Мягкое принуждение Чтение у костра

  Кружки, искусствоведческие, читательские, «писательские», я  вёл почти все эти годы. Случались, правда, перерывы.
  В 1985 году мы с ребятами в школе затеяли рукописный журнал «Зелёное перо». Он жил почти десять лет. Как же я радовался в прошлом году, когда совершенно случайно мне удалось обнаружить «основной» тираж «Зелёного пера». Он был утрачен (как мне казалось, навсегда) в 2000 году, когда трагические обстоятельства вынудили меня взять «творческий отпуск». С какой жадностью я перечитывал его! Радовался как ребёнок. Ведь для меня, школы, детей журнал наш – история, летопись, в которой наши переживания перестройки, рождение новой России, наши творческие работы на уроках, дискуссии по самым разным вопросам, анкеты (смешные, наивные, может быть, сейчас)…
  Наверное, «Зелёное перо» и стало для меня брошенным семенем, из которого выросла сегодня областная литературная газета «Графоман».
  В издании журнала участвовали дети, учителя, односельчане, вельские (и не только) поэты и прозаики. В гости к «Зелёному перу» «заходили» школьники Пинежья, Плесецка, Воронежа, Курской области. Лариса Дубас, десятиклассницей приславшая нам свои стихи, нынче стала известным поэтом, живёт и работает в Киеве, пишет заметки для «Графомана», присылает новые стихотворения.
  Дорог первый номер журнала, выполненный пером и чернилами каллиграфическим почерком учеником восьмого класса Сергеем Грудинным. Вообще, журнал «писали» и иллюстрировали ребята.
  Думаю, что участие в выпусках «Зелёного пера» тоже мягко принуждало некоторых из них к чтению.
  А четыре года нашего объединения «Алые паруса» в конце концов вылились в «речные чтения». Мы с ребятами перебирались по подвесному мосту на высокий противоположный берег Вели (пешком или на велосипедах), устраивались на сухой полянке на берегу, зажигали костер, ставили на него чайник и принимались читать. Читал в основном я, иногда, когда уставал, а потребность еще читать не иссякала, брали в руки книгу и мальчишки. Всегда брали с собой что-то перекусить, потому что сидели долго – до двух часов. В те весенние, летние и осенние посиделки мы прочитали «Собор Парижской Богоматери» Гюго, Евангелие от Луки, «Продавец воздуха» Беляева, «Антоновские яблоки» Бунина и еще ряд хороших, добрых книг. Признаюсь, это были лучшие слушатели в моей жизни, а каждое такое сидение поддерживало и меня, о порой (годы были страшные) – воскрешало для жизни, любви, дела творческого…
  У костра мы "прожили" четыре года. Просто мальчишки выросли, и им надо было покидать школу...
  С «Алых парусов» началось и моё знакомство с «настоящими» (живыми!) литераторами. Я стал приглашать на наши встречи поэтов и прозаиков. Конечно, сегодня такое общение стало для меня привычным, но я с волнением и любовью всегда буду помнить первый приезд к нам Вельского поэта и прозаика Гарисона Ивановича Семовского. Эта встреча – как первая любовь. Много с неё пошло дальше. Отдельная история!
  В заключение маленькая работа моей ученицы Тани Трапезниковой, бывшей тогда, по-моему, в пятом классе.


                Татьяна Трапезникова
Дедушкины ботинки

  День Победы! Какой это прекрасный и счастливый день для всех нас. У дедушки – самый счастливый день.
  Он сидит, и на костюме у него сияют его боевые награды. Мы попросили его рассказать какой-нибудь случай из военной жизни, но он сказал, что войну вспоминать трудно и тяжело, и рассказал случай из его довоенной жизни – жизни в Архангельском пулеметном училище.
  – Призвали меня в армию 15 августа 1942 года. Поступил я в военное пулеметное училище.
  По дороге из Вельска в Коношу я намочил ноги, а был я в своих ботинках из свиной кожи. В Коноше в поезде снял их и поставил под полку. Утром проснулся рано, до Архангельска еще три часа ехать. Стал натягивать свои ботинки, а они на ногу не налезают. Подарил я ботинки одному мальчугану и пошлепал по Архангельску к училищу босиком. Ребят в столовую из карантина – помещения, где мы жили – поведут строем с песней, а я за ними по мосточкам босиком.
  – А почему же ты шел не в строю?
  – Босых в строй не пускали, – ответил дедушка.
  – А-а-а! Ну, давай дальше…
  – Ну, так вот. Ходил босиком две недели, пока нас не обмундировали и не отправили на фронт. В 1943 году меня ранило в грудь. Раны были очень тяжелые, и даже врачи не надеялись, что я выживу, но я, как видите, живу. После госпиталя меня сразу отправили работать бригадиром, затем председателем. Затем вышел на пенсию, – сказал дедушка.
  – Спасибо! Очень интересный случай. А тому мальчику, наверное, нужны были твои ботинки.
  – Конечно! А вы, ребята, учитесь хорошо и отлично. Боритесь за мир на всей земле, – закончил дедушка.

  Кто-то, может, и скажет: ну чего здесь такого. Так себе. А для меня это – "и жизнь, и слёзы, и любовь".