Приключения непутёвого червяка

Как-то раз червяк ничтожный, эгоист пустопорожний,
Вдруг всерьёз заголосил, как посланец Высших Сил.
Без него, вещал простак, мир вертится, мол, не так.
Он один имеет право (и уж это не забава)
В чувство многих привести, свой порядок навести,
Чтобы всем червям вовек поклонялся человек
В землях тех, где (ей же ей) прежде не было червей.

Червяков сюда пустили, дабы почву нам рыхлили,
Помогали б людям жить, процветать и не тужить.
А они ж с гнилой морали паразитами все стали,
Принялися соки пить и добро себе копить.

Индивидуум сей стойкий, хоть и вынут из помойки,
За усердное служенье вдруг пошёл на повышенье.
Малярийный сей комар захотел быть супер star,
Вверх прорваться удалось. Тут-то всё и началось.

Не встречая противленья на свои дурные мненья
Наш червяк приободрился, осмелел, раздухарился:
«Я страшнее всех проказ, мне законы не указ.
Правил я не признаю, я в своём живу раю
И плевать на всех хотел, станет нормой беспредел,
Буду делать, что хочу, а на вас – по калачу;
Собираюсь (уж поверьте) править здесь до самой смерти,
За такую благодать всех готов вас закопать».
Говоря эпистолярно, здесь довольно регулярно,
Сея злобу и вражду, он справлял на всех нужду.

Про себя и жизнь крутую врал червяк напропалую,
Но ни в чём не виноват, потому что скот и гад -
По понятиям ведь жил, шкуре собственной служил
И про совесть позабыл, желтый он металл любил,
Лобызал, почти как стяги, пачки крашенной бумаги
Верный всех воров оплот, самодур и идиот.

Чуть проснувшись, спозаранку принимался за подлянку,
Беспринципностью был славен, сверхциничен и тщеславен,
Ложку он по мере сил мимо рта не проносил,
На свету и в тёмных шхерах грёб к себе раб на галерах.
Фарисействовал он славно и грехи свои исправно
(как бы что там ни рядил) на других переводил.

Оборзел он, тут и там вёл себя, как явный хам.
На соседей всех кидался, самым главным назывался,
Позабыл про суть саму, что поручена ему
(Навести порядок вроде хоть в своём бы огороде).
Понаевшись сильно репы, всё мычал про дух и скрепы.
Порывался ради спору лезть на Храмовую гору,
Голосил: «Как ни скажи, мало мне своей межи.
Мне никто не страшен в мире, замочу я их в сортире».
Намекал - погубит тех, кто не внял его утех:
«Всем напакостить смогу, и сидите ни гугу».

Все боялись червяка, репутация-то та,
Что связаться с ним построже будет самому дороже.
Ведь на всё прохвост горазд - враз и купит, и продаст,
Ну а если взяться круто, ждите  общего капута,
Коль враги вокруг кирюхи мрут исправно, словно мухи.

Голубец (теперь уж знаем) был серьёзно невменяем,
Кучу комплексов имел автор многих скользких дел.
Ну а главный недостаток, хоть и был поганец хваток, -
У него (Создатель мой!) было плохо с головой.
Глуп, как пробка, но речист. Провокатор, шантажист,
Шулер сей, как ни печально, рос ущербным изначально,
Но однако же (Бог дал) страшной силой обладал.

Потому мозгляк наглел, а участок захирел.
Весь бурьяном  позарос, там  жужжат лишь стаи ос,
Да, коль жизнь велась в угаре, развелося всякой твари,
Кто взамен духовной дали свой навар предпочитали
И,  выносит сколь строка, сплошь хвалили червяка.
Слабоумный наш червяк чушь молол и так, и сяк.
Не увечен, не ошпарен, был он попросту бездарен.

Долго ль, коротко случалось, но верёвка оборвалась.
Протрезвел честной народ, поглядел на огород,
Внял открывшейся картине, прикоснулся к той рутине,
Ужаснулся сотворённым червяком невразумлённым,
Принялся судить-рядить, статус как восстановить.

Для начала в жестком стиле паразита заклеймили:
Сатанинская порода, плут червяк и враг народа;
Видит Бог, всему виновник стал дурной червяк-чиновник.
Чтобы не остаться с носом, задалися и вопросом:
Ты скажи-ка, гадина, сколь тобой украдено.
Там ведь негде ставить пробы,
Не дождаться, видно, чтобы
Оприходовал УК гражданина Червяка.

Так сложилось, в день субботний выполз он из подворотни.
Дело впрок. Пока судили, бедолагу раздавили.

Вьётся времени река, мчит на встречу с миром новым,
Троглодита - червяка вряд ли вспомнят добрым словом.