Ода на взятие Лос-Анжелеса

Ода на взятие Лос-Анжелеса

                Любезным моим соотечественникам


Шел бой за Фивы. Снайпершу Моссад
Я вычислил по заблестевшей фиксе.            
Мы въехали в Каир верхом на сфинксе –
Сбежавший в самоволку взвод солдат.
               
Так шел Иван, нес голову в тазу,
Свою, причем – чтоб миновать контроли,
И словно мантры, выпевал пароли,
И вот он, наконец, Берлинский ZOO.

Немногие, отбившись от засад,
Живому Будде подивились.
Но львы Европы нами подавились –
Ослаб, видать, Берлинский зоосад.

Я загляделся на одну газель
(А бесы все гвоздят из башен),
И говорю: пошли, мадемуазель!
И взор ее прекрасен был и страшен.

Мы прорывались к форуму Микен.
Я детское шептал стихотворенье,
И мамино долизывал варенье,
В бреду вокзальном, сидя на мешке.

Нам нипочем Цусима, Хиросима –
Помрешь, и только прибывает сила.
               
О, родина моя, в снегу черемух!
Кто выдумал тебя, тот был не промах.

Кто в Шереметьевских очередях
Снимал с себя ремень, снимал ботинки,
Тот помнит вас, пернатые блондинки
Что нас шмонали, с ревностью в очах.

Так выпил я из черепа отца,
И погранцы сказали: Молодца!

Рыдала в саванах Сибирь,
Военну песню пел снегирь.

Но, букварю спасибо – тра-та-та-а-а!
Мы привезли из Нерюнгри кота,
Разбойничье ушко украсив чипом,
На горе всем брабантским цыпам.

Россия – бред и жар, ночной кошмар?
А может быть, Россия – земношар?
               
Весь мир теперь – Россия, и ништяк,
Венецию с осадой взял Ермак.

Я на Манхэттене читал Катулла,
И выглянул в окно – какая Тула!

Мы в Питере зашли на Стрелке в бар,
Настала ночь – а это Занзибар.

(А нам, из-за советского забора,
Мальчишкам девятьсот-лохматых лет,
Казалось – нет на свете Занзибара,
Что это выдумали для блезира,
Гвадалквивира – тоже нет.)

Поил вином нас Одиссей- матрос,
 Болгария кропила маслом роз.
               
В стовратных Фивах нам открылися сто врат,
И кто не черт – тот мне и брат.

На Бруклинском мосту стояли мы,
Орда златая, гуннов тьмы,
И друг плевал в бензиновые воды.
Не зря тут полегли братушек взводы,
Ракетой вырываясь из тюрьмы.

Мы были – пол-земли, а стали – соль.
Но нас дождется школьница Ассоль.

А красота вокруг! Солдат, ты цел?
То ангелы с калашниками в крыльях,
В своих рассветных розовых мантильях,
До смертных мук, нас взяли на прицел.

Шел бой за Шипку, мы курили «Шипку»,
Укрыв шинелью пленную талибку,
И через Альпы, как учил Суворов,
Валили напролом, без разговоров.


Дульсинея


И пусть жена зовется  Дульцынея…
Иль Мона Лиза…Или Турандот…
От звуков баснословных цепенея,
Влюблялся в иноземок беглый взвод.

От общеобязательных Наташ
Ты попадаешь на другой этаж.

Представьте, что зовут ее Кармен –
Вы ей, быть может, не сдадитесь в плен.
Но ежели зовут ее Манон –
То все пропало, ты попал в полон.
               
Сурово сердце русского солдата,
Но все ж, Зельмире и Зулейке радо.

Шептали губы крошке Баттерфляй:
Не умирай, дружок, не умирай!

Сестреночки Ундина и Джульетта,
Вы мой кумир, спасибо вам за это.

И, что ни говорите, имя Сольвейг,
В десантнике со стажем – будит совесть.

За новых Дездемон и Клеопатр
Мы вынесем злочастий камнепад!