тётя Клара

Единственный человек на свете, который мне говорил: «Заткнись» и на которого я а это никогда не обижался, это моя тётя Клара.

Тётя Клара уже не та, что была раньше, но пару лет назад она ругала меня за мой прагматизм, что ли.

В начале 50-х на Западной Украине у тёти Клары убили подругу-учительницу.

Тётя Клара очень боялась, что её тоже пошлют учительствовать на Западную Украину. Когда я прошу тётю Клару не ворошить прошлое, она возражает: «Это моё прошлое, я не могу о нём не думать».

К 80-тилетию ныне здравствующей героини публикую старый текст.

ЗАСОЛКА ЧЕСНОКА

Мама нервничает – ей совершенно не по душе засолка стрелок чеснока на зиму.
Мама занимается этим, неугодным делом не по своей инициативе, а по указанию старшей сестры, учительницы с сорокалетним стажем на пенсии, тёти Клары.

Тётя Клара прибыла погостить на Украину из Волгограда вместе с облаком пепла от исландского вулкана, но даже и без вулкана приезд тёти Клары всегда крупное событие.

С учителями жить непросто – они командуют, указуют, предрекают, вопрошают, свидетельствуют вместо того, чтобы просто жить или жить просто.

На дворе тёплый влажный майский вечер, заполненный цветением лип и пионов, а мы втроём дышим чесноком в малюсенькой кухне пятиэтажки в десяти километрах от замка последнего гетмана Украины Разумовского.

Пытаюсь спасти положение и беру у тёти Клары небольшое получасовое интервью.

Мама нервничает, сопит, рубит стрелки чеснока на засолку – все эти истории она давно знает наизусть: да и с какой стати… всю жизнь старшая сестра командует…

В 1954 году в возрасте двадцати лет тётя Клара закончила на украинском языке двухгодичный Учительский институт имени Сергеева-Ценского в городе Глухове Сумской области по специальности – математика, и отправилась по государственному распределению в районо Херсонской области.

Институт так и назывался – Учительский, а не педагогический; учителей в стране после войны не хватало – их готовили два года.

Жарким сухим летом 54-го тётя Клара прибыла в Херсон, имея при себе два платья и деньги на несколько дней.

Районо направило молодую учительницу математики по деревням и сёлам Херсонщины, узнавать о вакансиях.

Добираясь на попутных подводах от села к селу, тётя Клара за пять дней нашла место учителя в третьем по счёту селе – Ушкалка.

Последние сутки тётя Клара ничего не ела – кончились деньги.
С момента отъезда из Сумской области она не имела возможности принять ванну или душ, которых на пути следования тёти Клары просто не оказалось.

Собственно село Ушкалка тоже не нуждалось в учительнице, но обессиленная, ночевавшая все эти дни в сельских хатах, молодая девушка уже никуда не могла ехать.

Тётя Клара преподавала математику в Ушколке три года.

Жила она на квартире – в сельском доме одинокой женщины-колхозницы окружённой враждой односельчан – её брат в войну был полицаем и, выйдя на свободу, после десяти лет заключения не решился возвратиться домой.

За постой учительницы платил сельсовет, а за питание – сама учительница, но цены на продукты устанавливала хозяйка, ссылаясь на нормы, которых тётя Клара уже не помнит.

Территория являлась беспаспортной или непаспортизированной (20 букв).
Колхозникам паспортов не выдавали, а тётю Клару не прописывали.
Это означало невозможность выезда без специальной справки сельсовета, которую давали не всем и не всегда – нужна была мотивировка: отпуск, посещение родственников…

В случае проверки документов за пределами беспаспортной зоны, человека без паспорта или без прописки в паспорте, но без справки могли…

Тётя Клара не знает этого, но мысль выехать без справки её не посещала.

Тётя Клара боялась даже думать об этом.
Нет, «боялась» – неудачное слово.

Запрещено делать то, что запрещено. Нужно делать то, что сказано. Нельзя делать то, что не сказано. То, что сказано, нужно делать как можно лучше.

Всю войну тётя Клара в эвакуации собирала хворост для топки печки.
До сих пор при виде лежащей на земле древесины, палки, ветки первый импульс тёти Клары: не нужно собирать хворост.

Заплата сельского учителя была ниже городской, а цены в единственном сельском ларьке – выше, чем в городе.

Впрочем, колхозники там почти ничего не покупали.

Тёте Кларе хватало зарплаты на питание.

Также она могла один раз в год приехать к маме, но на обратную дорогу билет уже покупала мама – моя бабушка, оставшаяся после войны с тремя детьми и двадцатью сотками огорода, но в нашем родовом поместье, которое несколько лет назад удалось выгодно продать за пятьсот долларов в рассрочку на три года беженцам из Приднестровья.

Тётя Клара получала в колхозе бесплатно солому – топить печь зимой.
Хозяйка топила свою печь сама.

Солому привозили на горбах, запряжённых волами, особых видах телег, которые ещё именуют можары.

Для увеличения соломоёмкости можар использовались рештаки – специальные поддоны.

Тётя Клара по научению крестьян самостоятельно «вывершивала» стог соломы на зиму.

Солома в печке горела очень быстро.

Готовя борщ, тётя Клара: бросала, бросала, бросала, бросала солому охапками в печь; сидела и бросала, бросала, бросала, бросала.

Для увеличения температуры в печи тётя Клара собирала осенью перекати-поле, и носила их охапками к себе.

Если бы село было электрифицировано, то тётя Клара, как учитель, не платила бы за свет, а в данном случае ей по норме выделялся керосин для керосиновой лампы, при свете которой тётя Клара проверяла тетради учеников, которые, потеряв время из-за оккупации, были моложе тёти Клары на два-четыре года.

Радио в селе не было.
Новости тётя Клара узнавала один раз в неделю из газеты или «не узнавала совсем».

Все учителя в сёлах имели «десятихатку».

То есть отвечали за добровольную сдачу десятью хатами продуктов питания из подсобных хозяйств в заготовительную контору по государственным ценам.

Тётя Клара обходила свою «десятихатку» с подписными листами на сдачу продуктов.

Колхозники не выражали протесты, но их дети недоедали.
Всего год как Хрущёв отменил налоги с колхозников на плодовые деревья и личный скот.

Часть коров в селе содержались по принципу «пол коровы».

Это означало: три дня корова живёт и доится у соседей, три дня у нас, три дня ещё где-то и так далее без соблюдения строгой математической связи между количеством дворов, где обитала корова и наименованием принципа «пол коровы».

Такие коровы покупались в складчину. Каждый двор самостоятельно заготавливал сено для своей «пол коровы», но и сам получал надой за свои три дня.

Восьмое марта ещё не был выходным ,и ученики однажды выговорили для учительницы у заготовителей килограмм сахара рафинада в подарок.

Это был очень большой подарок, вдвойне ценный для учителя.

Тётя Клара в эти годы не задумывалась о том, счастлива ли она.
Она не испытывала голода, нужды, холода подобного военному, страха за своё будущее.

Тётя Клара считает, что ей повезло в том, что она ни разу не доливала глиняный пол в своей комнате и во всей хате – этим раз в неделю занималась хозяйка.

Доливка глиняного пола – процедура, связанная с перемешиванием навоза с глиной, разведением смеси водой и разглаживанием раствора по полу специальной тряпичной «куклой».

Тем не менее, тёте Кларе приходилось с целью дополнительного топлива заготавливать кизяк по технологии: солома – полова – навоз – вода – топтать босиком – резать – сушить – топить печь.

Общее впечатление от крестьян села Ушкалка в период 1954-57 г. Тётя Клара охарактеризовала бы словом бессловесность.

Это были бессловесные, устремлённые глубоко внутрь себя люди, с глазами, горящими ничего не выражавшим сухим огнём и обветренными сухими изрезанными морщинами лицами.

Женщине в тридцать пять лет можно было дать навскидку шестьдесят.

В 1957 году Крым передали Украине, и началась его украинизация.

Тётя Клара должна была ехать преподавать на курорты степного Крыма, но познакомилась со своим будущим мужем, который увёз её на освоение Целины – в Казахстан, где сам стал заместителем председателя колхоза, а тётя Клара стала преподавать математику.

Мама закончила заготовку чеснока на зиму и совершенно успокоилась.

Мы пили чай, потом все ушли спать.

Да и мне уже пора.