Чингиз-хану

Вперед, крепконогие кони!
Вашу тень обгоняет народов страх.

(Из монгольской песни)


"Ты хотел войны - ты ее получишь".
...
"Чтобы всюду водворить мир, нужна война!.."

(Чингиз-хан)


"Придет день, когда ложь исчезнет с лица Земли, не будет насилия и воровства. Прекратятся войны, оставшиеся в живых будут знать цену жизни и будут оберегать ее. Земля вступает в новый отрезок времени, который можно охарактеризовать как время добродетелей. Это новое состояние планеты не зависит от нас, оно наступает, хотим мы этого или нет. Новое время потребует нового мышления, другого сознания, качественно новых людей, чтобы не нарушалась гармония во Вселенной."

(Ванга)


"Нет памяти о прежнем; да и о том, что' будет, не останется памяти у тех, которые будут после".

(Екклесиаст 1:11)


"Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками..."

(Откровение 2:26)


"Вот, шум из города, голос из храма, голос Господа, воздающего возмездие врагам Своим."

(Исаия 66:6)




Кресало памяти изъяв из дум,
Воинственный старик печаль
Тревожил, как будто слыша шум
Всех прежних лет, но жаль,
Уж не упомнит он всего, степенно
Восседая в царской ложе, спал
Как будто бы, жуя губами скверну
Несказанных речей, рассвета ждал;
Сидел всю ночь, вверяя взгляду тьму,
Который нанизал пустоты мрака,
А память все-таки его в дыму
Пожарищ едких, в пятнах страха.
Но пятна трупные уж скоро
Покроют самого. Рассвет ползет
По проклятой земле и манит утро
В нехоженные дали, старость врет:
Он в силах еще повести в поход
Несметный тумен удалых; есть сила
В сердце верить в цель, в исход
Успешный начинания святого, жи'ла
Его жизни просит крови,
Здоровой и бодрящей душу,
В которой нет огня любви,
В которой место гибели и смерчу.

О, нет; не так всё. Он главу
Склоняет тяжело и взгляд его
Ползет по мерзким пятнам: славу
Как будто бы искал, но отчего
Свербит внутри истошный червь
Сомненья, что не свершил благое
До конца... Он медленно тревожит бровь,
Вновь вспоминая призрачно былое.
Во тьме блуждают пятна: блики
Неясные безумия иль скорой смерти.
Там, за шатром, вдали, блуждают крики.
Монголье войско требует пути
В рассветные просторы всей земли.
А может просто дети... заигрались.
Но... ночь еще. Возможно то пошли
К колодцу пьяные рабы и заблудились...
Рабы - пьяны? Он хмурит лик, вздымаясь
Статью над шатром как будто. Или...
Почудилось опять, вне слуха - тишина.
Задумался. Осел на трон. Молчанье
Сохраняя и царственный покой. Вина
Его лишь в том, что обещанье
Данное потомкам и себе - он не сдержал.
И взгляд опять упал на дно
Нещадных дум, в которых ожидал
Последнего рассвета. Ничего не видно.
Тьма. Въедается в глаза, до сердца
Проникает и беседует с безумцем.
Свет тусклый от его лица -
Луною важно делит с этим старцем
Всю землю и всю вечность. Смерть.
Которую принес народам - повелитель
Скорби. И час урочный тайно встреть
С покорным дерзновением, но боль
Нутро терзает мерзко, тошно.
Над мировым порядком его рука
Простерта, указуя к небу. Точно.
И песнь любви струится издалёка.

И испуская дух, он помнил о мирах,
Которые желал насытить миром.
Но во глуби души истошен страх,
Что мир останется навечно злом.

А мир останется навечно тлом;
Сжигая сваи дум старик мечтал.
Он умирал - и жил. Дыша с трудом.
И тень луны на мыслях замечал.
Народы зреют в прахе злобы.
Веками тщится дух познать предел.
И для того измерить будущее чтобы,
Старик незримо в глубину смотрел
Безмерной чаши жизни, что пуста.
Безветрие; шатер как склеп
И тайна памяти его увы проста:
Он в первой мысли о войне был слеп.
Не видел края до которого идти
Собрал монгольскую орду и смерть
Призвал помощницей в пути
Крамольном; бессилие же не стерпеть.

Душа вошла в рассвет; с лучами
Солнца долгожданного он умер.
Мир ныне сыт до рвоты палачами,
Которые заложники химер.