Лирическое, или Когда ты упьёсси, скотина свинячий

(поучительная рапсодия любви. Исполняется совершенно справедливым, изобличительным и пригвоздительным голосом. Сопровождается яростной игрой на большом кожаном барабане)

А посвящаю, конечно, ему, алкоголисту проклятому. Всё село уже достал своими утробно-рвотными звуками и наглой никогда не просыхающей мордой! Подлец! И пьёт, и пьёт, и пёьт, и пьёт... Прям верблюд! Или собака какая! По тебе давным-давно эл тэ пэ плачет с тяжёлым физическим трудом на пользу Родине, которая тебя, подлеца, взрастила, приголубила, взлелеяла, а теперь рыдает горючими слезьми!


Эпиграф:
 - Мы поедем, мы помчимся, на оленях утром ранним…
И отчаянно ворвёмся! –
( из народной удмуртской песни)


Колосятся колхозные нивы,
Все селяне ушли на покос.
Только Гарьк из домУ не выходит.
Чешет, сволочь, куконьки и нос.

Он вчера алкоголем увлёкся,
Выпил литр (или, может быть, два).
И сегодня болят поутрянке
Гарькин жопа, живот, голова.

Ведь ему говорили, собаке:
«Что ты жрёшь, словно завтр помирать!
Пей потише ты свой алкоголий!
Или лучше ложися в кровать!».

Но куда там! Он рази послушал!
И махал за стаканом стакан.
Ух, убил б ево прямо на месте!
Паразит, едиёт, хулиган!

А орал как! «Молчите, собаки,
Когда я, удалец, говорю!
Никого нет умнее на свете!
Хочешь, в рожу сейчас насую?»

Возражать все, конечно, боялись:
Вон какой бугаИна возрос!
У него кулачищи – кувалды,
И крючком алкоголиев нос!

Как заедет по лбу – тут же крякнешь
И приляжешь в траву отдыхать.
Удивляюсь: как в нашем колхозе
Завелася такая вот блять?

А сейчас он, собака, конечно,
Ходит тихий и стыдно ему.
И глаза паразитские прячет…
Ты, собака, совсем без уму!

Как посмел ты трудящим селянам
Угрожать мордобоем своим!
Всё ж так надо отрвать тибе яйцы,
Чтобы впредь неповадно другим!