Таня-один и Таня-два

В десять часов звонят и зовут на танцы.
Я продолжаю тщательно притворятся,
будто бы вовсе нет никаких дистанций
между Землёю и орбитальной станци-
ей, на которой едва едва
живы Татьяна-раз и Татьяна-два.

Таня-один всесильная, если вкратце.
День ото дня вживляет в себя пластмассу,
учится не бояться и не сдаваться.
Таня стояла голая перед классом,
а за спиной, как космос, была черна
грифельная доска. Это я – она.

В космосе нету дна, нет конца и края.
День ото дня на станции всё ветшает.
Таня-один сражается. Т–вторая
смотрит, как Т-один себя убивает,
день ото дня всё злее, едва живая.
Таня-вторая думает: "Хорошо
было бы, если б в космосе снег пошёл".

День, когда я здесь надвое раскололась:
Дом мой тогда поднялся в открытый космос,
и из окна Земля была – детский глобус,
белая кромка глобуса – Южный полюс.
День, когда я услышала эту новость:
"Таня, ты на поверхности не нужна".
Таня-вторая плакала. Я – она.

И на Земле, наверное, кто-то плакал.
Таня-вторая молча готовит шаттл.
Жизнь на орбите тоже имеет плату,
здесь темнота, космическая клоака.
Таня-один себя покрывает лаком,
пластиковой рукою берёт тетрадь.

Т-два на Земле отправляется танцевать.