Врубалось брёвнышко к бревну
Тут навека селом когда-то.
Теперь былого не вернуть:
Век новой верой распачатый!
Всё растащили по бревну,
Укрылись сёла целиною...
Я их строкою вам верну,
Покуда тронут сам виною!
Верну, как новую зарю
Вам возвращает утра свежесть.
И эту веру всем дарю,
Как светлой жизни неизбежность!
Врубалось брёвнышко к бревну...
© Copyright: Геннадий Караваев, 2014
Свидетельство о публикации №114082308594
Свидетельство о публикации №114082308594
Рецензии
В целине был... Размах.
Вот у Солоухина, недавно читали, про гармониста. Там селяне пашут землю, им на всякую сентиментальность так сказать наплевать. Они об этом не думают. Переехали всё село тракторами и прочей новейшей техникой, вместо села сеть траншей, там герой спрашивает, у вас что, война? Нет, отвечают герою, просто мы об этом не думаем. И всё в том же роде. Землю пашут и всячески благосостояние собственное преумножают и план выполняют. Как раз целина, в тех её участках, осваивать которые ездили отряды совершенно оторванных от быта добровольцев - как раз эта самая целина тут вообще ни при чём. А то, иногда кажется - и точно ли это так, проверить невозможно - что большинство населения страны пашет землю и если е личное благосостояние умножает, то общественное. Тут ведь дело не только в жадности личного обладания, тут ещё может быть дело в самом процессе. Это тоже род жадности, так сказать, чистая, никакой тебе личной выгоды, я не знаю, комфорта, ничего тебе лично не приносящая жадность: ещё и ещё и ещё как можно больше, и наконец спать по четыре часа в сутки, всё пахать, пахать землю, всё галочки в ведомостях получать, ещё и ещё, не в расчёте на старость в достатке или на какие-нибудь привилегии, а просто, чтобы было много, очень, очень много галочек, чтобы и одна, и другая, и сотая страница, всё галочками, галочками была бы помечена, сверху донизу. Если такиого населения в стране большинство, и если в стране власть этого самого большинства, тут и вспоминается скажем из Бродского:
Этот край недвижим. Представляя объём валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнёшь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
И.Бродский
Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой, -
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя, -
это чувство забыл я.
В этих грустных краях всё рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто; туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей
...
То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятёрка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...
То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дёрнуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблём - всё равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.
Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведён в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.
И.Бродский
И, что же - наш герой солоухинский как-то пережил, стал профессором какой-то дерзкой и сложной науки, и у себя в кабинете потихоньку от не одобрявшей жены играл иногда на гармони; а если другой кто-то не смог пережить, не смог противопоставить собственную волю - воле эпохи так называемой? Если ему охота стало повеситься; да он взял и точно повесился. Эти, классы угнетённые, у которых бытие определяло сознание - значит, не так сильно, как этому повесившемуся человеку поперёк жизни им стояло угнетение. Станут перечислять в подробностях, как они были угнетены; но факт и итог такой, что вешаться им не хотелось, им хотелось жить даже животным каким-то, нутряным и всячески правильным и необходимым человеку инстинктом самосохранения. И вот, хоть им жилось лучше, чем нашему повесившемуся, за ними признано, что они на то полное своё право имели, чтобы разобрать вилы и топоры и дворы ломать пойти. А вот Белая Гвардия, вооружившись, наоборот почему-то всё реакционный режим поддерживала, тиранию и вообще всю ту мерзость, какую только можно в мире вообразить. Понятное дело, единственные хозяева страны, хозяева по праву - это вот эти... легко давшие себя нивелировать в одну общую толпу... уже и не люди, а только представители определённого класса. Понятно, всё, что на пользу... экономическую... некоему собирательному лишённому личностных черт Хозяину Страны - это хорошо; всё что Хозяину Страны во вред - мерзость и тирания. Тут и понимать дальше нечего после этого.
Агата Кристи Ак 28.08.2014 04:12 • Заявить о нарушении
Вот у Солоухина, недавно читали, про гармониста. Там селяне пашут землю, им на всякую сентиментальность так сказать наплевать. Они об этом не думают. Переехали всё село тракторами и прочей новейшей техникой, вместо села сеть траншей, там герой спрашивает, у вас что, война? Нет, отвечают герою, просто мы об этом не думаем. И всё в том же роде. Землю пашут и всячески благосостояние собственное преумножают и план выполняют. Как раз целина, в тех её участках, осваивать которые ездили отряды совершенно оторванных от быта добровольцев - как раз эта самая целина тут вообще ни при чём. А то, иногда кажется - и точно ли это так, проверить невозможно - что большинство населения страны пашет землю и если е личное благосостояние умножает, то общественное. Тут ведь дело не только в жадности личного обладания, тут ещё может быть дело в самом процессе. Это тоже род жадности, так сказать, чистая, никакой тебе личной выгоды, я не знаю, комфорта, ничего тебе лично не приносящая жадность: ещё и ещё и ещё как можно больше, и наконец спать по четыре часа в сутки, всё пахать, пахать землю, всё галочки в ведомостях получать, ещё и ещё, не в расчёте на старость в достатке или на какие-нибудь привилегии, а просто, чтобы было много, очень, очень много галочек, чтобы и одна, и другая, и сотая страница, всё галочками, галочками была бы помечена, сверху донизу. Если такиого населения в стране большинство, и если в стране власть этого самого большинства, тут и вспоминается скажем из Бродского:
Этот край недвижим. Представляя объём валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнёшь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
И.Бродский
Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой, -
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя, -
это чувство забыл я.
В этих грустных краях всё рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто; туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей
...
То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятёрка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...
То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дёрнуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблём - всё равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.
Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведён в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.
И.Бродский
И, что же - наш герой солоухинский как-то пережил, стал профессором какой-то дерзкой и сложной науки, и у себя в кабинете потихоньку от не одобрявшей жены играл иногда на гармони; а если другой кто-то не смог пережить, не смог противопоставить собственную волю - воле эпохи так называемой? Если ему охота стало повеситься; да он взял и точно повесился. Эти, классы угнетённые, у которых бытие определяло сознание - значит, не так сильно, как этому повесившемуся человеку поперёк жизни им стояло угнетение. Станут перечислять в подробностях, как они были угнетены; но факт и итог такой, что вешаться им не хотелось, им хотелось жить даже животным каким-то, нутряным и всячески правильным и необходимым человеку инстинктом самосохранения. И вот, хоть им жилось лучше, чем нашему повесившемуся, за ними признано, что они на то полное своё право имели, чтобы разобрать вилы и топоры и дворы ломать пойти. А вот Белая Гвардия, вооружившись, наоборот почему-то всё реакционный режим поддерживала, тиранию и вообще всю ту мерзость, какую только можно в мире вообразить. Понятное дело, единственные хозяева страны, хозяева по праву - это вот эти... легко давшие себя нивелировать в одну общую толпу... уже и не люди, а только представители определённого класса. Понятно, всё, что на пользу... экономическую... некоему собирательному лишённому личностных черт Хозяину Страны - это хорошо; всё что Хозяину Страны во вред - мерзость и тирания. Тут и понимать дальше нечего после этого.
Агата Кристи Ак 28.08.2014 04:12 • Заявить о нарушении