летящей стрелой

 Если применить выражение Бредбери "Когда тебе дадут линованную бумагу - пиши поперек, сразу полегчает. Согласие с миром бывает там, где нет людей. А с ними, сколько себя помню, - всегда поперек: протест, и хорошо, если внутренний, а когда внешний, тогда я вылезаю наружу, и меня видят те, кому нельзя видеть.

Не надо бороться с человеком, не надо спасаться бегством или догонять. Надо изменить себя как первопричину, не позволить ненужным мыслям спровоцировать переживания на пустом месте. "Мы снова и снова возвращаемся в мир, который невольно создали сами, о том не помышляя. Этот мир не существует снаружи, а живет внутри нас. И если субъект не способен осуществлять адекватный контроль над психической деятельностью, в нем могут зародиться процессы, именуемые затем судьбой, тематическим отбором, неврозами, истерией, шизофренией."(А. Менегетти)

Всю жизнь лечу. И этот полет стрелы, гудение, свист ветра - моя жизнь. И не знаю, кто натянул тетиву, и не вижу цели. И боюсь момента, когда в нее упрусь. Принято восхищаться целеустремленными людьми - какой стереотип! Иметь цель - до чего скучно. Можно пройти мимо главного, пропустить то, что перевернет жизнь. И все потому, что идешь, как бык на красный цвет. Несчастные, цель зажевала их, механизм не остановить.

А летящая стрела - если не выход, то состояние.

Болото перестало не то что давить - существовать. Испарилось.

Что-то сейчас дает мне возможность соглашаться с собой, а не потакать слабости. Или соглашаться, или спорить - но не потакать. И я делаю то, что хочу, не назло кому-то, а для себя. Это как плавать в реке во время грозы - не назло кому-то (ведь никто не видит), а для своей уверенности: я могу, я сильная, хоть и не сильнее грозы, но я ее боюсь совсем чуть-чуть.

Политика, наука, мода - все результат человеческих страстей, а они не изменились, какими были изначально, такими и есть. Просто каждый заново переживает те же катарсисы, что и его предки. И опыт прошлых жизней молчит. Это даже не спираль, это движение по кругу. Или раскачивание от крайности к крайности - как "ванька-встанька" - не рождает ничего, просто снова приводит назад.

Что же так зашорило мой взгляд, что я принимала этот "статус кво" как движение? А ведь двигаюсь только я. То лечу тонкой паутинкой, то ползу в траве змеей, и как же мало я прошла!

В разные периоды жизни я ни разу не была прежней. И сейчас ночью Земля поворачивается к солнцу тем местом, где я пишу этот бред, а где-то гремит товарняк. И пока я об этом думала, уже изменилась. Поэтому и болото перестало существовать. Я его перешагнула. И это случилось еще до того, как я сформулировала мысль. Потому и кажусь себе стрелой. Да, я - стрела.

А Будда сидит неподвижно у лотосова пруда, мир вокруг него вроде бы вертится волчком, но отправная точка - сам Будда. Потому так радует листопад, закат, игра котенка со своим хвостом, потому подолгу могу смотреть, как паучок взбирается на сосну, что это уже радовало меня и раньше, просто я смотрю теперь по-новому. И я не лучше и не хуже ни травинки, ни паучка, ни игры света и тени под сосной.

Движения мира вокруг машинально задевают мои мысли, как лопасти вентилятора. А я просто ушла...

Мысли в отключке, они где-то далеко, так же хаотичны и гармоничны одновременно, как "Подсолнухи" Ван-Гога. И хрипит Сукачев про осень, которая "не спросит, осень - она придет". Весь год я тихо умирала, чтобы родиться в сентябре. И я не пропущу мое время, оно не пройдет даром, бесследно. Осень изменит меня!

Она подошла совсем близко, дышит рядом, и ее кровь пульсирует во мне.

И я живу...