Дневник 83. Цветные сны

Цветные сны

В фильме «Асса» герою снятся цветные сны. Правда, абстракционизм его снов весьма условен. То есть совсем условен. Он – образ кино. Выразительное средство. Отвлекаясь от фильма, вряд ли веришь тем цветным линиям, пятнам…
Мои цветные сны начались примерно с лет шести-восьми с монохромного коричневого цвета. Слабого такого, словно разбавленного водой, акварельного. Проявлялся он только в одном повторившемся несколько раз «страшном» сюжете: я оказывался на берегу коричневой реки, непременно с топляками, торчащими из воды, - реки неуютной, диковатой. На противоположном, очень близком, берегу торчали коричневые стволы деревьев, безлиственные, именно – стволы. Я начинал во сне думать, что на той стороне может появиться медведь и мне придётся убегать от него. Тут же являлся образ страха, и я начинал убегать. Про ватные ноги всем известно… Сюжет повторялся неизменно. Мало менялись даже детали: река, топляки, карандаши стволов, медведь (его ощущение скорее).
На той же улице детства меня преследовал несколько раз еще один сон. От войны моё поколение отстояло не так уж и далеко, игры многие были рождены ей, проклятой, фильмы любимые были о войне, как и книги, наверное. В тех снах отстоялся угрожающий черный цвет. Над моей улочкой появлялась армада самолетов. Летела она низко-низко. Я был в совершенном одиночестве. А небо казалось мне чернющим до жуткого страха. Этот сюжет меня пугал. Коричневые медведи и ватные ноги отдыхали…
Конечно, ужастики детских снов и связаны с многочисленными детскими страхами, с ранимостью и впечатлительностью ребенка.
Я креп, узнавал мир и лишался страхов.
Ко времени чтения романов Джека Лондона, Уэллса, Жюль Верна, Купера, Стивенсона и относится первый ярчайший сон с чистым «гогеновским» цветом. Или цветом Матисса. Сон примерно 15-летнего мальчишки явил морское путешествие. Причем, пролетело оно вспышкой, в которой восхитительно были явлены чистые белый (теплоход), голубой (море) и зеленый (остров) цвета. Можно сказать, что чувство во сне было схожим с самым счастливым полетом во сне, о котором я писал раньше. Встал я взволнованный сном, хотя никаких деталей, сюжета он не подарил. Волновала потрясающая музыка цвета. И только.
С полетами связано появление во сне ослепительно белого (простите, сияние одежд Христа на Фаворе, да и только). Глыбы льда, лёд на реке, снег словно были пронизаны солнцем. Они сами были солнцем – сверкающие шары!
С возрастом, с его грехами, падениями и взлётами сюжеты обогащались. Являлись и новые краски, цвета.
Самый запоминающийся (по цвету) был такой сон. Я шёл по дороге. В кромешной тьме ей («Какая глушь! Я был один живой, один живой в бескрайнем мёртвом поле…») вдруг вспыхнули огнём леса. Это не было пожаром в прямом смысле – по левую руку от меня застыли в черноте желтые извивающиеся свитки. Они были ровны, гладки, нежны, как волна Северной Двины на восходе солнца тихой белой ночью. Немыслимая, скрученная в спираль единородная желтая ткань в непроходимой темени ночи.
А через мгновение за явившейся чёрной рекой желтым шёлком вспыхнула далёкая от меня деревенька. Как далёкий большой экран жутковатого «ящика».
Многим людям снился свой «апокалипсис». Снился в разных, самых причудливых формах. У меня во снах он проступал в осени среди лета! Этот сюжет с небольшими вариациями повторился. …Я еду на автобусе. Лето. Внезапно вижу за окном автобуса ядовитые осенние леса. Ядовитые! Цвета были мертвыми. Они предупреждали. Они заставляли сжиматься сердечко в наихудших предчувствиях какой-то вселенской угрозы всему живому. В золотом, багряном мог быть вдруг просыпан снег. И белое в ядовитом разноцветье еще больше пугало. Это и было предчувствием конца света, скажем так. Хотя он мне чаще являлся в виде смерча, гигантских ветров, пылевой или грязевой бури, сметающей всё и вся. (В те мгновения я всегда со страхом думал о детях.)
Раз за разом побеждали и сны со счастливой музыкой цвета.
В одном из них я бежал – быстро, легко, почти летел, едва касался земли в тумане утра среди голубовато-зеленых чарующих кустарников. Я ощущал их мягкими и нежными. Это был сон чистоты, духовного здоровья, счастливых планов и надежд. Я его очень люблю по сей день, хотя и пересказать его чрезвычайно трудно. Лечу, туман, голубовато-зеленая зелень… И всё.
Как и в случае с полётами в цветных снах каждого из нас есть некая кульминация страшного и счастливого. Они могут выступать во сне и единовременно. Такой сон есть в моей книге «Тележка под звёздами». Приведу его полностью.
«Полоска суши. Океан. Мчит гигантские волны на хрупкий островок земли.
Внезапно оказываюсь в кипящей бездне воды. Странно, но не страшно. Вроде мчусь к берегу.
В грязном, каком-то совершенно бесцветном небе рождается подобие ромба – рамка его геометрии, а в ней, прижав к губам кривой медный рожок, согнув колени, прижав их к груди, – вестник беды. Музыка не слышится – воображается мной.
И я, и океан, и дьявольская сила эта в ромбе мчимся все к суше.
Опять внезапно, как это и бывает во снах, оказываюсь на петрово-водкинском холмике. Вокруг него возникает кажется что стеклянный прозрачный купол. Гляжу вверх и вижу крупные, как шары, цветные звёзды. Цветасто всё, ласково мигает, успокаивает, да и страха нет.
А потом… Потом в это рождественское почти небо вплывает лошадь. Фантастически большая. И именно вплывает! Медленно перебирает ногами и плывёт, плывёт… И нет уже никакого купола. Есть ночь, звёзды-шары и плывущая лошадь».