Ревность

               
Когда говорят, что он ревнует ее к каждому столбу, то, возможно, это метафора. Но всякая метафора все равно прорастает из реальности.
Например, шли они, приобнявшись, по дороге,  и вдруг она тормозит и произносит:
- Милый, посмотри, какой красивый столб…
И он тут же начинает соображать, что не так просто  она остановилась у этого пыльно-серого столба. Значит, что-то у нее с ним связано. Может, она стояла тут и целовалась с каким-то когда-то, а может, недавно, а вдруг  вчера…
- Как его имя?- свирепо спрашивает он, - говори!
Природу ревности не знает никто, хотя любой психиатр-психолог может порассказать много всяких историй из своей практики. То ли там, в черепной коробке, перепутались какие-то нейроны, или существует в мозгу участок, где эта ревность гнездится. Но она, как морская болезнь: пока не оказался в море, ты о ней и не подозреваешь.
И все про это знают, а лечить не могут. Когда  выдающийся физиолог Иван Павлов  мучил своих собак в интересах науки, он про ревность не думал. А животные тоже ревнуют. Только они мудрее, и потому  столбы  обычно орошают, чем Бог наградил, давая возможность сопернику оценить, чья моча круче и не доводят любовные отношения до абсурда.
Являясь нагрузкой к любви, ревность  у людей  может быть весьма опасной опцией.  Сфера ее жизнедеятельности  - всеобъемлюща. Ревновать можно к близким родственникам, в том числе и  детям, к профессии, животным и даже растениям.  Причем дети тоже неслабо способны ревновать.  Короче, для ревности не существует никаких преград.
Родители Стасика развелись, когда ему было 6,5 лет. Развод был нервный, и мама как-то сказала подруге, что с этого момента в ее жизни будет только один мужчина – Стас. Стасика эта новость приободрила слегка, потому что он, конечно, очень переживал: еще вчера, когда он ходил в садик, у него был полный комплект родителей, а в школу он пошел уже ополовиненный. Папа, правда, 1 сентября пришел с цветами, обнял его и сунул ему в карман красивую купюру: на завтраки, помахал рукой и уехал. Периодически, но не часто, папа появлялся, привозил подарок, спрашивал про учебу и снова исчезал. Так продолжалось года два, а потом появился  дядя Валера.  Он был, как понял Стасик, связан с маминой работой: то ли коллега, то ли партнер. Но это не оправдывало его появления в глазах Стаса. Он остро почувствовал свою ущемленность  в правах:  раньше он мог забраться к маме в постель, если снился страшный сон, например. А теперь – нет. Валера старался быть хорошим. Он даже водил Стаса в бассейн и обещал учить его играть в теннис, но все равно это был «непапа». Стас так и звал его за глаза.
– Вчера опять непапа приезжал,-говорил он своему другу Славе,- гору продуктов приволок. Все пиарится…
Стас был, как и все нынешние дети, вполне продвинутым интернет-пользователем и знал, что это вполне естественно, когда у молодой еще женщины появляется мужчина. Но это – если женщина вообще, а не его мама.  При этом отца он не ревновал, когда тот однажды приехал со своей новой женой – рыжекрашеной Женей. Ему было все равно. Но с мамой – тут все было иначе. И вот, постепенно, как  на холсте  у художника, у Стаса  начал прорисовываться план.
В классе появилась новая учительница французского языка. Хорошенькая, - подумал  Стас, еще не зная, для чего ему это наблюдение. Потом,  подслушав «перетёр» девчонок, которые без устали обсуждали всех и вся, особенно с точки зрения «прикидов» и прочих глупостей, узнал, что «училка»  не замужем.  Еще понаблюдав, убедился, что хахаля у нее вроде бы нет: никто за ней не приезжает, как за математичкой, и топает  она пешком к метро после уроков одна.
На его «холсте-плане» появились первые прорисовки.  Как-то раз перед  очередным праздником, когда родителей собирали, как бы на родительское собрание, а еще, чтобы взять у них очередной оброк, мама сообщила, что у нее на работе аврал (она работала в компании по организации праздников) и в школу пойти не сможет. Стасик, как бы невзначай, спросил:
-А  дядя Валера,  если его попросить?
Дядя Валера с готовностью согласился. Так был загрунтован его «холст-план».
Как-то, после урока французского, Стасик подошел к Элеоноре Константиновне, Норику, как за спиной ласково называли француженку одноклассники, и пожаловался, что никак не разберется со спряжением глаголов. Элеонора Константиновна осталась с ним после уроков и терпеливо разъясняла правила. Так было несколько раз.
Стасик, как бы  между прочим, рассказал, что живет вдвоем с мамой, но им очень помогает дядя Валера, мамин брат. Он теннисист и яхтсмен и вообще очень хороший, только очень одинокий. Насчет яхтсмена Стасик наврал в надежде, что когда рыбка клюнет, он незатейливо сообщит Норику, что яхта потонула и это очень болезненная травма для дяди, которой лучше не касаться.
Короче говоря, дядя Валера пришел на собрание, отдал деньги, выслушал отчет учителей об учениках.
Стасик терпеливо ждал его в коридоре. Когда толпа родителей выкатилась из класса, он взял дядю Валеру за руку и подвел к Норику.
- Это дядя Валера,- сказал Стасик, нежно взглянув на обалдевшего от такого неожиданного проявления чувств дядю Валеру.
- Очень приятно,- сказала Норик, залившись розовым цветом, когда тот поцеловал ей руку.
- У вас очень способный мальчик, - сообщила она.
И опять, будто невзначай, Стасик предложил  подвезти ее до метро. В машине они поговорили про Париж, где дядя Валера был в турпоездке, а Норик - в гостях у подруги. Выяснилось, что им понравились одни и те же места и даже кафе, где подавали замечательный кофе. У метро дядя Валера выскочил, помогая учительнице выйти,  и опять поцеловал ей руку.
Дело сдвинулось, – подумал Стас, нанося на свою «картину» уверенные мазки.
Время шло. Стасик старательно учил французский и всячески демонстрировал свою увлеченность процессом. Потом в интернете он прочел информацию о предстоящих гастролях известной труппы со знаменитым французским мюзиклом и ненавязчиво сообщил об этом Элеоноре Константиновне.
-Давайте всем классом сходим,- предложил Стас.
Идея Норику понравилась. Снова был брошен клич, и родители сдали деньги. За день до премьеры Стасик набрал номер бабушки, с которой из-за недостатка времени общались в основном по телефону, и предложил ей устроить маленький спектакль: она позвонит  маме и пожалуется на самочувствие, и тогда они с мамой приедут к ней. Бабушка радостно согласилась. В воскресенье утром раздался звонок, и спектакль начался. Мама засобиралась к бабушке, а Стасик сказал, что поедет с ней.
- Но как же мюзикл? Билет-то пропадет… - засомневалась мама.
- Ну пусть дядя Валера сходит, развлечется,- заботливо произнес Стасик.
На том и порешили.
Вечером мама пыталась дозвониться Валере, но телефон был выключен, хотя шоу, даже учитывая продолжительные аплодисменты, уже давно закончилось. Наконец, он позвонил сам и объяснил, что пришлось менять колесо, а телефон забыл включить после спектакля.
Стасик ликовал, особенно после того, как поговорил с Элеонорой Константиновной. После очередного урока французского он с сожалением рассказал, что не попал на мюзикл из-за болезни бабули. Норик с пониманием отнеслась к проблеме и рассказала, как дядя Валера привез ее домой, где они выпили кофе, вспоминая Сен-Жерменский бульвар и кафе «De Flore» с его волшебным кофе, и что у них с дядей Валерой очень много общего. Розовея,Норик делилась впечатлениями со Стасиком, не подозревая, что он все записывает на диктофон.
«Картина-план»  успешно продвигалась.  Стас уже довольно бойко бегал с ракеткой по корту. Причем здесь острота его мотива сильно ослабевала. И если б он общался с Валерой только в рамках теннисных тренировок, то, скорей всего, он бы испытывал к нему даже симпатию. Но стоило увидеть того рядом с мамой, ревность его начинала яростно полыхать.
Однажды на корт приехала Норик. Стас вышел из раздевалки и увидел их с дядей Валерой,  увлеченно беседующих. Он пожалел, что мобильник остался в шкафчике, но делал вид, что очень рад.
Его «картина» была почти закончена, оставалось нанести последние штрихи.
И вот началась приготовления к национальному празднику Франции – Дню взятия Бастилии. Учебный год Стас заканчивал с пятеркой по французскому и активно вместе с Нориком репетировал ответственное школьное мероприятие. Он должен был вести концерт. Мама, как большой специалист в области проведения праздников, консультировала сына, и весьма эффективно.
Наконец настал тот самый день. Валера присутствовать не смог, но обещал заехать за ними к концу. Мама  с гордостью наблюдала, как Стас звездно ведет праздничный корабль. В конце все спели по-французски Марсельезу под фонограмму, причем у Элеоноры Константиновны оказался хороший голос. Стас тоже не отставал.
Короче, праздник удался. Потом произошел обмен подарками с французскими гостями, и началось свободное общение под легкий фуршет, организованный папой одноклассника Стаса, хозяином ресторана. Все поздравляли друг друга. Мама впервые разговаривала с Элеонорой Константиновной, оправдываясь, что так редко бывала в школе из-за своей загруженности по работе.  Норик хвалила Стасика, говоря, какой он талантливый и воспитанный, что неудивительно: в такой прекрасной семье и не могло быть по-другому. А еще она посетовала, что мамин брат, тоже совершенно замечательный человек, не смог присутствовать на празднике, чтобы полюбоваться на племянника. Мама удивленно заметила, что у нее нет никакого брата, она единственная дочь своей матери…
И тут повисла пауза.
Стас, разговаривал с одноклассниками и краем глаза следил за процессом. Выражение лица у мамы стало меняться. Она явно осмысливала и сопоставляла факты. Элеонора Константиновна, по обыкновению заливаясь краской, растерянно молчала.  Пауза затягивалась. И в этот момент появился Валера…
Через несколько дней Стасик вечером услышал, как мама по телефону рассказывала подруге, какие мужики козлы и что они одно только и умеют, что  предавать.
Стасик напряженно ждал маминых вопросов, он к ним подготовился и компромат в телефоне держал под рукой. Свои оправдания он тщательно продумал: дескать, про брата не говорил, а просто рассказал про дядю Валеру, а она сама решила…
Но мама никаких вопросов ему не задавала.
Казалось бы, Стас добился своего: «картина» висела. Но триумфа не было. Никого она не радовала, и в первую очередь, самого  «творца».
Ночами он слышал, как мама плакала. В доме колыхалось глубокое унылое безмолвие. Он был уже достаточно большой, чтобы прятаться от ночных страхов в маминой постели. Стас растерянно не знал, что делать. Надо как-то вернуть дядю Валеру…. Но дальше этой мысли план не развивался. Малодушие не давало.
Потом он уехал к бабушке на дачу. Мама приезжала к ним. Бледная,  с рыжими, как осенние листья, кругами под глазами. Со Стасом она общалась, будто через стекло. Когда мама уезжала, он пытался забыться. Гонял на велике, играл в волейбол.  Теннис остался в той жизни.
Потом им овладела мысль, что отвоевав свою маму, он ее потерял. Мысль эта разъедала его, он чувствовал опустошение и бессилие.
Начался новый учебный год.  Бабушка переехала к ним, поскольку маму положили в больницу с неврозом и, как выяснилось, с язвой желудка.  Стас навещал ее, рассказывал об успехах -  он очень старался учиться хорошо. Правда, с французским у него начались проблемы. Элеонора Константиновна в их школе больше не работала. Вместо нее появилась новая «француженка», строгая, скучная тетка, лишившая девчонок темы для обсуждения, а мальчишек – эстетических впечатлений. У Стаса в дневнике появились четверки и даже тройки:  уроки в кабинете французского вызывали у него болезненные воспоминания.
Отводила его в школу и забирала бабушка.
Однажды Стас стоял после уроков на школьном крыльце, ожидая ее появления.  И тут он увидел знакомую машину, подъезжавшую к воротам школы. Из нее вышел Валера и медленно направился к нему. Стасу захотелось исчезнуть, испариться, превратиться в точку, но дядя Валера неотвратимо приближался. Подойдя к Стасу, он посмотрел ему в глаза и сказал:
- Ты очень похож на свою мать. Очень.  Ответь мне только на один вопрос: зачем?
И тут Стас расплакался. Он плакал, как когда-то в раннем детстве, сотрясаясь, захлебываясь, размазывая слезы по лицу…
- Я нее…знаю…не знаю… нее…зззнааю,- повторял он сквозь рыдания.
Так они и стояли – два мужчины – большой и маленький. Маленький всхлипывал, а глаза большого были полны легкого презрения и жалости.