Совковая оттепель

Клевала зерна
                птиц голодных стайка.
Был столь божественным
                их праведный обед, 
что я меж зданьями нашел другую улицу
и вышел к рощице
                сквозь цепкие бурьяны,
где, вдруг, мне встретился невиданный предмет,
а именно – зелёный табурет –
крестьянский! – рос он посреди поляны,
и слышался глухой подземный гул…

На этом табурете восседал
                двойник мой пьяный,
чуть свесив голову,
                казалось, что уснул.
Я подошел к видению поближе
                удостовериться наверняка,
что этот табурет четвероногий
                был табуретом, а не мулом
и что двойник мой
                не валяет дурака.

«И ты алкаш, – подумал я, – напился
                до опупения,
вне времени изгой!»
Хотелось все же знать,
                какое лично мнение
он выскажет, увидевшись со мной,
о близнеце своем, то бишь, о кровном брате,
и к выводу прийти – кто «парубок моторный»* – 
он или я, и с трехэтажным матом
толкнул я лысого в надежде априорной,
что он – иллюзия, что он – всего лишь грусть
и ностальгия
                по собеседнику, 
                что я домой вернусь
и рано утром, после этого запоя,
с веселым бульканьем, прополоскав рассолом
стальные зубы, в понедельник окунусь… 

_______________
* парубок моторный – из поэмы «Енеида» Ивана Котляревского.