Вот и лист бумаги, как вид из окна...

Вот и лист бумаги, как вид из окна на стену,
Вот и город, который ты знаешь больным и старым,
Где душа вместо слова рождает, увы, полено…
Не строгать же опять Буратино, как папа Карло?
Всё случилось уже, всё было на этом свете.
Что-то новое выдумать – не дал Господь таланта.
Улететь бы куда-нибудь, словно свободный ветер…
Да боишься разбиться о грязный кусок асфальта.

И не знаешь куда приткнуться, как некто Ирод:
И младенцев жалко, однако, приказ уж отдан.
Так и ходишь, как по дворцу, по пустой квартире,
И подумываешь, а не промочить ли горло.
Хоть квартира, понятно, дворец еще тот, берлога,
И слуга из тебя, как ты сам понимаешь, олух.
Подойти к холодильнику – всё ж не длинна дорога,
Чтоб открыть и почувствовать холод. Душевный холод.

Там, конечно, припрятано то, что согреет быстро.
И от холода, и от души, от простуды тоже.
Только пить в одиночестве – ты же не Монте-Кристо,
Ты ведь даже не Пушкин, так, сам по себе, прохожий.
Может быть почитать? От греха, говорят, гордыни.
Ну, стишки, там, такие, как пишут сейчас – попроще.
Чтоб почувствовать мэтром себя посреди пустыни,
Чтоб тебе бедуины за то подарили лошадь.

Правда, что ты с ней будешь делать – не их заботы.
Отведёшь в квартиру? Конюшню устроишь в ванной?
Так, скажу я, можно додуматься до икоты…
А, давай-ка, поищем истину, что в стакане?
Что ж, нашли немного. Для первого раза – даже.
Подойдём к окну, посмотреть из него на стены.
Подойдём к столу – лист бумаги, как верный стражник,
Приготовил перо в ожиданье распоряжений.

Здравствуй, лист!  Увы, беседовать больше не с кем…
Здравствуй, друг ночник! – оказалось, уже темнеет.
Только вы понимаете, братцы, что хоть ты тресни,
Одиночество будет всегда, во сто крат сильнее.

7 октября 2005 года