Каменная любовь

Обломок скалы.

Маленьким мальчикам очень нравится совершать самые дерзкие поступки, которые потом уже и приходят часто даже в голову им. Они готовы, сломя голову, бежать на стену и резко вскакивать, отталкиваться от неё, пробежать пару шагов – всё ради самого действия, а не для каких-то удивительных похвал. Дерзость и неожиданность – наполненная воздухом грудь, бешенное сердце в груди ослепляющий страх – от чего так буйно весело, что трудно остановиться даже на минуту – и радость только потому заполняет каждый уголок организма, заставляя трястись даже пальцы и коленки, что ужасно страшно – и преодоление самого себя – гордость и пренебрежение перед страхом – вот источник подлинной мальчишечьей радости…

Бежать вперёд! Вот туда – смеяться  на ходу, бежать, перескакивать с камня на камень. Не слышать далёкий голос матери позади, только шум в ушах от ветра – то ли дующего просто так, только потому что скорость превышает всякий разумный предел бега – вперёд!!! вперёд!!! – вот она, эта сказочная скала – эта огромная скала, возвышающаяся впереди – этот знак следования вперёд, указатель и точка преодоления! Скала – это то, что должно преодолеть!!!

Перед самой скалой остановился Ваня, схватил колени, тяжело задышал, да смотрит сам вверх – тяжело одолеть эту скалу. Ох, тяжело… невозможно одолеть её, а он пошёл вперёд, он карабкался вверх, своими маленькими пальчиками ища самые тонкие трещинки, Ваня не смотрел вниз – он радовался и лез наверх, а внизу уже слышен голос испуганной матери, грозно что-то кричит отец, но уже слишком поздно останавливаться: здесь – либо только вверх, либо камнем вниз! – и удивительная радость защекотала внутри, хотелось смеяться, хотелось огласить всё вокруг своим весёлым смехом – и не останавливаться – держаться, дышать тяжело, но не останавливаться – вперёд!!! вперёд!!!

Когда Ваня был на самом верху и, держась за какое-то хилое, но смелое деревце правой рукой – опрокидывался вниз и махал рукой родителям – мать начала плакать… Ему стало плохо от этого, и Ваня загрустил... Тихонько шёл он вдоль обрыва, смотря вниз – туда, где скала постепенно входила в уровень с полем – и спрыгнул, когда уже можно чуть разнести руки крыльями – да побежал к матери, прижаться и просить прощения – но не успел…

- Ах ты шельмец!!! – отец врезал ему оплеуху…

А скала вдруг затрепетала, застонала, мелкая дрожь пошла по земле. Камни – мелкие повалили сверху. Отец схватил расстроенного Ваню в охапку, взял за руку мать Вани Ольгу Валентиновну – и побежал скорее прочь.
Когда уже удалились и отдыхивались поодаль они – увидели, как грохнул огромный кусок скалы, тихо спускался он к земле, потом сползая, поднимая пыль, сам в ней – камни, словно подшипники потихоньку жали его книзу, а потом этот кусок коснулся земли, замер и пошёл вбок – казалось. Что должен быть какой-то скрип или стон – и он заваливался-заваливался, а у самой земли – вдруг рассыпался, подняв огромное облако пыли, куски камней пролетели совсем рядом с Фёдором Николаевичем и Ваней.

Отец быстро скомандовал всем прижаться к земле, но маленький камень уже пролетел совсем рядом с Ваней и своим острым краем всё-таки царапнул его по щеке. Кажется, скала попробовала храбреца на вкус. Тонкая струйка крови потекла по щеке, сразу сворачиваясь и обагриваясь… Ваня даже не заметил этого – так был увлечён рассматриванием столпа пыли впереди – у самой скалы…
А там уже стало что-то проясняться. Отвалившийся кусок почти полностью развалился на камни – и небольшие груды лежали кольцом, а в самом центре, кажется, кто-то был… Ваня всматривался – да, там точно кто-то был, он совсем уже поднялся и почти уже навострился бежать вперёд – но отец резко одёрнул его:

- Побудь с мамой! Там человек, что ли… Непонятно… - и ушёл.

Ваня нервничал и смотрел вперёд, как отец удаляется в оседающее облако пыли, как подходит к человеческому пятну в кольце обломков, как трясёт кого-то, берёт на руки, идёт обратно… Он был словно могучий и сильный спасатель и пожарный, только что вытащивший кого-то из огня или из-под завала. Ваня на какое-то мгновение почувствовал необыкновенную гордость за своего отца, а потом любопытство одолело его, он опять почти вскочил, чтобы побежать, но мать успела схватить его за лодыжку и прижать к земле – конечно, не так жёстко, как сделал это отец… почти даже нежно, но нервно, очень нервно…
Кода отец приблизился и можно было рассмотреть ближе – то в его руках была девочка. Вся в серой пыли, тяжело дышавшая, откашливавшаяся, в платьице в горошек, каких-то сандалиях, но совершенно живая.

Совсем уже вровень с мамой Вани и Ваней, девочка вдруг сказала:

- Опустите меня, я пойду. Я могу. Я заблудилась. Уснула. Хотела потом идти дальше – к людям, - и вдруг совершено потеряла сознание.

Ване стало ужасно интересно, кто она. Почему оказалась здесь… Но папа побежал скорее к машине, положил её аккуратно сзади, мама села впереди, а Ваня рядом с девочкой и рассматривал её всю дорогу: на ней не было ни царапинки, хотя, кажется. Она была на том куске скалы… Скользила вместе с ним. Как же ей удалось совершенно никак не пострадать, ведь даже Ваня был оцарапан (он уже узнал об том, когда потёрся)… а девочка лежала, дыша ровно и спокойно, и через щёлку рассматривала Ваню…

Они приехали в больницу. И отец передал девочку врачам. Кажется, больше Ваня ничего не слышал о ней.



Встреча на камнях.

Вчера Иван познакомился с Таней. Совершенно случайно. Он шёл купаться – в своё место. Которое было излюбленным для целого ряда таких же, куда и дойти-то было тяжело, по огромным валунам нужно было пройти до самого края небольшого спуска, а потом почти катиться по тропинке, рискуя сорваться, вниз. И вот уже – обойдя небольшие колючие кусты – совершенный пляж, где уже кто-то обычно есть. Но не вчера. Он пришёл туда, а там совсем никого нет. Только на камне сидела девушка в лёгком летнем платье в горошек. У неё были открыты плечи, носик был вздёрнут совершенно по-русски, а руками она, кажется ловила воздух. Наверное, она ждала кого-то, но просто молчала…

- Здравствуйте! – обозначил своё присутствие Иван.

- Здравствуйте, - открыла глаза девушка. Она сидела с закрытыми глазами, которые были совершенно чёрные, как и её длинные волосы. – Я Таня, - протянула она руку.

Иван спрыгнул на песок и, перескакивая через редкие камни, направился к ней:

- Иван, - представился он, - т.е. Ваня.

Почему-то ему стало ужасно неловко. Вся эта ситуация, они одни, в совершенно диком месте, он не знает Т…Таню…

- Я здесь впервые, - продолжила Таня. Почему меня занесло сюда. Часто так бывает, что задумаешься на минутку, и ты уже в совершенно незнакомо месте. Но здесь есть море, и я подумала, что смогу выйти, если пойду вдоль берега. Ведь там. Откуда вы пришли, Иван, - улыбнулась она, - там, Ваня, есть проход? – и она улыбнулась.

Иван поперхнулся и словно прокашлялся, замешкался, как-то некстати полез в карманы брюк, вытащил потом руки, провёл по волосам ладонью. И вдруг сообразил, что надо что-то ответить, а он не помнит совсем, что Таня спросила его:

- А… Извините, я задумался, Т…Таня, - какое-то нервное заикание было так некстати и никогда не приключалось с ним раньше…

- Таня, - наскоро на выдохе произнёс Иван, - с той стороны будет тяжело в платье. Там.., - хотел было продолжать Иван, как Таня прервала его, взяв за запястье, и улыбаясь:

- Ничего, вы ведь поможете мне, кода будет совсем трудно? – и опять улыбнулась.

- Конечно, - покраснел Иван. - Тогда пойдёмте?

- Нет, конечно, - нахмурилась Татьяна, - ведь и вы только пришли сюда, да и я в купальнике и хотела купаться. Здесь ведь можно купаться?

- Да. Тут хорошее дно – песчаное, песок такой мелкий, - С Ивана совсем сошла краска, он говорил о том, что любил, - там вот, чуть дальше, там на дне очень красиво, но вода, конечно, глаза режет, солёная ж ведь. Вот я обычно и надеваю очки, но сегодня забыл. Так поплаваю, - стал искать глазами место, где переодеться. И, не сказав ни слова, побежал куда-то за колючие кусты.
Когда Иван вернулся, Таня была уже в купальнике, а платье лежало на камнях, она стояла рядом и улыбалась:

- Пойдёмте?

И они пошли купаться. Иван побежал скорее в воду и через несколько прыжков нырнул, чтобы потом, через несколько гребков под водой, выплыть наверх и рвануть кролем, время от времени вдыхая воздух, когда он остановился, то гребя, подле себя и болтая ногами в глубину – Ваня смотрел, как Таня мылась по пояс, а потом села и просто болтала руками. Иван отвернулся и брасом поплыл совершить свой обычный круг в глубине…Он уплыл за скалу и вернулся через полчаса, не раньше:

- Как долго вы плаваете, - сказала Таня, когда он вышел на берег, и снова улыбнулась. Не оставляя улыбку далее.

- Люблю поплавать всласть, - тоже улыбнулся Иван, - пойдёмте вместе?

- Хорошо, я попробую.

Иван взял её за руку, а Таня совсем не сопротивлялась и подалась в ним – обратно в море. Они зашли довольно глубоко, Иван оттолкнулся от дна, отпустил Таню, а она просто пошла на дно и смотрела на него вверх. Здесь было резкое падение уровня, дно резко уходило вниз, и оттуда смотрела на Ваню Таня. Его охватил ужас. Загребая скорее воду вокруг себя, он нырнул, быстрее схватил Таню руку и принялся тащить её к берегу. Сначала он хотел поднять её вверх – к водной поверхности, чтобы уже доплыть до меньшей глубины, но словно бы Таня приросла ко дну ногами, и он просто бултыхал вокруг неё.

Иван рванул вбок – к берегу и Таня тоже заболтала ногами. Словно бы целый час они выплывали оттуда. Вынырнув и подтащив Таню, Иван даже не сразу понял, что не дышит, а Татьяна, кажется, совсем не дышала. Он пытался прислушаться к её сердцу – но ничего не услышал. Таня была совсем холодная. Положив её на песок, Иван принялся массировать ей грудь, потом наклонился и сначала даже почувствовал неловкость, но качнул головой, откидывая все мысли и сомкнул свой и её рот… и Татьяна вдруг открыла глаза, повернулась в сторону и откашлялась водой, потом вытерла свой рот:

- Мой первый поцелуй, - грустно улыбнулась она, - я ведь совсем не умею плавать и сразу же камнем иду ко дну. Вы меня извините, Иван…

- Ничего, - сказал Ваня, - ничего.

Он сел рядом на песок. А Таня взяла его руку и потихоньку поднялась, а потом вдруг обмякла и опустила голову ему на плечо:

- Извините, - произнесла она, - кажется, чуть кружится голова,- и продолжила улыбаться, даже, кажется вдруг став как-то теплее, почти жгуче горячей Ивану там, где соприкасалась с ним.

- А, ничего, конечно, - сказал Ваня и принялся смотреть вдаль…

Никто из них не знает, сколько они просидели так вместе.

Да и к чему им теперь это?



Свадьба и скала.

Конечно, Иван и Таня женились. Не быстро. Нет. Они были рядом просто всё чаще, потом ещё чаще, а однажды стало совсем невозможно быть порознь. Поселились же они в доме его бабушки, которая два года, как умерла. Отец подарил Ване машину, и он ездил на работу в город. А Таня хлопотала по своей части в доме целыми днями.

Им было очень хорошо вдвоём. Поначалу было хорошо год, потом второй, потом третий, четвёртый… И Иван стал мрачнеть… Таня понимала, кажется, она понимала:

- Проблема, наверное. Во мне, - уверенно сказала Таня, - хочешь – давай у нас будет совсем родной ребёнок. Конечно, не наш. Но совсем родной. Ведь мы сможем с тобой воспитать его. Когда есть любовь, то всё возможно, Ваня, - и взяла его за руку.

- Да, Да, конечно, - Иван совсем не слушал её. А Таня понимала. У них давно уже, третий год работает Ольга. Она совсем молодая. Они уже были в кино, танцевали на корпоративе, у них было так много всего, даже, кажется, был секс… Таня не знала этого. Совсем не знала и хотела прижаться к Ивану. И потянулась к нему, взяла за руку, а когда почти уже положила голову ему на плечо, он вдруг словно очнулся, как будто отряхнулся – и стряхнул с себя и Таню:

- Извини, мне надо будет в субботу ехать, а сегодня надо подготовить документы, хотел дома поработать, но совсем вылетело из головы. Надо на работу. Я скоро приеду. Постараюсь поскорее…

Иван и в самом деле старался поскорее – но задержался до утра ведь так тяжело отрываться от тепла, в котором только что растворил свои надежды, так хочется нырнуть с головой…

Таня молчала. Она только спросила, устал ли он, они выпили чая на кухне, потом, склоняя голову, Таня пошла в спальню и села на краю кровати, Иван пошёл топить баню, а Таня просто плакала.

Иван вышел из бани, а доме было совсем чисто, тихо. За окном же, кажется, был какой-то грохот. Он оделся и вышел. Вдали, где когда-то рухнула скала, опять был столп пыли… Просто из любопытства пошёл туда Иван, а потом увидел, что в этой пыли стоит человек, женщина в платье в горошек:

- Таня? Таня! – Иван побежал скорее вперёд. Он помнил эти летевшие в детстве камни и боялся за неё, всё равно боялся за неё…

А Таня шла к скале, с которой сыпались камни, но все они разлетались и падали рядом с ней, совсем не задевая её.

Иван был совсем рядом и Таня была совсем рядом со скалой – вжалась она в неё и кричала что-то – но шум камней не давал ничего различить Ване:

- Мама! Мама! Забери меня! Не может камень дать жизни! Прости меня, мама! Прости его, мама!!!

И скала вдруг ожила, камни ещё гуще посыпались с неё, а там, где была Таня – скала словно растаяла и медленно вобрала Таню, поглощая её… когда даже краешек её платья исчез внутри скалы, Иван добежал до скалы, всё успокоилось, редкие небольшие камушки падали вниз. Он трогал поверхность камня, кричал, ничего не понимая: а в ушах почему-то стоял странный шёпот:

- Не может камень дать жизни, любимый… - такой тихий, такой впечатанный в голове Ивана, что казалось он и звучит-то только в его голове – только там и звучит…

Иван отошёл и, как в детстве, взявшись за колени, задрожал… и побежал – он бежал прочь, крича, словно испуганный загнанный зверь… Во всё горло… И так добежал он до самого дома…



Сын, дочь и два изумруда.

Конечно, Иван продал дом бабушки. А Таню объявили в розыск. Он рассказал, что видел, как она шла к скале, но ничего больше.

Через некоторое время Иван женился на Ольге, с которой у них уже были к тому времени сын и дочка. Поскольку могила бабушки была недалеко от той скалы, то он приезжал иногда в те места.

А однажды даже пошёл со всеми своими семейными ко скале. К удивлению, Иван увидел, что в скале появилась трещина и через неё бьёт родник. Дети его побежали от скалы вдоль родника, запустив в воду опавшие жёлтые листья, а Иван прижался к скале щекой и молчал. И вдруг его дети бежали обратно, радостно что-то щебеча совсем по-детски… А в ручонках, в ладошках их малых лежали огромные чистые зелёные камни.

«Будь счастлив, любимый…»