О пожалей, зелёный змий

1.
О пожалей, зелёный змий,кого калечишь.
Верни им сердце и мозги, расправь им плечи.
Дошедших до, достигших дна и постучавших -
верни осиротелым нам, без них скучавшим.
Мы всё поймём, мы всё простим им, всё на свете.
Мы братья им, мы сестры им, отцы и дети.

2.
Такие гены, мол, сестра, что путь в геенну.
Додумаются до костра, найдут полено.
Помедленнее порешат, найдут болото,
в котором даже лягушат не будет. Кто-то
тебя потянет за подол, на дно, в осадок.
Прощай тогда и дом и дол, и прелесть сада,
в котором налит каждый плод в конце июля.
Родная тонет, тонет...Кто? Родная Юля.
Когда бы дьвол милосерд, и горя мало:
Живи, сестра, целуй рассвет, начни сначала.

3.
Ах сколько горечи (увы!), ах сколько желчи.
Запить её, её завыть. Ведь не зашепчешь.
Болото будоражит рёв безумной выпи.
Кто сам себя не уберёг - до капли выпит.

4.
И потому мне так темно и так паршиво,
что Юля тонет, тонет, то... Я не спешила
руки подать, держась в тепле (в жиру и в сале!).
Я оправдаюсь тем, что мне не рассказали,
что десять лет меж нами - тишь, что далеко я.
Какое горе, говоришь?
Чужое горе?

5.
А чем оправдываться ей, лишённой, лишней?
Тем, что отраднее коктейли с пьяной вишней?
Тем, что забыла, повзрослев, и текст молитвы,
и то, что выросший в ней лев, сильней - от битвы?
И что румянец - ей к лицу, и счастье - в пору?
Что из Христового - к винцу, а не к просфорам?
Что в этом ей отдохнове-ние и радость?
Высокоградустных кровей оно плескалось,
волнуясь у неё внутри, как горя - море.
Чужое ль это? Говори!
Моё ли горе?



[июль-август 2014]