В колесе Сансары

               
Алексей Николаевич Крутов работал в морге, как он говорил, младшим патологоанатомом, а по сути санитаром. Он действительно закончил мединститут и получил диплом врача-патологоанатома.
Но жизнь его не совсем сложилась, а точнее, не сложилась совсем, в результате чего он и оказался в таком унылом положении. Когда он начинал свою трудовую медицинскую деятельность и работал по специальности в городской больнице, настигла Алексея Николаевича роковая любовь, что скосила  его, как газонокосилка полную жизни траву.
Ангелина – так звали его любовь -  тоже работала в больнице и, как часто бывает, семя служебного романа принялось расти и развиваться. У Алексея Николаевича был школьный друг Мишка Брусникин, а у старшей медсестры Ангелины – просто сестра Милана. Милана закончила торговый техникум и работала продавцом в универмаге, где и познакомилась с Мишкой Брусникиным, и у них начались «отношения».  Однажды, что вполне естественно, две сестры и два друга собрались в квартире Алексея Николаевича для совместной встречи Нового Года, праздника, не предусматривающего ничего, кроме радостного предвкушения нового этапа жизни. Но именно этот праздник и определил дальнейшую судьбу нашего героя.
Алексей Николаевич был по природе однолюб и очень любил свою Гелю. Он  купил красивое кольцо и в эту новогоднюю ночь собирался сделать ей предложение.
Влюбленные парочки делали то, что и положено делать в праздник: выпивали, танцевали, дурачились. В какой-то момент Алексей Николаевич зашел в спальню, чтобы взять спрятанный там подарок для невесты и узрел Мишку Брусникина в недвусмысленной позе лежащим на его любимой Ангелине.
На этом месте мы делаем паузу, поскольку нечего больше сказать, кроме банальности: праздник кончился.
Предательство вообще поганая штука, но когда его автор – близкий человек, оно, как разрывной заряд, поражает очень сильно, а порой и насмерть.
 Алексей Николаевич выжил, но запил. И запил крепко. В результате его уволили, правда, не сразу: сначала объявляли выговоры за опоздания и прогулы, а потом…
Судьбы остальных участников драмы сложились по-разному: Ангелина за Мишку не вышла, а вышла за стоматолога и вообще перестала работать. Милана прекратила общаться с сестрой, потом уехала в Испанию на заработки, а оттуда каким-то образом оказалась в Израиле, где вышла замуж за хасида и нарожала пятерых детей.
Это все Алексей Николаевич узнал от своего бывшего коллеги, с которым случайно встретился в Москве, куда уехал после увольнения из родного городка, чтобы начать новую жизнь.
Про Мишку Брусникина он ничего не знал, да и не старался узнавать. Новую жизнь в Москве он начинал несколько раз, и неудачно. Он даже пытался жениться. Но поскольку у него развилась «патологическая фобия» - диагноз он себе поставил сам -  то его пристальное внимание к знакомым и приятелям невесты вызвало у той феминистический протест, и они расстались.
Работал Алексей Николаевич в Москве в разных местах и даже освоил новые профессии: строителя-штукатура и маляра. Но в одном случае бригаду, в которой он работал, «кинули», а в другом – попались сильно пьющие товарищи, и он ушел сам, чтоб окончательно не спиться. В конце концов река жизни прибила его к причалу морга.
Алексей Николаевич жил анахоретом, снимал комнату у пенсионерки на окраине Москвы. Общался в основном с усопшими и немного с патологоанатомом, при котором состоял санитаром, а дома -  сам с собой, поскольку старушка была глуховата и вообще необщительна. Романов он больше не заводил. Выпивал, стараясь не перехлестывать. Илья Сергеевич, как звали его начальника, недавний выпускник мединститута, очень уважал Алексея Николаевича за профессионализм и считал, что с помощником ему повезло. Он даже втихаря поручал ему проводить вскрытия и прочие профессиональные манипуляции. Периодически они вместе выпивали, благо спирт всегда был под рукой, и говорили «за жизнь». Алексей Николаевич, правда, всегда был скуп на подробности своей биографии. Он больше рассказывал случаи из практики, тактично пополняя знания своего молодого коллеги. Как-то после очередного возлияния-лекции Илья Сергеевич написал ходатайство начальству, чтобы Алексею Николаевичу дали должность старшего санитара. И в жизни Алексея Николаевича забрезжила надежда, как смутный солнечный луч в ноябрьском небе.
Однажды в ночную смену привезли нового «пассажира». Алексей Николаевич откинул простыню и застыл. Перед ним лежал Мишка Брусникин. Алексей Николаевич вглядывался в его лицо, все больше утверждаясь, что не ошибся. Мишка изменился, но не очень, учитывая коррективы смерти. Без сомнений, жизнь у него сложилась, был он ухожен и даже с маникюром. Свежая, небрежно зашитая рана на животе, говорила о том, что умер он на операции. Обалдевший от неожиданной встречи Алексей Николаевич даже не заглянул в эпикриз, что лежал рядом с телом. Он вдруг подумал, что ничего  не знает о профессии  бывшего  друга. Еще в школе Мишка хотел стать детективом-следователем. Потом припомнил, что тот действительно поступил все-таки в школу МВД, но был большой «ходок» по женской части и доходился до того, что к последнему курсу пришлось ему взять академический отпуск по состоянию здоровья, чтоб не отчислили. Алексей Николаевич тогда ему немножко помог с бумажками. Что было дальше – выпало напрочь из памяти, а потом случилось то, что случилось.
Алексей Николаевич залез в закрома и достал заветную бутыль со спиртом. Он ясно увидел, как они с Мишкой в школе после уроков закрасили на глобусе Африку, превратив ее в океанский простор – сюрприз ненавистной географичке, ставившей Мишке уперто тройку за тройкой. Сначала, правда, спорили: Алексей Николаевич предлагал  «утопить» Италию, как самую маленькую часть суши, но Мишка настоял на Африке, дескать, чего мелочиться. Голубую краску он позаимствовал у своей тетки, что работала на комбинате игрушек.
Географичку чуть кондрашка не хватила, но «партизанам» удалось уйти живыми.
Всплывали разные эпизоды из их совместного детства, веселые и не очень.
Вспомнилось, как он тащил Мишку по морозному лесу  с вывихнутой ногой на себе, после того, как тот на спор прыгнул с трамплина на лыжах. Мишка тогда сказал, что другого друга у него никогда не будет…
По мере того, как Алексей Николаевич гасил спиртом  шок, у него навернулись слезы, но последний подлый эпизод, занозой сидевший в нем, слезы высушил.
Уже порядком набравшись, Алексей Николаевич вспомнил, что надо работать. На клеенчатой бирке он написал: «Мишка Брусникин» и повесил ее на жилистую Мишкину лодыжку, которой тот так виртуозно чеканил когда-то футбольный мяч. Переложив тело бывшего друга на стол, он взял губку и стал обтирать все еще мускулистый торс, а когда добрался до чресел, налил еще, выпил и взял в руки скальпель…
Проснулся Алексей Николаевич оттого, что его кто-то тряс за плечо. Дико вскрикнув, он открыл глаза, про Мишку помня, но не понимая, где находится, и увидел перекошенное лицо Ильи Сергеевича, держащего в руке банку с формалином.
- Что это такое?! - спросил Илья Сергеевич, продолжая теребить Алексея Николаевича за  плечо. – Откуда это дерьмо?
- Это Мишкин пенис,- сипло пробормотал Алексей Николаевич, с трудом разлепляя спекшиеся губы, и расплакался.
До него не доходило, что совершил он уголовно наказуемое деяние, наоборот, Алексей Николаевич чувствовал облегчение, какое испытывает больной, перемахнув через кризисную пропасть и начиная выздоравливать. Алексея Николаевича как прорвало, и он рассказал доктору всю свою историю. Тот слушал, сначала с опаской глядя на похмельного помощника, а потом сочувственно налил спирту в мензурки.
- Ничего, все обойдется,- сказал Илья Сергеевич,- это мы легко исправим.
Они выпили, и Илья Сергеевич стал пришивать на место Мишкину плоть.
Забирать Мишку приехала какая-то хмурая женщина средних лет. Когда ей предъявили тело, она деловито его осмотрела без слез и обычных в таких случаях рефлексий и сказала, ткнув пальцем в Мишкину ногу:
- Это что еще за «Мишка Брусникин»? Хамство какое! Михал Михалыч Брусникин, уважаемый человек, майор, между прочим, военкомата!
- А вы жена? – спросил Илья Сергеевич. - То есть вдова усопшего?
Та замялась и ответила:
- Вообще-то нет, мы просто жили. Вдове он, козел, даром не уперся. На похороны ни копейки не дала. Мне придется раскошеливаться. Военкомат венок только прислал.
- Я помогу вам,- сказал вдруг Алексей Николаевич и полез в карман за кошельком.
- А вы всем скорбящим родственникам помогаете? Видно, неплохо зарабатываете, - промолвила она, поправляя черный шарфик на груди, и с женским интересом посмотрела на Алексея Николаевича.
- Нет, не всем,- ответил Алексей Николаевич,- а только таким симпатичным, - и вдруг широко улыбнулся, как не улыбался уже много лет.
- Спасибо вам… А знаете что, приходите на поминки, я телефон свой вам оставлю.  Зовут меня Гелена Петровна, но можно просто – Геля…
Иногда не нужно умереть, чтобы, совершив полный оборот вокруг оси Cудьбы, начать новый путь. И это никак не противоречит теории Буддизма. Скорей наоборот.