Глава первая. Конечно, были ожиданья...

     ГЛАВА  ПЕРВАЯ.
 
                Конечно, были ожиданья,
                Но как сюрпризы велики!..


                1.

Не знаю, сколько вёрст по свету
За жизнь случилось одолеть
Герою нашему в каретах,
Но только той кареты клеть,
В которой с царским офицером,
Тем самым строгим фельдкурьером,
Поэту сердце напрягла –
В его сознании, наверно,
Она теснейшею была…
Что мог сказать ему попутчик?
А что бы он ему сказал,
Когда бы даже что-то знал?
Согласны вы?  Так Пушкин, мучим
Гаданьем тягостным, три дня
Томился, жребий свой кляня.


                2.

В Москве он сбросить напряженье
Иль не сумел, иль не желал,
И постреляться предложенье
Толстому Федору послал,
Едва лишь место неплохое
Обрел в гостиничном покое.
По счастью, давний клеветник
В гостях был где-то за Москвою,
И давней мести громкий крик
Пока остался не услышан,
Каких-то новых звучных дел
Поэт затеять не успел –
Ему приказ был отдан свыше:
К царю явиться на приём –
Узнать о будущем своём.


                3.

Поэт в безудержном волненьи
Перед приёмом пребывал,
И спор с царем, и расхожденье
С его речами рисовал
В своем сознаньи воспалённом…
Себя он видел непреклонным
Пред волей, чуждою ему,
А значит, деспот возмущённый
По произволу своему
С ним поступить обязан будет –
Пусть не на казнь, не на рудник,
Но в место, вольное от книг
Его отправиться осудит,
И не в Одессу, не во Псков,
А в край немалых холодов.


                4.

Идя на встречу, он с собою
Иметь хотел бы пистолет,
Но это было так, мечтою,
А по серьёзному, поэт
Не смог  уйти от искушенья,
И взял своё стихотворенье, -
Стихотворение «Пророк»,
Он сочинил в одно мгновенье
К нему суровый эпилог
С определением тирана,
Как подлой сущности людской,
Стихи с тревогой и тоской
В глубины брючного кармана
Засунул он, и во дворец
Уехал, чувствуя конец…


                5.

Конец – не жизни, нет – желаньям,
Иль даже вовсе нет, не так! –
Конец веселью  и стараньям
Принять Фортуны добрый знак, -
Из ссылки новой возвратиться
Не скоро может получиться,
А жизнь, к несчастью, коротка,
И время сладкое умчится,
А что там, после сорока?
Какая жизнь? С башкой плешивой,
С брюшком, без крепости ну…  в нём!
И вот теперь, когда огнём
Пылают страсти и мотивы
Все обрели желанный лад,
Теперь идти из рая в ад?


                6.

Так думал он, и вдруг услышал:
«Ах, Пушкин!  Пушкин, ты ль мой враг?
Ты, тот кто славой русской дышит?
Должно ли быть меж нами так?»
От необычного волненья,
От этих слов, от изумленья
Поэт на время онемел,
Летели быстрые мгновенья,
А он ответствовать не смел.
«Я жду ответа – не молчанья!» -
Вновь царский голос зазвучал,
И Пушкин тихо отвечал:
«Я виноват, и  наказанье
Готов принять!» - и снова смолк,
Вникая в свой нежданный долг.


                7.

А царь сказал, что наказанье
Не любит он употреблять,
Когда в виновных есть желанье
Свои ошибки исправлять,
И вновь к поэту обратился
С вопросом: чем он возмутился?
За что презрел в сознаньи трон?
И Пушкин вдруг царю открылся:
Не к человеку обращён
Он прежде был своей враждою –
Абсолютизма злая соль
В нем возбуждала страсть и боль…
Как можно волею одною
Водить народные стада
Без горя, муки и вреда?


                8.

В ответ на это усмехнулся
Царь Николай, и отвечал:
«Народ, который не тянулся
Во дни трагических начал
К одной руке – не знал спасенья,
Где правят все – там нет правленья,
Где все – закон, закона нет,
Ни целей нет, ни единенья.
Что ты ответишь мне, поэт?»
«Есть конституции и в царствах! -
Ответил Пушкин. – Есть они!»
«Да, есть…  Не  нам, не в наши дни
В растущем шатком государстве
С весьма неразвитым нутром
Встречать и молнии, и гром!»


                9.

И царь продолжил: «Если б  сила
Мне не была бы вручена,
Что б со страною нашей было?
Куда бы рухнула она
Во дни недавнего восстанья?
И чернь бездумные желанья
Свои б направила куда?
Что сохранило наше зданье?
Самодержавная узда!
Что ты ответишь мне на это?
Не опасайся, говори!» -
Царь не смущал, и не корил
Ошеломлённого поэта –
Ему он руку предлагал,
И  чувств ответных ожидал.


                10.

«Да, государь, Вы победили
Врага жестокого, но есть
И враг другой – он в страшной силе,
Ему противны долг и честь,
Суды, подряды, заседанья
Превращены им в путь терзанья
Едва ль не каждого из нас –
Любой чиновник в состояньи
На «нет» свести любой указ,
И странно ль то, что вдруг явились
Сердца горячие в стране,
И к справедливой новизне
С безмерным пылом устремились –
За то, я верю, грех прощал
В душе им тот, кто их карал!»


                11.

«Смелы слова твои. Ужели
Ты оправдать мятеж решил?»
«Я не о средствах – я о цели!» –
Поэт дополнить поспешил
Свою идею. Царь смягчился,
И заключил, что убедился
В таланте, честности певца,
Который к лучшему стремился,
Но мало словом жечь сердца –
Важны рассудок, основанья,
И добродетели важны, -
Царю сотрудники нужны –
Нельзя одною волей зданье,
Пусть волей высшей созидать,
И царь, как все, обязан ждать…


                12.

«И если те, кто смел и честен
Объединиться захотят
С царем своим – со мною вместе, -
Благие цели победят.
В одном согласии спасенье!
Тебе ж я дарую прощенье,
Свободен будь, служи стране,
А что напишешь – для прочтенья
Пошлешь  не цензору, а мне –
Я буду цензором отныне
Трудов твоих. Теперь – иди!..
Людей к великому веди.
Иди!»  За паузою длинной
Поэт царю отдал поклон,
И, потрясённый, вышел вон.


                13.

Я сократил повествованье
Об этой встрече, чтоб у вас
Не истощить всего вниманья –
Итак мой длителен рассказ,
Но всё же, надобно заметить,
Что Пушкин должен был ответить
Царю о том, куда бы он
Пошел ТОТ день в столице встретить,
Под сень каких бы встал знамён,
Будь он свободен в ТУ годину…
Поэт мгновенно отвечал,
Что средь мятежников стоял,
Стоял бы он неколебимо,
Поскольку все друзья его
В ТОТ день избрали бунтовство.


                14.

И о «Шенье» царю он, кстати,
Всё смог удачно объяснить,
И не осталось темных пятен
Меж двух людей, которым жить,
Творить и думать предстояло…
Придя домой, поэт усталый
Засунул руку в свой карман,
Листок достал, и вспомнил вяло
Им сочиненный прежде план.
Он утомленно удивился
Тому, как всё произошло,
Он вспомнил царское чело,
И то, как царь пред ним открылся,
И мятый скомканный листок
В огне свечи спокойно сжёг.


                15.

И жизнь с утра переменилась!
Всё по-иному повелось,
Всё завертелось, закружилось,
И по-хорошему срослось!
Друзьям «Бориса Годунова»
Раз пять везде в собраньях новых
За месяц он перечитал.
Мотив трагедии суровой
У всех восторги вызывал,
Лилось  вино, звенели чаши –
И вправду молвить, «Годунов»
Достоин был вина и слов –
Ещё никто до сцены нашей
Не доводил страстей таких
Со всею искренностью их.


                16.

Когда в театре появился
Поэт впервые, весь партер
К нему глазами обратился.
Как будто житель высших сфер
Он между стульев подвигался. –
Конечно, славой наслаждался
В минуты эти наш творец,
Да, наслаждался! – но -  сдержался,
И неожиданный венец
Признал игрушкою двойною:
К  венцу стремится всякий труд,
Венца всегда поэты ждут,
Но коль венец вручен толпою,
Почти всегда бывает он
Печатью пошлости клеймён.


                17.

Знакомцев новых обретая,
Поэт по разным адресам
Скользил, едва ли не летая,
А иногда знакомцев сам
В своих приветствовал пенатах –
То были  нумер небогатый,
И Соболевского жильё, -
С ним наш герой, почти как с братом
Делил веселие своё –
И было чем им поделиться:
Там обретались шулера,
Велась картежная игра,
Вертелись бойкие девицы
Для дел известных, драгуны,
И масти разной шалуны.


                18.

Какие речи там звучали –
Того не стоит повторять, -
Чтоб пушкинисты от печали
Не стали разума терять.
Циничный смех там был не редок,
Друзей, соседей и соседок
Могли  там славно зацепить,
И чей-нибудь великий предок
Потомков  славой защитить
Не мог от колкой эпиграммы –
Их там умели сочинять
Без лишней записи в тетрадь,
А так – в тонах мажорной гаммы,
И Соболевский в деле том
Словами щёлкал, как хлыстом.


                19.

Поэт с Мицкевичем тогда же
Знакомство свёл – поляк, литвин,
Еврей в родне по бабке даже,
Он был – учтивый господин,
И ведал меру этикета,
Программой университета
Адам успешно овладел,
И дух великого поэта
В нем, без сомнения, горел, -
Всё сочеталось с чистотою
В его сознаньи – пошлых слов,
Игры распущенных умов
Он не ценил, к любви ж святое
Он отношение хранил,
И сам любим другими был.


                20.

Адам идеей проникался
О вольных Польше и Литве,
Но вышло так, что оказался
С идеей этою в Москве –
Понятно, вовсе без желанья,
А как бы в виде воспитанья –
На русский взгляд…  Но коль всерьёз
О том писать – он наказанье
Такое в виде ссылки нёс.
В Москве его тотчас признали
Все литераторы звездой,
К себе его наперебой
В кружки писательские звали,
Да и в салонах многих он
Был благосклонно оценён.


                21.

Наш Александр ни в чём Адаму
Насчет стихов не уступал,
И каждый каждого программу
Едва ль не сразу разгадал.
Где было им соревноваться?
И для какой нужды сражаться
Промеж собою было им?
Поэт назначен обретаться
Среди отеческих равнин
Иль гор народного сознанья –
Любой не верен перевод, -
На русском Байрона прочтет
Теперь любой, но где дыханье?
А если есть дыханья звук,
То где же образы, мой друг?


                22.

Да, равным было дарованье
У двух поэтов, но один
Осуществлял свое призванье,
Как чувств и меры властелин,
И соответственно держался,
Другой без меры предавался
Страстям едва ль не всех сортов,
Тот – от пороков отстранялся,
А тот – им был служить готов,
Но в гениальности едины,
Неповторимы в мастерстве,
Встречались радостно в Москве
Они, друг другом не судимы,
И Пушкин высшим признавал
При всех Адама идеал.


                23.

Тогда идеею журнала
Литературная Москва
В собраньях радостно дышала,
И Пушкин весело сперва
За дело новое схватился,
Но вскоре казус получился:
Он «Годунова» всем читал,
А государя не спросился…
И шеф жандармов передал
Ему о том предупрежденье.
Поэт ошибку осознал,
Ответ учтивый отписал,
И вместе с ним царю для чтенья
Отправил пьесы экземпляр…
Коль честно – это был удар!


                24.

Не смог герой наш догадаться
(И вы бы тоже не смогли),
Что публикацией считаться
Должно и то, что вы прочли
В любом общественном собраньи…
Хотя, что чтенье, что изданье
И вправду,  в главном-то  -  равны –
Они влияют на сознанье
Там, где влиять они должны,
И царь наивному поэту
Обязан был в сознанье внесть,
Что договор меж ними есть,
И прав его нарушить нету
Ни у одной из двух сторон,
Коль пакт серьезно заключён.


                25.

Тогда  герой наш догадался,
Что зря  он пылко обсуждал,
Зря он с друзьями разбирался
Как должен выглядеть журнал,
Зря в нём планировал работу,
И зря с немалою охотой
Уже задумывал свои
Не наводящие зевоту
Литературные статьи –
Теперь журнальные заметы
Он должен был с почтеньем дать
Царю сначала прочитать,
Но журналистские заветы
Нас учат, чтоб материал
В столах попутных не скисал…


                26.

А что? Статья порою киснет –
И у меня бывало так:
В газете что-нибудь зависнет,
Хоть там тебе никто  не враг –
И, вроде, всё в статье нормально,
Всё, вроде, честно, актуально –
Но вот прошел десяток дней,
Ещё десяток – и, печально, -
Но есть статейки поважней! –
Уже им честь, уже им место!
Газета, ясно, не журнал,
В журнале срок не слишком мал
Для наблюдений интересных,
Но щи вчерашние ему,
Сознайтесь,  тоже ни к чему.


                27.

Поэмы, к счастию, не киснут –
Приятно это сознавать –
Когда-нибудь поэму  тиснут,
Когда-нибудь её продать
Возможно будет. К сожаленью,
Поэма хочет вдохновенья,
Поэме надобен сюжет,
А для статьи сойдет уменье,
И свежий взгляд на божий свет.
Что ж получилось? Царь науку
Поэту тонкую подал,
Поэт науке честно внял,
И встал под царственную руку,
И мысли царской глубину
Стал почитать, и ширину.


                28.

Ему давалось постиженье
И глубины, и ширины,
Но что поделать с ощущеньем
Реально дышащей страны?
Что делать с этими типами,
Которых праведное пламя,
Возможно, век не озарит?
Что пить засохшими устами,
Когда огонь внутри горит?
А всё  вокруг летит, кружится…
Вторая издана глава
Его романа, и Москва
Журнала нового страницы
Уже надеется листать,
И… карты хочется метать!..


                29.

Конечно,  Пушкин –  светоч, гений,
Но в суете, и в толкотне,
В потоке дум и ощущений
Не мог о браке, о жене
Не размышлять он, не стремиться
Понять: пора ль ему жениться?
А коль пора – то для чего?
Жена – она не рукавица,
И с ней телесное родство
Поэту душу оскопляет,
Она – как шапка на ушах,
Она уму – и мат, и шах…
Вас эти мысли развлекают?
Пускай…  Однако, наш герой
В деревне думал так весной.


                30.

Как утопающий стремится
В воде бурлящей отыскать
За что б ему ловчей схватиться,
На что б ему вернее встать –
Так наш поэт…   Хотя волною
Его в то время ни одною
Не накрывало с головой,
Был он весьма обеспокоен,
И пусть причины никакой
Для беспокойства не имелось –
Всего лишь двигались пласты
Его души…  Марать листы
Ему стихами не хотелось,
И вот тогда случился бал,
И там Её он увидал…


                31.

Одну фамилию носила
С поэтом Пушкиным она,
И чем-то сразу поразила
Его, и сразу, как жена
Вошла в его воображенье.
Всего две встречи – и решенье:
Жениться! – принял наш герой,
И сделал, пусть не предложенье,
Но к браку шаг, и сердца строй
Открыл Софии (Да! Софией
Звалась девица), а она
Была спокойна и умна –
Обычно девушки такие
Предпочитают подождать
Пред тем, как «да» иль «нет» сказать.


                32.

Поэту Софья предложила
Со свадьбой  малость погодить,
Чтоб чувства вспыхнувшего силу
До декабря определить,
И в первый день его начала
Она свиданье назначала
Герою нашему… Руки
Ему при том не обещала,
И речь свела на пустяки.
Поэт чудесным мадригалом
Ответил ей, и укатил
Восполнить недостаток сил
Туда, откуда так желала
Совсем недавно улететь
Его душа – в псковскую клеть.


                33.

Как восприятье многогранно
На нас влияет! Как оно
Порою нам наносит раны,
Коль раздражения зерно
Сумеет в нас укорениться!
Но стоит только измениться
В уме каким-то полюсам –
И восприятие явиться
Даёт возможность чудесам
На тех стезях, где мы недавно
Страдали с миною больной –
В селе Михайловском герой
Теперь засесть мечтал, и славно
Там отоспаться, помечтать,
И кое-что понаписать…