Возле дуба того

Возле дуба,
Фиолетовая ель,
Где на верхушке ползает лошадь,
Чуть пониже намокшая дрель,
Которая очень хочет кушать.
Пониже мокрое озеро Дон,
Телевизор на скамейке подсудимых,
Вяжет носочек теплый Слон,
Клавишами плюёт рояль,
В мимо проходимых.
А ниже дверь готовит плов,
Русал на цыпочках сидит,
У Деда Тепловоза большой улов,
Где в сетях корыто лежит.
Там на корыте разбитом,
Петух в сандалетах,
Кукарычит вовсю,
Не давая покоя раковине в ушах,
В которой моют руки дети.
А пониже, прям в дупле у ели,
Берег.
И на этом берегу песочница стоит,
Где куличи в детей играют,
Там на них ведро кричит
"Уходи",- говорит,
"Детей не бей",
Кулич песочный рычит,
Не уходит.
"Ну тогда пивка налей,
Хоть какая от кулича польза".
А еще пониже,
По ветке бродит сыр по округе,
Толи дождь,
А толи виденье,
Может потный человек,
У подмышки под рукой.
Или хомячок, бегающий в круге.

Может еще конец стиха?
Хотя уже рано.

А может это голубь в проруби бурлит,
Или может береза,
Своим соком чихает,
Тогда возможно в тазике,
Плескается кит,
Ну или печаль страдает.

Никто никак не понимал,
Ну почему намокло все,
И я там был, но я не пил,
Ни ел ни отливал,
И дворника мусором не подметал.

Я лишь водку жрал,
Вилкой из плоской тарелки,
По усам и Днепра не текло, и рот был занят языком.
Но увидел я стекло,
А в отражении увидел всё!
Как на верхушке Ели,
Лошадь блеском сияет,
Стало ясно,
Эта тварь гребанная, лесная скотина, долбанное звериное существо, сука тупое животное,
Душ принимает.

От этого всего,
Мораль не нахожу,
Да и в жопу мораль,
Я и без неё,
рот прополощу.