлетворение!..
Смех. Аплодисменты.

Ельцин:
- О, дело в том, что я бы конечно и сам мог приехать. Я помню об этой дате, но дело в том, что я среди подчиненных и членов Правительства, среди исполни-тельной власти, скажем прямо, должен сказать, доверил это делать самому, понимаешь, красивому  мужчине Черномырдину. Хотя подарок этот мы, Виктор Фёдорович, выбирали вместе. С одной стороны вазы выбирал Виктор Степанович, а другую миниатюру выбирал я. Так что, я тоже к этому свою руку приложил…
Смех. Аплодисменты.

Жириновский:
- Сначала так! Уберите камеру! Я сказал, уберите камеру! Идите отсюда!
Второе. Кто Вам разрешил?
Я знаю поэтов много! Поэтов много! Виктор Фёдорович Боков – это действительно поэт! Настоящий поэт! Замечательный поэт! Талантливый поэт! Выдающийся поэт! Живёт в России! Да к тому же русский!..
Продолжительный смех. Аплодисменты.

Виктор Фёдорович успокоился и уже по-прежнему дружески разговаривал с Бухариным. Как будто ничего не произошло.

Домой. Виктор Фёдорович и Алевтина Ивановна вышли нас провожать. Алевтина Ивановна затянула песню и пустилась в пляс. Её в песне поддержали все. Водитель завёл двигатель и подогнал машину и, попрощавшись, мы с песней вошли в неё. Расселись по местам, и машина тронулась в путь.

Виктор Фёдорович и Алевтина Ивановна ещё долго стояли, провожая нас, махали руками, что-то кричали, пока машина не скрылась из глаз.

Поехали через Москву. На проспекте Мира посетили знакомый магазин и отоварились на дорогу. Так что дорога была весёлая, и мы не заметили, как оказались на месте, возле ДК "Космос". Словно и не уезжали!

День вышел яркий, насыщенный. И через лета помнится до мелочей. Бывает такое!

О посещении Бокова в Переделкино снят видеофильм.

Декабрь 2005 года

  (Продолжение следует)