Фантастическая поэма о Солнце

Посвящение.

Если б мне дан был всего один час,
Чтобы ещё раз с тобою проститься,
Если б хоть раз отступили от нас
Смерти прислужники – чёрные птицы,

Я бы взяла твою руку в свою
И прочитала поэму о Солнце…
Только ты в дальнем-предальнем краю,
Откуда никто никогда не вернётся.


Предисловие.

Было ли Солнце сегодня на небе
Или сверкающий диск золотой?
Люди стояли в печали немой,
Думая, может, о гибнущем хлебе,
Может о том, что не Солнце на небе,
Только сверкающий диск золотой?

Солнце заполнило мир весь собою,
Жизнь подарило и тёплый свой свет.
Это не Солнце над нами, о нет!
Солнце не пахнет предсмертной тоскою,
Солнце приносит лишь радость с собою,
Словно последний счастливый билет.

Подделки дешёвые сразу видны,
Мастер заметит подделку в два счёта,
Скажет: «Вот это – ручная работа,
А это высокой не стоит цены»,
И без малейшего чувства вины
Втопчет подделку в грязь липкую кто-то.

Мастер, очнись! Понял ты, наконец,
Что обманули тебя очень просто?
Кто-то похитил и Солнце, и звёзды,
И водрузил на небесный венец
Этот бесстрашный и ловкий подлец
Всего лишь подделки, пустые, как воздух.

Диск раскалённый на землю с тех пор
Людям палящие дарит лучи,
Повелевая: «Плачь и кричи!».
Что ж, ты доволен, таинственный вор?
Эта поэма – про голод и мор
И про последний огарок свечи.


1.

Если взлетим высоко над землёю,
Так, чтоб увидеть весь гибнущий свет,
Нам нарисуется мира портрет,
Мира, до дна поглощённого тьмою,
Мира, где нет больше сна и покоя
И где на счастье наложен запрет.

Люди, вчера танцевавшие вальсы,
Где-то сегодня от боли страдают.
Кто-то без слёз истерично рыдает,
Гладя холодные, мёртвые пальцы…
Много среди вас покорных страдальцев,
Много невинных людей погибает.

Но среди вас, как всегда, есть и те,
Кто знает все потайные ходы,
Деньги штампует из общей беды
И поклоняется общей беде.
Сходит всё с рук им всегда и везде,
Ловко они заметают следы.

Здесь точно пир, но во время чумы,
И все законы давно сожжены,
Именно в тот час, когда так нужны!
В час, когда ждём справедливости мы,
В час, когда яростный свет хуже тьмы,
Свет, отравляющий все наши сны…

Паника царствует в этих краях,
В панике мы убиваем друг друга,
Паника хуже, чем снежная вьюга
Или лавина в далёких горах:
В разум животный вселяется страх
И за врага мы принять можем друга.

Но, если мы вдруг взлетим ещё выше,
В небе увидим несчастного Бога.
В сердце его и тоска, и тревога…
Он нас не бросит, и он нас услышит!
Он нам пошлёт утешение свыше
Из своего золотого чертога!

Только сидел неподвижно, неслышно
Бог, закрывая лик светлой рукою…
Будто во сне, покачав головою,
Тяжко вздохнув, отвернулся Всевышний,

Молча покинул чертог средь небес
И, растворившись, навеки исчез.


2.

Мы остались одни меж палящих лучей,
Не спасут нас ни колкости пылких речей,
Ни надежда на свет,
Ни хороший совет,
Ни рождающий кровь звон холодных мечей.

Мы остались одни, но голодные сны
О приходе прохладной цветущей весны
Нас не могут сломить:
Мы должны победить
И вернуть настоящее Солнце должны.

И, спустившись с небес, где покинул нас Бог,
Потому что и он нам помочь бы не смог,
Мы увидели враз
Без особых прикрас
Лишь темнеющий юг и кровавый восток.

И в пыли копошились мы, словно зверьё,
И орали, оскалившись: «Это моё!».
И раздался вдруг стон:
«Этот мир обречён,
И сегодня друг друга мы все перебьём!»

«Нет! - послышался вопль с раскалённой скалы. –
Бросьте ружья, кастеты, ножи, топоры!»
Только жалобный крик
Затерялся и сник,
И лишь мёртвое тело упало в песок…


3.

Нежные, тонкие, белые руки
Без колебаний верёвку берут,
Снова поспешно на место кладут...
А на лице - бесконечные муки,
Всхлипов и стонов протяжные звуки:
"Я подожду, когда тени сойдут..."

Только не сходят проклятые тени!
Копия Солнца на небе стоит,
Копия эта ночами не спит.
Где-то Луна плачет тихо в забвенье...
Девушка медлит в тревоге, в смятенье,
Смотрит на небо и долго молчит.

Но, наконец, резко сдёрнувшись с места,
Смело хватает верёвку, и вот
Крепко петля её шею сожмёт...
Может быть, смерть её - эхо протеста?
Это теперь только Богу известно,
Только и Бог уж её не спасёт.

Тёмными группами люди бродили
В поисках капельки пресной воды.
Трещины их покрывали следы,
И по пятам злые волки ходили,
И за людьми неотступно следили:
Если отстанет кто, жди, брат, беды!

Разве подумал бы ты, человек,
Что может с миром случиться без Солнца?
Если оно никогда не вернётся,
Самый ужасный в истории век,
Век, когда высохнут русла всех рек,
Век, когда хаос настанет, начнётся.

Кто-то так робко стучит в мою дверь,
И открываю я не без опаски,
Вижу голодные детские глазки...
Что же мне делать, скажите, теперь?
Я б поделилась последним, поверь,
Но обменяла еду я на краски.

Я нарисую огромный наш мир
На грязно-белом шершавом холсте:
Рыжий и красный - повсюду, везде!
Рыжий и красный - вот он, мой кумир,
Что задаёт свой безжалостный пир,
Тело купая в кровавой воде.

Может, минуты затишья настанут?
Может быть всё станет лучше тогда?
Снова в источниках будет вода,
Даже цветы на лугу не завянут,
Люди очнутся и ласковей станут,
И с этих пор так и будет всегда...

Ведь очень часто из старых обломков
Мир возрождался почти идеальным.
Может, устроено так специально,
Чтоб были счастливы наши потомки?

Может быть, лучше покорно смириться
С тем, что умрём мы, чтоб вновь возродиться?


4.

Я эту ночь не спала, размышляя:
Правда ли это не блажь чья-то злая,
А идеальный божественный план?
Но, вспомнив вдруг обречённого Бога
В час, когда он уходил из чертога,
Я поняла: мы попали в капкан!

Я поняла, что должна найти вора,
Пусть мне придётся идти через горы,
Пусть мне придётся не есть и не спать.
Я не могу никого взять с собой,
Путь этот лучше проделать одной:
Только себе не умею я лгать.

Я не возьму ничего, кроме красок
Своих любимых - рыжей и красной,
Пары кистей и десятка холстов.
Я отправляюсь в путь очень опасный,
И я надеюсь лишь, что не напрасно
Я покидаю родимый свой кров.


5.

Кожа чернеет от жара и зноя,
Но не могу я с дороги свернуть
И, пока есть во мне что-то живое,
Буду идти, чтобы Солнце вернуть.

День или вечер сейчас? Я не знаю:
Солнце искусственно светит всю ночь.
Кажется часто, что я умираю,
Но это чувство гоню тут же прочь.

Я прошагала уже очень много,
Сколько – не знаю, не знаю, куда,
Только в душе возрастает тревога,
Кажется, что я иду не туда…

Если бы только мог кто-то сказать,
Прямо идти или нужно свернуть,
Счастлива я бы была! Но опять
Кажется мне, что потерян мой путь.

Я представляю, как прямо сейчас
Гибнут один за другим города,
Слёзы готовы политься из глаз.
Я бы пошла, но не знаю, куда.

Паника снова вселилась в меня:
Я увидала свои же следы,
И, на песок раскалённый упав,
Я прошептала: «Воды…»



6.

Мне снился сон, и картины пошли
Перед стеклянно-сухими глазами:
Рыжие искры и красное пламя,
Всё так светилось, взрывалось вдали,
Всё загоралось, пылало, блестело,
Вальс танцевало, гремело, гудело…

И на холсте появились сперва
Только мазки, только контур неясный,
Знал автор: будет рисунок прекрасным,
Скажет он больше, чем могут слова.
Люди, увидев его только раз,
Тут же запомнят зелёный блеск глаз,

Глаз очень хитрых, но очень печальных,
Тонкий и острый, чуть вздёрнутый, нос,
Шапку огромную рыжих волос,
Тонкие губы в ухмылке нахальной…
И покорит, несомненно, весь свет
Гения юного яркий портрет.

Он, как живой, на нас смотрит с картины –
Рыжий и красный смешались на ней.
Кто ты, художник талантливый? Эй!
Чьи это волосы цвета рябины?
Кто этот парень с глазами Поэта?
Кто это? Только не слышно ответа…

Вот я очнулась – и туту же за холст,
Силы откуда взялись, я не знаю,
Рыжий и красный я снова смешаю.
Только портрет оказался непрост!
Как я его повторить ни старалась,
Что-то всё время не так получалось:

То ли ухмылка какая-то злая,
То ли глаза смотрят как-то не так…
Точно я знаю одно: это знак,
Но вот к чему только он, я не знаю.
Холст неудавшийся выбросив прочь,
Снова я буду идти день и ночь.


7.

Что-то мелькает меж небом и голой землёю,
Чёрное облако ближе и ближе ко мне.
Что б это ни было, я от него не укроюсь,
На горизонт равнодушно смотрю, как во сне.

Чёрное облако ближе и ближе, и ясно
Я различаю среди него тысячи птиц,
Я представляю, как птицы едят моё мясо…
Горькие слёзы невольно слетают с ресниц.

Вы пощадите меня, я молю, слуги Смерти,
Сердце ведь бьётся и в ваших пернатых телах.
Если б вы знали, как страшно сейчас мне, поверьте!
Если б вы знали, насколько безжалостен страх!

Смерть разделила на тысячи шёлковых перьев
Неумолимый свой стан и холодный свой перст…
С тех самых пор вы несчастьем врываетесь в двери,
Сеете вы только скорбь и страданье окрест!

Вот уже я всего в метре от гибельной стаи,
Вижу я ясно пустые и злые глаза.
Громко крича, птицы мимо меня пролетают,
И на песок снова падает тихо слеза.

Помню я вас, беспощадные чёрные птицы,
Помню, как вы ворвались в мою жизнь безвозвратно.
Мне ваш визит по ночам до сих пор часто снится,
Снится и тот, кто уже не вернётся обратно.

Вы мне скажите, за что вы с собой его взяли
И почему вы не взяли сегодня меня?
Словно чего-то боясь, быстро прочь улетали,
Крыльями били, молчанье тревожно храня?

Как бы то ни было, Смерть усмехнулась украдкой
Или заплакала, слёзы стирая рукой…
Я наизусть знаю эти простые повадки
Худенькой девушки в чёрном плаще и с косой.

Это не старая ведьма с пугающим взглядом
И не скелет посеревший без носа и глаз.
Я с ней стояла не раз, не без робости, рядом,
Я вам скажу: Смерть гуляет сейчас среди нас.

Плачет она так же горько о ею убитых
И даже горче порой, чем о них плачем мы.
Слёзы беззвучно текут из её глаз прикрытых…
Смерть – лишь заложница собственной тёмной тюрьмы.

Я, может быть, её искренне бы пожалела,
Если б она не взяла моих близких с собой.
Но пару раз она смело вмешаться хотела,
Споря с начальницей грозной – старушкой Судьбой.

И вот сегодня она, наконец, победила.
Юная Смерть, от души обнимаю тебя!
В час, когда тётка Судьба мне копала могилу,
Смерть меня тихо спасла от самой же себя.


8.

Снова я вижу лишь красный и рыжий
В долгом тревожно-болезненном сне.
Или всё это лишь кажется мне?
К цели своей с каждым днём я всё ближе.
Только всё то, что я пред собой вижу,
Молится Голоду лишь и Войне.

С карт вдруг исчезли моря и границы,
Словно и не было их никогда,
Словно их смыла большая вода
С гордым изяществом юной тигрицы,
Словно склевали их чёрные птицы
Без капли совести или стыда.

Только иду я и будто не слышу
Выстрелов грохот и стоны людей,
Будто не вижу извилистых змей,
Вяло и праздно лежащих а крышах…
Есть в мире вещи и хуже, ты слышишь?
Есть в мире вещи гораздо страшней!

Было ли Солнце сегодня на небе?
Нет, и зажгло оно гибнущий лес.
Если б Спаситель наш снова воскрес,
Чтоб мы не думали больше о хлебе
И об ужаснейшей копии в небе!
Если б он только спустился с небес!

Если бы только он помощи руку,
Руку святую свою протянул,
Вор бы тотчас сам нам Солнце вернул,
В сердце раскаянье нёс бы и муку
И, покоряясь волшебному звуку,
Свечи обиды и злости задул!

Но небеса безучастно молчали,
Словно и не было нас на земле…
В блюде хрустальном стоят на столе
Только кусочки любви и печали –
Люди их ели и даже не знали,
Что завтра утром проснуться во мгле,

И над собой крышку гроба увидят,
И ощутят запах влажной земли,
Колокол звонкий услышат вдали
И своё прошлое возненавидят

За то, что из блюда хрустального взяли
Пару кусочков любви и печали.


9.

Я искала везде; ничего не нашла.
Я на всех вокруг злюсь, я беспомощно зла!
И Теории флаг
Пожелтел и размяк
В лапах Практики, твёрдых, как эта скала.

А скала возвышается мрачной стеной
Между нами и Солнцем, ручьями, весной…
Но я лишь человек
И останусь навек
За величественной неприступной стеной.

Видно, время настало вернуться назад,
Чтобы снова увидеть мой высохший сад,
Снова трупы людей,
Снова крики детей
И красивых, но гаснущих глаз чьих-то взгляд.

Мне не кажутся больше ни рыжий, ни красный
Чем-то солнечным, светлым, надёжным, прекрасным:
Здесь повсюду они
Зажигают огни,
Пламя пляшет и бесится в танце ужасном,

Пламя пляшет и бесится, как в моём сне,
Что в пустыне однажды привиделся мне…
И я вспомнила враз
Тот зелёный блеск глаз
И на миг позабыла о страшной войне.

Но, очнувшись, с опущенной шла головой,
Ведь я знала: ни с чем возвращаюсь домой,
И бессмысленно всё,
И беспомощно всё,
Что так связано тесно с моею душой.

И я вспомнила вдруг ту старушку седую,
Что сказала мне истину очень простую:
«Пока в жилах есть сок,
Пока в венах есть ток,
Ты свой путь неизменно держи на восток.

На востоке лишь Солнце встаёт по утрам,
Алтарём на восток святой строится храм…»
Караван этих строк
Отойдёт на восток
К разорённым домам и печальным садам.


10.

Лопнули струны на скрипке Сознанья,
И скелет Мысли рассыпался в прах.
Он улыбался своим же желаниям,
Одновременно жил в разных мирах.

Что ему нужно? К чему он стремился?
Это понять может только он сам.
Проклял ли он себя? Или гордился
Тем, что он мир превратил в жалкий хлам?

Солнце своей красотою манило
И источало таинственный свет,
Солнце в себя его просто влюбило,
Но с высоты говорило лишь «Нет».

Он вспоминал свои жалкие годы
В бедной лачуге из гибких ветвей,
Он одарён был так щедро Природой!
Только не важен был дар для людей.

Если монет нет в дырявом кармане,
Гений на вечный бойкот обречён,
И в своём собственном маленьком храме,
Храме души своей, жить должен он.

Он был красив, как последний стон лета,
Но Нищета взяла в плен Красоту.
Он щёл по миру, в лохмотья одетый,
«Нищий!» - кричали ему за версту.

Он так озлобился на эти лица,
Что оскорбленья швыряли в него,
Что решил с жизнью однажды проститься…
Смерть и Судьба пощадили его.

Люди, которые рядом стояли
С хрупкою Смертью, совсем молодой,
На Эверест, словно птицы, взлетали,
Камни ломали одной лишь рукой!

Смерти известны высокие чувства:
Пылко бывает она влюблена,
И с некой долей слепого безумства
Оберегает счастливца она.

И одарённый, но нищий поэт
Волею Смерти остался в живых.
Что ж, благодарен он ей или нет?
И посвятит ли он нежный ей стих?

Только не Смерть его мысли пленяет,
А воскрешающий солнечный свет,
Смелая мысль его ум озаряет:
«Вот оно – средство от всех моих бед!»

Он юный скульптор, поэт и художник,
И для него не составит труда
Солнце сменить хрупкой копией ложной
И не оставить на небе следа.

Стёрлась печаль из его глаз зелёных
В час, когда нежное Солнце домой
Нёс он, мечтою своей окрылённый,
И говорил горячо сам с собой:

«Солнце теперь для меня только светит!
Пусть все твердят, что я вор и бедняк!
Люди беспечны, как малые дети,
И не заметят, что что-то не так!»

Но об одной очень важной детали
Вор гениальный, увы, забывал:
Если творишь ты в тоске и печали,
Всек твоих подлых страстишек накал,

Вся твоя злость и бессильная ярость
Передаются шедевру тогда.
То, что в теории лёгким казалось,
Вдруг растворилось теперь без следа.

Только не видел поэт окрылённый,
Сколько страданий он миру принёс,
И засветились вдруг так вдохновлено
Тонкий и острый, чуть вздёрнутый, нос,

Шапка огромная рыжих волос,
Тонкие губы в ухмылке нахальной…
Нет и в глазах больше искры печальной,
И дан ответ на последний вопрос.


11.

Он любовался на Солнце часами,
Он наслаждался святыми лучами,
В Солнце он был безнадёжно влюблён.
Ласковый свет обнимал, утешая,
Словно владел своим собственным раем,
Синюю птицу поймал будто он.

Так и не вышел с тех пор он из дома!»
Да и зачем? Ему слишком знакомы
Низкая жалость и хохот людей!
Он никого не хотел больше видеть,
Как это просто – вес мир ненавидеть!
Он жаждал только прекрасных лучей.

Было ли Солнце когда-то на небе?
Были ли мысли о гибнущем хлебе?
Или сияла на небе всегда
Лишь только копия Солнца. Которой
Всю свою злость, все немые укоры
Юный поэт передал без труда?

Он так устал от страданий и боли
И от людей, не  жалеющих соли
Для его сто раз растравленных ран!
В копии Солнца немая усталость
Так безнадёжно порой отражалась,
Словно всю землю окутал туман.

Этот туман проникал в людской разум,
Овладевая им вдруг до конца,
Будто окутаны были сердца
Сумрачным и отравляющим газом.


12.

…и на восток я свой путь продолжала,
И,  наконец, воротилась домой.
Снова стояли в печали немой
Люди, которых я не узнавала,
Словно Жестокость их поцеловала,
Словно они не знакомы со мной.

Сердце моё так болезненно сжалось,
И без оглядки бежала я прочь
В лес, где царит всегда тёмная ночь,
Где ещё что-то живое осталось,
То чего, горе, ещё не касалось.
Может, есть тот, кто сумеет помочь?

Вот к небольшой подошла я лачуге
Из ловко сложенных крепких ветвей,
И золотистый огонь горел в ней,
Всё заливая собою в округе.
Будто бы в благоговейном испуге,
Остановилась я вдруг у дверей.

Я постучалась; не слышно ответа.
Вот, наконец, я решилась войти,
Сердце так бешено бьётся в груди,
Может быть, мне только снится всё это?
Я увидала тот образ с портрета,
Образ, который стоит на пути!

Я, лишь взглянув на него один раз,
Тут же узнала зелёный блеск глаз,
Но глаз счастливых, уже не печальных,
Вот этот острый, чуть вздёрнутый, нос,
Шапка огромная рыжих волос…
Вот эти губы в ухмылке нахальной!

Словно очнувшись от встречи случайной,
Вспомнила я про таинственный свет.
Как это может случиться? О нет!
Солнце своими блистало лучами
В этой забытой лачуге печальной…
Вора лицо украшало портрет!

Он встрепенулся, как осенью грустной
Листик, дрожащий на резком ветру,
Мне показалось, я даже умру,
Так громко в нём говорило Искусство!
О, он способен на светлые чувства!
Так почему же тайком поутру

Солнце сменил он подделкой бездушной?
Я задала ему этот вопрос;
Он отвечал и не мог сдержать слёз.
Как в этом теле, несчастном, тщедушном
Может быть тот, кто украл равнодушно
Самую яркую из наших звёзд?!


13.

Тихо он начал рассказ свой, весь полный страданий,
Неразделённой любви и несчастных надежд:
- После напрасных, тяжёлых и долгих исканий,
Я убедился, что мир состоит из невежд.

Я был поклонником тонких и хрупких растений,
Что живут только на почве прекрасной души,
И, когда вновь натыкался на ложь и презренье,
Я говорил сам себе: «Подожди, не спеши!

Ведь не так просто найти среди этого сброда
Душу, в которой бы рос этот хрупкий цветок!»
Но было меньше надежды во мне год от года,
Я убедился, что мир невозможно жесток.

Я приютить лишь пытался избитую душу,
Место своё в этом мире пытался найти!
Но говорили мне люди: «Эй, парень, послушай!
Даже не смей появляться на нашем пути!»

Я в себе чувствовал силы творить и учиться,
Только никто этой силы во мне не видал,
Я – ты поверишь ли? – с жизнью решился проститься!
Чудом я смерти в последний момент избежал.

Не было близкой души у меня на планете,
Кроме лишь той, что светила на небе вдали!
Так неужели теперь я пред вами в ответе?
Вы виноваты! Вы сами к такому пришли!

Но ведь подделка – бесспорная копия Солнца,
Как ты узнала, что это всего лишь обман?
Видно признаться мне с горечью в этом придётся:
Как-то раскрылся мой чёткий, проверенный план…

- О, ты не знаешь, что с миром сейчас происходит!
Землю накрыл в один миг ядовитый туман,
Мечутся люди и места себе не находят!
Ты же жалеешь о том, что провален твой план?

Нимб над собой рисовал ты, но нимб этот – ложный!
Ты себя сделал святым и наивно считал,
Что создать копию Солнца реально, возможно!
Да, в этой жизни ты много терпел и страдал,

Ты отомстил! Но теперь ты сравнялся сам с теми,
Чьё равнодушие ты ненавидел всю жизнь!
Где же твой ум и талант были всё это время?
И почему ты не крикнул себе: «Обернись!»?

В мире есть люди прекрасней, чем пение птицы!
В мире есть люди, в душе у которых цветы!
Так почему ты от мира решил отдалиться?
Выше других почему превознёс себя ты?
………………………………………………………
Слёзы текли по лицу; он рыдал безутешно,
Вдруг, словно в диком порыве, он с места вскочил,
И, завернув в старый плащ своё Солнце поспешно,
Он, улыбаясь сквозь слёзы, его мне вручил.

И я сказала: «Ты должен предстать перед всеми,
Именно ты спас наш мир в этот гибельный час,
В это тяжёлое, мрачное, смутное время
Ты своим горьким раскаяньем выручил нас!»

Он согласился, и вышли мы тихо из леса,
Стало темно, как и прежде, в лачуге пустой…
Пусть же теперь наконец станет людям известно,
Кто их Поэт и кто их настоящий Герой!



Эпилог.

Люди очнулись и вновь просияли
В час, когда нежное Солнце несли
Два простых жителя этой Земли.
«Солнце вернулось!» - вокруг все кричали,
С радостью нас и с восторгом встречали,
Будто бы ангелы с неба сошли.

И, наконец, нашла слава Поэта!
Солнце живое держал он в руках!
Люди его воспевали в стихах,
Жмурясь от яркого, тёплого света,
Думая: может им снится всё это?
Голод ушёл и увёл с собой Страх.

Лестница в небо вела, извиваясь,
Медленно вверх поднимался Поэт.
Что на душе его было? Секрет.
Он, то ли с копией тихо прощаясь,
То ли к спасённой Звезде обращаясь,
Просто сказал: «Без тебя меня нет».

И, только Солнце вернул он живое,
Вдруг покатился по лестнице вниз
И на последней ступеньке повис…
Кто-то сказал: «Видно, умер от горя!»
И, закопав, позабыли героя,
Словно минутный, нелепый каприз.

Только и Солнце, не выдержав смерти
Сильного гения с хрупкой душой,
Медленно
гасло
вечерней
порой,
и,
наконец,
вдруг погибло.
Поверьте!
Я поняла это только сейчас:
Бог, как и Смерть, всегда  жил среди нас.

18 августа 2014