Склянка

* * *
Печалится бельмастая Луна
В дыму кромешном серых туч осенних,
И нет скучней предзимних воскресений,
Когда под привкус кислого вина
Тоска поёт про «сени мои сени».

Но будет снег. И будет краток день,
Как проблеск меж закатом и восходом,
И поводырь пойдет по тёмным водам,
А за спиной его растает тень
Прошедшего и сгинувшего года.

Я подсчитаю всё, что не дожил,
Что по пути растратил бестолково.
Эй, поводырь, ну что же так хреново:
Ни лечь на дно, ни закопаться в ил.

И в расставаньях - ни руки, ни слова...


* * *
остывает осень золою листьев,
сонный кот щекой к батарее льнёт,
живописцы, куда подевали кисти, -
дождь давно не красит, а просто льёт,
пахнет воздух сыростью, и туманы
замерзают прямо на серой траве,
в зазеркалье тоненькой амальгамы
ветер-дудочник дует себе в кларнет
от которого не найдешь спасенья:
этот зов ведет тебя за собой,
за обманчивой сказкой про мир весенний,
про зеленый, жёлтый и голубой,
про цветные луга и дерев наряды,
и про жизнь, продлённую на главу...

этот зов дурманит, как склянка с ядом,
что вдыхаешь - и грезится наяву...