Созерцание частной собственности

          Стояли жаркие августовские дни. Лето Господне – благодать. Дождя не было – так, погремит, погремит, чуть спрыснет и опять зной. Картошка тощала, капуста в велки не завязывалась – зато закладные венцы и половые лаги, сыреющие и плесневеющие осенью и зимой, подсохли, яблоки сахар набирали, слива… а какие ночи давались, какие луны, звёзды, туманы… а какие рыбалки – м-м-м…

          Дунины не спали – ворочались… наконец, Николай Анатольевич не выдержал, поднялся с постели и полез в шифоньер за одеялом и подушкой.
- Ты куда? – спросила Анастасия Викторовна и, щёлкнув включателем ночника, посмотрела на часы.
- Душно, да и холодильники надоело слушать – гудят, как танки… пойду, на терраске лягу…

          На террасе было значительно прохладнее. Николай Анатольевич открыл все открывающиеся створки окон, чтобы не зудели комары, зарядил фумигатор, вставил в розетку, лёг… Прохладный воздух, прохладная постель и тишина сделали своё дело – уснул… Снилось будто он молодой, ещё до женитьбы, пришёл в клуб на танцы… пригласил Настю Селезнёву, танцуют – хорошо, улыбаются друг другу… вдруг стена клуба разлетается вдребезги и в помещение въезжает огромный белый холодильник на зелёных гусеницах, с танковой башней на спине… этот дьявольский гибрид остановился прямо на эстраде – музыканты бросились в рассыпную – подавил всю аппаратуру… 
          Николай Анатольевич выступил вперёд, заслонив собой невесту, замахнулся и кричит:
- Ты что, совсем отморозился, гад!
- А вы чего – кругом война, а они тут шуры-муры развели!.. – противно-шепелявым тенорком отвечает танкодильник и направляет дуло прямо Дунину в лоб.
- Дайте что-нибудь! – обернувшись, кричит Николай Анатольевич, и тут же ощущает в руке нечто гладкое и округлое. – Что это?
- Коктейль Молотова… – отвечает клубная пустота, и тут он осознаёт, что абсолютно один перед этим стихийным чудовищем.
- Настя! Настя! – зовёт Николай Анатольевич, и просыпается.

          Он вглядывался в чёрную тьму потолка и вслушивался в шорохи дома и звуки улицы – остывая, щёлкали пустые пластиковые бутылки, по шоссе промчалась легковая машина, лаяли собаки…  лаяли все деревенские псы…
- Да что они с ума посходили?.. – взял карманный фонарик, вышел во двор.

          Он обошёл весь участок, осветил все постройки, все двери, все замки, весь периметр забора, ворота, калитки, бочки, доски, грядки, деревья – всё на месте, всё цело… вошёл в дом, лёг…
          Не спалось… Встал, подошёл к окну: луноцветный свет столбового фонаря выхватывал из ночного мрака, часть их забора, куст калины, клумбу с розами и часть деревенской дороги… Он смотрел на этот старый разбитый асфальт и думал о своей жизни, и, странное дело, не мог твёрдо определить – жизнь это или не жизнь, сон или не сон…
          Вдруг по дороге пробежала лиса… «Ах, вот отчего они заходятся…» – и тут же забыв, о чём думал, лёг и уснул…

          Теперь снилась лиса – она остановилась напротив, посмотрела на него сквозь штакетник, ухмыльнулась и побежала дальше… но пробежали только передние лапы и голова, а туловище тянулось, тянулось, тянулось… Послышался шум с другой стороны жизни – или нежизни… Дунин открыл глаза, прислушался – слышались шаги, голоса, лязг железа, скрип петель. «Грабят!..» – он вскочил с постели, включил фонарик и через окно стал освещать свою территорию – всё было цело и на месте… тогда он посмотрел на соседский дом и обомлел – внутри горел свет, и, свободно переговариваясь, ходили люди – «Соседей грабят… москвичей… Господи, что же делать, что делать?.. пойти взять одного в плен, остальные разбегутся?.. а что с этим делать? – морду набить и отпустить, или в полицию сдать – с его показаний поймают остальных… или просто позвонить в полицию – пусть приедут и сами разберутся… нет – в любом случае хлопотно – следствие, свидетельство в суде… а если это знакомые ребята – дети односельчан?.. а если шайка, значит кто-то стоит на шухере… выйду, включу свет на крыльце и, нарочито громыхая, буду ходить вдоль забора – вспугну… Господи, да что это я – грабят не меня а я переживаю… далось мне их добро… ладно бы люди были родные или друзья, а то ведь так себе – раз в год: здрасьте, здрастье, и до свиданья… Главное, думаю, я в плен возьму – а если меня, а если мне морду набьют?.. с другой стороны, если смолчать, то завтра ко мне придут – скажут, этот тихоня и пикнуть не смеет…» – он вышел, включил свет на крыльце и пошёл вдоль забора, палочкой тарахтя по штакетинам…
          Затихли, но свет горел… «Ушли… интересно, как ушли: через переднюю калитку, или через заднюю?.. или через забор перемахнули?.. надо соседям позвонить…» – интенсивно дыша, вбежал в спальню:
- Настя! Где у нас телефон соседей? Ну, москвичей, Молотойцевых?.. – Анастасия Викторовна, щёлкнула включателем ночника, посмотрела на часы:
- Зачем тебе? Три часа ночи!..
- Их ограбили…
- Ты что, видел?
- И видел, и слышал – гремели замками, свет включили, громко ходили по дому, разговаривали…
- А может быть это они сами приехали – сегодня уже пятница…
- Да-да-да – я как-то об этом не подумал… – он вышел во двор, посмотрел на соседский дом: свет уже не горел, тишина, каким-то мистическим ужасом, резала слух, собаки словно вымерли… Он пустил луч фонарика на территорию москвичей – мигая синим огоньком сигнализации, во дворе стояла их новенькая серебристо-зеленоватая иномарка…

            Вернулся в дом, лёг… вроде всё нормально, даже хорошо – никого не ограбили, не избили, но, почему-то, спокойно на душе не было…



24.08.14
16:28