Привет, братишка!

Привет, братишка! Я живой.
Я так хочу увидеть сына.
Наверно вырос он большой,
Весёлый? Иль заложник сплина?
А как дочурка? По весне,
Хотел приехать на побывку.
Мне снитесь все вы, в добром сне,
Но вот, случилась заковырка.
Наш батальон поднят в ружьё,
И брошен к северным границам.
Прошёл слушок, что там жульё,
Грозит разборкой думным Лицам.
Стоим сейчас на высоте,
С которой видна вся округа.
Могилой Руса – вроде все,
Зовут её в пределах Круга.
Да, обними мою жену,
И поцелуй её три раза.
Пусть мне простит мою судьбу,
Что я такая вот зараза.
И пусть простят отец и мать,
И дети – я же подневольный.
И ты прости. Не смог сказать,
Я им всей правды слишком сложной.
Стоит высотка посреди,
Полей, что тянутся до юга.
А север – где-то позади.
А дом наш, вот – в ладонях луга.
Стоит, красуется резьбой,
Что мы, с тобой шутя, тачали.
Соседи шумною гурьбой,
На нас кивки ещё бросали.
Теперь стою, в слезах смотрю,
На край родной, любимый Богом.
Шепчу,...безмолвно говорю,
Всё это – сон! К родным порогам,
Как отослать смертельный груз?
Ведь ворог наш в другой сторонке.
Кто нашептал сей злой искус,
Народам нашим,...к похоронке?
Всё! Через час наш первый залп.
Готовим пушки, драим жерла.
Душа горит, и дрожь, как пал,
Гудит в мозгах, и стонет...стервой.
Нет! Не могу! Уйду в штрафбат.
Приказ – дерьмо, нельзя – в любимых!
А черносотенцы грозят,
То ли расстрелом, то ли дыбой.
Ну, всё, целую, и прощай.
И поцелуй моих родимых.
И...лихом...чур,   не поминай.
Люблю вас всех – плюю на лживых.