Ночь колдовства

 
     (венок сонетов)

                М. Волошину


1

В ночь колдовства на зелени пат;ны
И голубой эмали изразцов
Ретроспективой стародавних снов
Мелькают позабытые  картины.

То женщина в собольем палантине
И вкруг её поклонников эскорт,
То абрисы изящных терракот
И силуэт египетской богини.

Видения убрав на задний план,
Хозяин дома Максимилиан
Лукаво подмигнет из гущи линий…

Чтоб в целое связать обрывки сна,
Последним заклинанием in fine
Рисует лунный отблеск тайный знак

2

Рисует лунный отблеск тайный знак,
Пронзая ночь серебряным стилетом.
Понятен знак влюбленным и поэтам
И недоступен сборищу зевак.

Затянет туже пояс Зодиак
И сбой произойдет в обычном ходе,
Созвездия, как в карточной колоде,
Смешаются и лягут вновь на мрак.

Иной расклад – иное толкованье
Движения песчинок и миров,
И не любой принять его готов,

Хоть учтены в небесных предсказаньях
И безнадежно любящий чудак,
И символам подвластный Карадаг.

3

И символам подвластный Карадаг
В орнаменте языческом и древнем
Взъерошенным за н;чь скалистым гребнем
Сползает к морю  дик, угрюм и наг.

Но юная пурпурная заря,
Прогнав Луну с насиженного трона,
Его оденет в алые хитоны
В расплавленных оттенках янтаря.

Торжественно ему подарит утро
Корону облаков из перламутра,
Гимн протрубят  дельфинии стада…

И эхом пронесётся по долинам:
- Смотрите! Возрождённый Карадаг
 Являет миру профиль исполина.


4

Являет миру профиль исполина
Фантазия ваятеля - Творца.
Столетия под натиском резца
Базальт скалы крошился, будто глина.

На камни неуёмные глубины
Рождённых волн обрушивали мощь,
Всё остальное довершили дождь
И ветр степной, горчащий от полыни.

Задумчив и спокоен богатырь,
Пред ним морской простор и неба  ширь,
И он, красотам неземным внимая,

Немало сочинил баллад и саг…
Но всё ж не здесь его душа живая,
А в Доме, где двойник – поэт и маг.

5

А в Доме, где двойник – поэт и маг
Оставил нам, пришедшим в мир, в наследство
Поэзию - испытанное средство
От множества житейских передряг.

С листов альбомных и с клочков бумаг
Он с нами говорит, и свят, и грешен,
Любимец и любитель страстный женщин,
Художник и король степных бродяг.

Пытается раскрыть свои секреты,
Где отыскать достойные сюжеты
И рифмы ненаписанных стихов…

Не у дворцов Венеции и Рима,
А в Киммерии он среди холмов
Неслышно бродит тенью пилигрима.

6

Неслышно бродит тенью пилигрима
Великий век. Столетие назад
Он бережно собрал и спрятал клад
Средь рыжих гор загадочного Крыма.

С годами не тускнеет серебро
Ажурных строк, и в их переплетенье
Всё ярче драгоценные вкрапленья:
Любовь, Надежда, Вера и Добро.

И жители спокойно спят в постелях
И видят сны, ведь в сердце Коктебеля
Оплотом и преградой перед Злом,

Светя в ночи лампадой негасимой,
Шторма  и  бури переживший Дом
Сокровища хранит неутомимо.
 
7

Сокровища  хранит неутомимо
На верность присягнувший грозный страж,
Снаружи – строг, внутри - влюбленный паж,
Отдавший своё имя Черубине.

Негромкий  звук простушки – окарины
Желаннее порой органных месс,
А Золушка дороже всех принцесс,
Приданого и царства половины.

Ну, что же ты, наивный дурачок?
Давно разбит хрустальный башмачок…
Она ушла... За Ней закрылись двери…

И в даль далёкую унёс Её фиакр…
Но преданно Ей продолжает верить
Суровый неусыпный габриак.

8

Суровый неусыпный габриак,
Дитя Земли, обласканное морем,
Ветрами бит и волнами просолен,
Избрал стоянкой вечною верстак.

Причудливо закручены  узлы
Умелою рукой самой Природы,
Но в этом узловатом теле бродят
Хмельные соки солнечной лозы.

Свой род ведёт божественный от Вакха,
И пусть характер у него – не сахар,
Зато в душе – романтик и пиит…

Хоть  знает, что болтливость не простим мы,
Он, кажется, вот-вот заговорит,
Устав от бесконечной пантомимы.

9

Устав от бесконечной пантомимы,
Боимся всё же лишнее сказать.
Спокойнее – молчания печать
И слой многозначительного грима.

И будет пропадать честной народ
В ловушках ежедневного экстрима,
Пока тепло духовного Гольфстрима,
Не уничтожит равнодушья лёд.

Окажут книги добрую услугу…
Достаточно порой прочесть друг другу
Куплет или хотя бы две строки…

Когда же тишь разрушит образ зримый,
Окажется,  что лишь на вид крепки
Тенёта тишины невыносимой.

10

Тенёта тишины невыносимой
Здесь не сплести и сотне паучат,
И в Доме, и вокруг него звучат
Мелодией Фамилия и Имя.

В веселом шуме дождевых горошин,
Ныряющих в агатовый грильяж,
В печали  волн, что покидают пляж,
Нам слышится призывное: - Волошшшин!

Проросший у тропинки горной мак
И дикий чобр гадают: - Скоро ль Макс
Прочтет им строки нового сонета?

Они на то имеют все права -
Услышать как канву златого лета
Рвут звонкие, волшебные слова.

11

Рвут звонкие, волшебные слова,
(Их голос чист, торжественен и светел),
Рутину дней и бред газетных сплетен,
Чем нынче пробавляется молва.

Ещё не вся прочитана глава,
А хочется уже ей спеть осанну,
Ещё строка как робкое касанье
Твоей души, и кругом голова.

И открывать миры во время оно,
В меняющийся цвет Хамелеона
Ведут Плеяд дрожащие огни…

И сколько это чудо будет длиться?
Об этом смогут рассказать они -
Стихи, взлетев под своды, словно птицы.

12

Стихи, взлетев под своды, словно птицы,
Споют нам песнь о звёздах и цветах,
О Музе и царевне Таиах,
Скучающей в придуманной темнице,

О сини гор и белизне снегов,
О мрачных буревестниках-скитальцах,
О шёлке вод, натянутом на пяльцы
Пологих разноцветных берегов.

В лиловой круговерти суховея
Со вкусом соли, яблок и шалфея
Нагрянут в гости море, степь и сад…

Раздастся смех, и замелькают лица…
И строки, оборвав звучавший лад,
Дом оживив, вернутся на страницы.

13

Дом оживив, вернутся на страницы
Старинных книг усталые стихи,
Лучей рассветных смелые штрихи
Замкнут их в полок строгие границы,

Последний шорох юркой медяницей
Скользнет со штор в игру полутеней,
То, провожая легкокрылых фей,
Вздохнут, печально скрипнув, половицы.

На время воцарится Тишина…
Ещё чуть-чуть и за крестом окна
Начнется воскресение предгорий…

И в этом проявленье естества
Не будет никаких фантасмагорий…
До следующей ночи колдовства

14

До следующей ночи колдовства
Пройдет деревьев буйное цветенье
И летнее людей столпотворенье,
И облетит осенняя листва.

Недели в пыль измелют жернова,
Год будет катаклизмами отмечен,
А мы же станем ждать желанной  встречи,
Скрывая нетерпение едва.

И если не достанет в счет оплаты
Двух пригоршней опалов и агатов,
Добавим коктебельский сердолик,

Чтоб вновь с неповторимой гривой львиной
Под звуки лиры появился лик
В ночь колдовства на зелени патины…

15

В ночь колдовства на зелени патины
Рисует лунный отблеск тайный знак,
И символам подвластный Карадаг
Являет миру профиль исполина.
А в Доме, где  двойник - поэт и маг
Неслышно бродит тенью пилигрима,
Сокровища хранит неутомимо
Суровый, неусыпный габриак.
Устав от бесконечной пантомимы,
Тенёта тишины невыносимой
Рвут звонкие, волшебные слова…
Стихи, взлетев под своды, словно птицы,
Дом оживив, вернутся на  страницы
До следующей ночи колдовства.