Стихополотно. Строение слова

Повторенье - мать ученья. Строение слова

…Слово - Солнце языковой системы: в нём, как в Солнце, при громадных давлении и температуре происходит соединение и распад элементов, а излучения, исходящие от него, достигают самых отдалённых уголков языковой вселенной, обеспечивая движение, гармонию и жизнь всего, что в ней есть движущегося и живого.
© Л.Ю.Максимов


          Слова – хамелеоны,
          Они живут спеша.
          У них свои законы,
          Особая душа.

          Они спешат меняться,
          Являя все цвета;
          Поблекнут – обновятся,
          И в том их красота…
          © Константин Бальмонт


Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
Как полны их звуки
Безумством желанья!
В них слезы разлуки,
В них трепет свиданья.
Не встретит ответа
Средь шума мирского
Из пламя и света
Рожденное слово;
Но в храме, средь боя
И где я ни буду,
Услышав, его я
Узнаю повсюду.
Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.
© Михаил Лермонтов


Хотелось бы услышать о строении слова от профессионалов. Строение слова? Кто знает, посветите.





• Читая П.Флоренского...

ПАВЕЛ ФЛОРЕНСКИЙ. СТРОЕНИЕ СЛОВА. (У ВОДОРАЗДЕЛОВ МЫСЛИ http://www.vehi.net/florensky/vodorazd/  )

 1.

"В употреблении слово антиномично сопрягает в себе монументальность и восприимчивость. Очевидно, в нем, самом, должно искать основание как того, так и другого; и следовательно, антиномичность функции слова определяется строением его. Обращаясь в эту сторону, сразу же усматриваешь, что наряду с неразложимым единством слово образует целый мир многообразных внутренних отношений.

Речи, чтобы быть общезначимой, необходимо опираться на некоторые первичные элементы, себе тождественные при всех взаимоотношениях и потому представляющиеся атомами речи. Так понятое слово будет неподвижным, данным моему использованию, но не мною создаваемым.

Но чтобы быть от меня исходящей, речи необходимо подчиняться малейшим тонкостям моей мысли, моей личности, и притом вот в этот, настоящий раз; а для этого она не должна содержать в себе ничего твердого, никаких уже далее неподатливых комьев, зерен – вся пластичная, во всем имеющая сложность организации, так чтобы каждый элемент речи способен был принять оттиск именно моего способа пользования речью, именно моей духовной потребности, и притом не вообще моей, а в этот, единственный в мировой истории, раз.

Противоречивость требований, предъявляемых речи, может быть удовлетворена только в том случае, когда самое слово в своем строении содержит равносильную той, функциональной, противоречивость структурную: твердости и текучести, причем и та и другая должны быть, однако, проработаны человеческим духом. Иначе говоря, обе должны быть формами слова, слагать собою форму слова."

            Страшні слова, коли вони мовчать,
            Коли вони зненацька причаїлись,
            Коли не знаєш, з чого їх почать,
            Бо всі слова були уже чиїмись.

            Хтось ними плакав, мучився, болів,
            із них почав і ними ж і завершив.
            Людей мільярди, і мільярди слів,
            а ти їх маєш вимовити вперше!

            Все повторялось: і краса, й потворність.
            Усе було: асфальти й спориші.
            Поезія - це завжди неповторність,
            якийсь безсмертний дотик до душі.
            © Ліна Костенко

            Перевод на русский язык:
                *А касание душ значит больше, чем просто касанье...*(Валерий Павлов)
              Страшны слова, когда они молчат,
              Когда они коварно притаились,
              Когда не знаешь, как бы их начать,
              Ведь все слова уже произносились.
             
              И кто-то ими мучился, болел,
              С них начинал, и завершал всё – ими.
              Слов миллиарды (как и душ, и тел),
              А ты их должен вымолвить впервые!

              Всё повторялось: красота и мнимость.
              Всё было: и асфальт, и спорыши.
              Поэзия – всегда неповторимость,
              Бессмертное касание души.
              © Татьяна Квашенко
              http://www.stihi.ru/2012/01/13/11368

2.

" Действительно, лингвистика давно различала в слове его внешнюю форму от формы внутренней[1], или: слово как факт языка, существующего до меня и помимо меня, вне того или другого случая применения, и слово как факт личной духовной жизни, как случай духовной жизни.

Внешняя форма есть тот неизменный, общеобязательный, твердый состав, которым держится все слово; ее можно уподобить телу организма. Не будь этого тела – не было бы и слова как явления надындивидуального; это тело мы получаем, как духовные существа, от родного народа и без внешней формы не участвовали бы в его речи. Это тело безусловно необходимо; но жизненная сила его, самого по себе, только тлеет, ограниченная узкими пределами, и неспособна согревать и освещать окружающее пространство.

Напротив, внутреннюю форму слова естественно сравнить с душою этого тела, бессильно замкнутой в самое себя, покуда у нее нет органа проявления, и разливающую вдаль свет сознания, как только такой орган ей дарован. Эта душа слова – его внутренняя форма – происходит от акта духовной жизни. Если о внешней форме можно, хотя бы и приблизительно точно, говорить как о навеки неизменной, то внутреннюю форму правильно понимать как постоянно рождающуюся, как явление самой жизни духа.

Я не могу, не разрывая своих связей с народом, к которому принадлежу, а чрез свой народ – с человечеством, – не могу изменять устойчивую сторону слова и сделать внешнюю форму его индивидуальной, зависящей от лица и случая употребления. Индивидуальная внешняя форма была бы нелепостью, подрывающей самое строение языка. Даже в тех случаях, когда, удачно или неудачно, новообразование внешней формы происходит, оно делается не как обычное приспособление к индивидуальному случаю – внутренней формы, а как всенародное языковое творчество, как вклад в сокровищницу языка. Отныне он имеет войти в общее потребление, если он удачен, или должен быть исключен из данного случая, если он не оказался народно-творческим: с правом или самозванно, но такое новообразование внешней формы делается от лица всего народа и его силою, но никак не по личному замыслу. Если, например, в последние годы голубизну небесную один из поэтов стал называть голубелью[2], то, может быть, это слово войдет в язык, может быть, не будет им усвоено, но во всяком случае оно предложено именно как слово, как нечто хотя и не употреблявшееся, но предсуществовавшее в сокровищнице языка. Не без причины говорится о «счастливо найденном» выражении, но никогда о – сочиненном, и всякий автор огорчился бы, если бы услышал такое выражение, примененное применительно к собственному языку. Книга – творится или сочиняется, изобретается, но выражения и слова не творятся и не сочиняются, а находятся или отыскиваются, обретаются.

Напротив, внутренняя форма должна быть индивидуальною; ее духовная значимость – именно в ее приспособленности к наличному случаю пользования словом. Неиндивидуальная внутренняя форма была бы нелепостью. Если нельзя говорить языком своим, а не народа, то нельзя также говорить от народа, а не от себя: свое мы высказываем общим языком.

Процесс речи есть присоединение говорящего к надындивидуальному, соборному единству, взаимопрорастание энергии индивидуального духа и энергии народного, общечеловеческого разума. И поэтому в слове, как встрече двух энергий, необходимо есть форма и той и другой. Внешняя форма служит общему разуму, а внутренняя – индивидуальному."

Продолжение темы: http://www.vehi.net/florensky/vodorazd/P_45.html
                          Ещё раз прочитаю...

             Формы слова:
    
             • внешняя форма (тело слова, монументальность, твёрдость, неразложимое единство, атом речи)

Слово как факт языка, существующего до меня и помимо меня, вне того или другого случая применения. Внешняя форма - неизменный, общеобязательный, твердый состав, которым держится всё слово. Внешняя форма сродни с телом организма. Не будь этого тела – не было бы и слова как явления надындивидуального; это тело мы получаем, как духовные существа, от родного народа и без внешней формы не участвовали бы в его речи. Это тело безусловно необходимо; но жизненная сила его, самого по себе, только тлеет, ограниченная узкими пределами, и неспособна согревать и освещать окружающее пространство. О внешней форме можно, хотя бы и приблизительно точно, говорить как о навеки неизменной.

Внешняя форма служит общему разуму.

             • внутренняя форма (душа слова, восприимчивость, пластичность, текучесть, мир многообразных внутренних отношений)

Слово как факт личной духовной жизни, как случай духовной жизни. Внутреннюю форму слова естественно сравнить с душою этого тела, бессильно замкнутой в самое себя, покуда у нее нет органа проявления, и разливающую вдаль свет сознания, как только такой орган ей дарован. Эта душа слова – его внутренняя форма – происходит от акта духовной жизни. Внутреннюю форму правильно понимать как постоянно рождающуюся, как явление самой жизни духа. Внутренняя форма должна быть индивидуальною; ее духовная значимость – именно в ее приспособленности к наличному случаю пользования словом. Своё мы высказываем общим языком.

Внутренняя форма служит индивидуальному разуму.




Речи, чтобы быть общезначимой, необходимо опираться на некоторые первичные элементы, себе тождественные при всех взаимоотношениях и потому представляющиеся атомами речи.

Так понятое слово будет неподвижным, данным моему использованию, но не мною создаваемым.

Но чтобы быть от меня исходящей, речи необходимо подчиняться малейшим тонкостям моей мысли, моей личности, и притом вот в этот, настоящий раз; оттиск именно моего способа пользования речью, именно моей духовной потребности, и притом не вообще моей, а в этот, единственный в мировой истории, раз.

Процесс речи есть присоединение говорящего к надындивидуальному, соборному единству, взаимопрорастание энергии индивидуального духа и энергии народного, общечеловеческого разума. И поэтому в слове, как встрече двух энергий, необходимо есть форма и той и другой... И та и другая должны быть, проработаны человеческим духом.

                -----------------------------------------------------

3.

" Однако внешняя форма, именно как внешняя – некоторой разумности, сама необходимо должна быть двуединой, имея объективное существование, но – не как процесс физический или физиологический, как некоторое явление разума. Если продолжать прежнее сравнение слова с организмом, то в этом теле слова подлежит различению: костяк, главная функция которого сдерживать тело и давать ему форму, и прочие ткани, несущие в себе самую жизнь. На языке лингвистики первое называется фонемой слова, а второе – морфемой. Ясно: морфема служит соединительным звеном между фонемой и внутренней формой слова, или семемой[3].

Таким образом, строение слова трихотомично. Слово может быть представлено как последовательно обхватывающие один другой круги, причем ради наглядности графической схемы слова полезно фонему его представлять себе как основное ядро, или косточку, обвернутую в морфему, на которой в свой черед держится семема.

Таково строение слова, если исходить из функции слова. Это схематическое построение легко заполняется своим содержанием, как скоро обратиться к психофизиологическому анализу слова."

4.

"Как внешний процесс мира физического слово прежде всего есть звук или хотя бы преднамечающийся звук: как таковое оно есть fwn», откуда и название его костяка. Но этот звук возникает не чисто физически, а физиологически и психофизиологически. Он неотделим от артикуляционных усилий, его производящих, и слуховых усилий, его воспринимающих; а усилия эти неотделимы от первичных психических элементов, мотивирующих самое усилие. Итак, некоторое ощущение, чувствование, волнение плюс усилие артикуляции и слуха, плюс звук – все это вместе образует один состав психофизического костяка слова – фонемы.

Но содержание слова не ограничивается вышеперечисленным, хотя это последнее и подразумевает. Слово есть не только ощущение и прочее, но и представление – понятие. Оно ставится нами предметно, метается пред[4], пред нами как нечто вне нас; и это может быть достигнуто чрез подведение наличных психических данностей под некоторое общее понятие: чтобы стать предметным, ощущение отрывается от слепой своей данности и подвергается категориальному синтезу. Так образуется морфема слова, от morf» ( – что этимологически и по смыслу соответствует латинскому forma, т. е, form»[5] – ) в смысле внешнего вида, как выражающего закон или норму бытия. Общее понятие, под которое подводится здесь первичная данность, есть коренное значение слова, его первоначальное или истинное значение, њtumon, почему в этом разрезе рассматриваемое слово подлежит преимущественно этимологии. Но этимологическое обобщение данности подвергается некоторой чеканке, и тогда корень, обросший рядом вторичных элементов, получаетграмматическую форму, завершающуюся окончанием, – посредством которого тема плотно входит в состав речи, образуя, другими словами, нечто целое. Теперь первичная данность прочеканена грамматическими, а чрез них – и логическими категориями.

Наконец, это живое и разумное, но еще неподвижное в своей монументальности тело приобретает гибкость, когда облекается в свою душу – в свое знаменование – shmas…on, в свой смысл, когда становится индивидуально значащим (shma…nw «имею значение, означаю»). Однако эту семему слова неправильно было бы представлять себе чем-то определенным, устойчивым, как было бы ложно видеть в наличной неопределенности ее – временный, но устранимый впоследствии недостаток: в ходе данной живой речи семема всегда определенна и имеет завершенно точное значение. Но это значение меняется даже в пределах одной речи иногда весьма существенно, включительно до противоположности: ироническое, например, или саркастическое словоупотребление меняет семему на прямо противоположное. Так, если собеседник спрашивает меня, тепло ли на улице, а я иронически отвечаю «тепло», то семема слова «тепло» в устах спрашивавшего и семема в моих устах, хотя слова поставлены рядом, были прямо противоположными, ибо под моим «тепло» разумелось «ничуть не тепло, а холодно»; мое «тепло» было по семеме равносильно семеме «холодно», если бы употребил это слово мой собеседник, – да вдобавок подчеркнуто, усиленно вложенным в семему моего «тепло» пояснением, что даже нелепо предполагать, будто на дворе сейчас может быть тепло.

Итак, семема слова непрестанно колышется, дышит, переливает всеми цветами и, не имея никакого самостоятельного значения, уединенно от этой моей речи, вот сейчас и здесь,во всем контексте жизненного опыта, говоримой, и притом в данном месте этой речи. Скажи это самое слово кто-нибудь другой, да и я сам в другом контексте – и семема его будет иная; мало того, более тонкие его слои изменятся даже при дословном повторении той же самой речи и даже тем же самым лицом. Возможность различного истолкования одной и той же драмы различными артистами и даже одним и тем же при повторениях – наглядное доказательство сказанного. Слова неповторимы; всякий раз они говорятся заново, т.е. с новой семемой, и в лучшем случае это бывает вариация на прежнюю тему. Объективно единым (оставляя пока в стороне вопрос мистического сочувствия и сомыслия, телепатический момент беседы), объективно единым в разговоре бывает только внешняя форма слова, но никак не внутренняя.

«Мысли говорящего и понимающего сходятся между собою только в слове», т.е. в неизменной части его, отмечает А.Потебня. «Графически это можно было бы выразить двумя треугольниками, в которых углы B, A, C и D, A, E, имеющие общую вершину A и образуемые пересечением двух линий BE и CD, необходимо равны друг другу, но все остальное может быть бесконечно разнообразно. Говоря словами Гумбольдта, «никто не думает при известном слове именно того, что другой […] » Всякое понимание есть вместе непонимание, всякое согласие в мыслях – вместе несогласие»[6].

Мы говорим ради семемы, ради значения слова; нам важно высказать именно то, что мы хотим высказать. Нам нет дела до общего или даже всеобщего этимологического значения слова, коль скоро этим словом не выражается именно наше, заветное, с его тончайшими оттенками. Но именно потому, что семема безусловно непринудительна, вполне неустойчива, моя, личное мое проявление, она не дана в чувственном восприятии и потому не может посредством его передаваться. Речь страдает глубочайшей противоречивостью.

Однако мы не верим в непреодолимость этого противоречия: это значит, мы верим в сверх-чувственное его преодоление, преодоление его артикуляциями и восприятиями иного, чем чувственный, порядка. Мы верим и признаем, что не от разговора мы понимаем друг друга, а силою внутреннего общения, и что слова способствуют обострению сознания, сознанию уже происшедшего духовного обмена, но не сами по себе производят этот обмен. Мы признаем взаимное понимание и тончайших, часто вполне неожиданных отрогов смысла: но это понимание устанавливается на общем фоне уже происходящего духовного соприкосновения."




















РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА
--------------------------------------

Пути небесные - Строение слова
Книга В.В. Жикаренцева

Строение слова

Какой основной принцип современной науки? Разложить явление на части, проанализировать эти части, описать, а потом оперировать ими. Именно так она поступила с русским языком и словом. При таком подходе исчезают и язык, и само слово — вместо них остаётся некое мёртвое, анатомированное тело.

Из чего состоит слово? Как учит нас грамматика, слово может состоять из приставки, корня, суффикса, инфикса, флексии. Когда я имею дело со словом так, как предлагает современная грамматика, когда я стараюсь разложить слово на корни, суффиксы и флексии, в какой-то момент мои мысли начинают разъезжаться и я теряюсь. Это как если бы вы старались уследить за разбегающимися в разные стороны тараканами. Наверное, поэтому в какой-то момент я стал собирать слово в целое.

С тем, что из этого получилось, вы смогли познакомиться выше: слова начали открывать свой скрытый смысл. Потом открылся закон, по которому слово строит себя. Сейчас я его вам представлю. Прежде всего по какому закону вселенная строит себя? Верх Равен Низу — все явления во вселенной повторяют друг друга на всех уровнях, во всех областях. А как наши предки описывали строение мира? Я напомню: Бог Род создал Явь, Навь и Закон — Правь, который правит обоими мирами. Правь располагается в центре и управляет Явью и Навью. Обратите внимание на то, что корень в слове Правь: пр — пара.

Оказывается, слово в русском языке строится по этому же самому принципу. Корень в слове соответствует Прави, он — Закон, который управляет, а приставка и окончание соответствуют Нави и Яви соответственно (см. рис. 4). Замечу: под окончанием понимается всё, что стоит после корня.

Приставки несут в себе действие, запускают соответствующий процесс, они — начало. Например: ходить, приходить, уходить, находить. А где находится источник движения? В Нави — в непроявленном мире. Потому что сначала рождаются мысль, стремление, чувство, потом реагирует тело. Следовательно, приставки соответствуют Нави. Кстати, обратите внимание на приставку/начало на-. Она может менять смысл слова, что неудивительно, учитывая, что наш мир строит себя по принципу: на, возьми (вспомните Даждь-бога). Ходить — находить, давать — надавать и т. п. Замечали, как мир изменяется каждый раз, когда вы говорите: «На!»?

Суффиксы — это то, что стоит после корня. После суффикса стоит флексия — изменяемая часть слова. Например, создать — создавать — создатель — созда-тел-ю — созда-тел-ем. Я объединяю суффиксы и флексии и называю это одним словом: окончание или конец.

Окончания формируют из корня образ или развивают его, или можно сказать, что они помогают ставить корень под нужным углом, придавая ему соответствующую форму.

Где явления имеют образ, приобретают форму? В явленном мире, в Яви. Поэтому окончания в словах соответствуют Яви. В Яви формы меняются каждую секунду, принимая разные образы.

Для меня все окончания в словах живые и что-то говорят, в каждом случае своё, как и должно быть, если это Явь. Деятель — тело Дея, решимость — можешь решить, удовлетворённость — носить в себе удовлетворение. Окончание ствие в словах указывает на то, что описываемое корнем движение твердеет, то есть принимает форму, потому что, по Далю, слово ствердеть означает о(за)тверд™ть н™сколько. Например, шествие.

Похоже, что в старые-старые времена все окончания имели свой собственный смысл. Как утверждают специалисты по древнерусскому языку, есть суффиксы (в нашем случае окончания), которые разбивают слова по темам. Например, суффикс т обозначает детёнышей всех животных: дети, ребята, щенята, голубята. Каждый суффикс склонялся по своим правилам.

И последнее. Корень находится в центре слова, он то, из чего приставка/начало — Навь — создаёт то или иное движение; он — то, из чего окончание создаёт тот или иной образ. Следовательно, он управляет, он — Закон, то есть Правь.
Итак, слово в соответствии со строением мира делится на начало, корень и окончание, или на Навь, Правь и Явь. Поэтому слово совершенно, поэтому слово несёт в себе Силу. Какую Силу? Несказуемую. Бог Род создал Явь, Навь и Правь. Сила, которая имеется в слове, это Сила Бога Рода. Именно поэтому в Евангелии говорится: «Вначале было слово, и слово было Бог». Теперь мы знаем, почему это так: слово открыло себя.

Подходит вам такое видение слова или нет, почувствуйте сами. Мне это помогло так, что слово начало жить и открыло силу, которая в нём содержится. Когда ожило слово, мир стал открывать свои тайны. Если вам подходит такое видение, если вы с помощью него станете лучше видеть мир и общаться с ним, тогда ему необходимо научить детей. Когда ещё реформа коснётся русского языка и школы... Поэтому вводите сами то, что считаете нужным и полезным.
Приставка/начало пре

Когда я открыл для себя настоящее значение слов, в которых используется приставка пре, моя жизнь стала проще. Надеюсь, она станет такой и для вас, после того как я поделюсь с вами своими открытиями.

Помните, как мы с вами расшифровали, что на самом деле означает слово предавать? Давай, но знай предел, то есть не передавай сверх меры. Используем ключ, который мы здесь обнаружили, чтобы вскрыть настоящее значение других слов с приставкой пре.
Не пренебрегай — пренебрежение — можно не беречь, но знай предел.
Не презирай — взирать можно, но не зацикливайся на деталях, не считай их плохими, а себя — лучше.
Не прелюбодействуй — то есть не предавайся чрезмерно любви, не любодействуй чрезмерно. Получается, что любодействовать можно, но не переходите черту. Какую? Свою. У каждого своя черта.

(c) В.В. Жикаренцев




СЕБЕ НА ЗАМЕТКУ:

Павел Александрович Флоренский(1882-1937) - русский религиозный философ и ученый
http://www.vehi.net/florensky/vodorazd/  У ВОДОРАЗДЕЛОВ МЫСЛИ

СТРОЕНИЕ СЛОВА
http://www.vehi.net/florensky/vodorazd/P_45.html


Строение слова от Араматины  Мара http://molchanie.net/category/teoriya-clova
( сайт "Совершенство")


© А.П.Журавлев  «Звук и смысл» http://www.stihi.ru/2014/08/11/4894






***
Слово может согреть, окрылить и спасти,
Осчастливить и льды протаранить.
Слово может нам тысячу бед принести,
Оскорбить и безжалостно ранить.

А поэтому скажем себе сурово:
"Чтобы не было в жизни ненужных бед.
Надо думать, ребята, над каждым словом,
Ибо слов невесомых на свете нет!"
Эдуард Асадов

***
Как легко обидеть человека!
Взял и бросил фразу злее перца…
А потом порой не хватит века
Чтоб вернуть обиженное сердце…

Эдуард Асадов

ПУСТЫЕ СЛОВА

Ну как это можно, не понимаю!
Просто кругом идет голова:
Все время пустые, пустые слова
Тебя, точно облаком, окружают.

Цветистые, пестрые, равнодушные.
Они кувыркаются в тишине.
И ты их, словно шары воздушные,
Целыми гроздьями даришь мне.

Люди о ком-то порой говорят:
«Необязательный», «необязательная» —
Какие противные прилагательные!
Я б выбросил к черту их все подряд!

Выходит, что чуть ли не все — пустяк:
Слово дается, слово берется…
Прости, но неужто тебе вот так
И впрямь хорошо на земле живется!

Возможно ли говорить уверенно:
— Приеду. Сделаю. Буду звонить.-
Без тени сомнения говорить
И знать, что ни грамма не будет сделано!

И, не смущаясь и в малой мере,
Плыть дальше, зная наверняка,
Что где-то ждут твоего звонка,
Что кто-то в твое обещанье верит.

Пустые слова, пустые слова!
Фальшивые копии слов счастливых,
Красивые, точно люпин-трава,
И зло-недобрые, как крапива.

Слова: «до последних минут моих!»,
«Верность», «любовь», «счастливая дата!"-
Ты так легко произносишь их,
Что даже становится жутковато.

А в шатких местах у тебя готово:
«Честное слово!» Ну не смешно ли!
Зачем произносится: «Честное слово!»
А все остальные — лживые, что ли!

Жизнь — как придуманная история,
Слова — точно мыльные пузыри.
Зачем тебе вся эта бутафория,
Ответь мне, шут тебя подери!

А впрочем, за все говорят дела,
Которых как раз-то и не бывает.
Душа, не рождающая тепла,
Только пустые слова рождает!

Но мира не будет меж мной и ими!
Пойми и на что-то одно решайся:
Или же ты расставайся с ними,
Или со мной расставайся!
© Эдуард Асадов


нам дано...
Наталья Глазунова-Моисеева

нам дано одним лишь словом
проявиться в предложенье
и начать отсчет движенью
из небесных сфер
к лиловым
несказуемым пространствам
нам дано одним лишь взглядом
прикоснуться к звездопадам
тишины и постоянства...
нам дано...
но мы забыли...
как за солнцем шли,
встречая
утро жизни
и с лучами
забавлялись и шутили...
© Copyright: Наталья Глазунова-Моисеева, 2014
http://www.stihi.ru/2014/10/12/8717






Слова знакомые мы ищем в тексте

Олег Тимошенко

Слова знакомые мы ищем в тексте,
Слова и в знаках пишем в нем.
Ведь так же было ведь и прежде
 И даже ночью, этим вещим днем.

Мы так легко встаем весною,
Но тяжелеем под вечернею чертой.
На утро легки мы в подъеме,
Но падаем под вечер на покой.

Работа, отдых многолики в миге.
Из мигов жизни низости творим.
Из вечности приходим в миги.
Из мигов в вечность улетим.

Жизнь спит на небе столь пустынном.
Смерть бродит днем во всех цветах.
Меж ними гласные промежду мимо,
Проходят чередою струнных арф.

И ангелы кивают белыми главами,
А деманы чаруют тайною души.
В груди тепло, когда дух с вами,
Так мило разделяет низости судьи.

Живот живет своею жизнью,
Слова какие то, нам говорит.
Начало Ода он и с тенью,
И роги-ноги вверх вершит.

Дух все разделяя, повторяет.
И звуки обретают рук приют.
А ниже шея на плечах восстанет.
Там низ иль верх, исход салют.

Из "го" левит во тело изгнан.
Изгой он верно, мысли звук.
Вошел в оплечья, вновь узнан.
Воздел смятеньем двое рук.

Грудь даст тебе определиться.
Там много пожеланий, легкоты.
Дыхание одно в груди творится.
В дух-вы дух, улетаешь с высоты.

Кто духа ищет в своей низине,
Тот в выдохе во мир войдет.
То разделение в твоей корзине
 Всегда возносит наш живот.

Теперь витает дух в десятке правил.
Левительство в правительство идет.
В левите слышу я – час пробил!
Так белый лебедь нам любовь поет.

Прав черный, любит белый землю.
Зима с весною дружат - верно ведь.
Сравняются снега, я вроде дремлю
 И почки распускаются на древе Вед.

Как лето осеняет ясным светом?
Три имени кто месяцам дает?
Где вето древним тем заветам,
А умный девять месяцев найдет.

Три имени зимы, а кто весну забавил?
Три имени земли дано зимой пойми!
А в доме двое то живут без правил.
А по одному закону лишь любви.
© Copyright: Олег Тимошенко, 2018



Значение слова
Валерий Буслов

Имеет слово важное значение,
Приумножая общества досуг...
Неся в себе (без всякого сомнения)
Не север математики, а юг!
© Валерий Буслов, 2018

Как север, так и юг, понятия условные,
Как слово всякое, - простой ярлык...
Но мы придумаем всегда значенья новые,
- Все мысли стерпит наш родной язык...

С улыбкой. Саша.
Александр Жданов -Добромыслов   04.06.2018 06:20 
http://www.stihi.ru/2018/06/04/1117