Сказки и придчи для взрослых - о добре и зле

«И НАД ЧЁРНОЙ ЗЛОБОЙ СМЕЙТЕСЬ...»
(О сказках Андрея Кислякова)
Не буду утверждать, что сказки Андрея Кислякова, которые я читал с большим вниманием и подробно, полностью отвечают высоким требованиям В. Г. Белинского, считающего, что в сказках обязательно должны присутствовать «неподдельная наивность ума, не просвещенного наукою» и «лукавое простодушие», отличающее их. Однако считаю, что и «лукавое простодушие» и «наивность ума», несомненно, в них есть, потому что, как это и должно быть, воспринимаются они как поэтический вымысел, игра фантазии. Это, конечно, не лишает сказки, как известно, некоей связи с действительностью, во многом определяющей их идейное содержание, язык, характер сюжетов и т. д.
Предваряя непосредственное обращение к сказкам Андрея Кислякова, напомню, что лучшие сборники сказок органически вошли в сокровищницу мировой литературы. Таковы, например, восточные сказки «Тысяча и одна ночь», немецкие сказки братьев Я. и В. Гримм, сборник русских сказок, составленный А. Н. Афанасьевым.
Обратим внимание и на то, что сказки как особый литературный жанр постоянно привлекают писателей. И кто не знает замечательных сказок А. С. Пушкина, Г. Х. Андерсена, В. Гау¬фа, Ш. Перро или Дж. Харриса! Они были и остаются неповторимым украшением детства многих поколений людей самых разных национальностей. Их одинаково интересно читать и взрослым, и детям всех возрастов. В общем, без сказок, мне кажется, невозможно даже представить себя в этом бушующем и изменчивом мире.
С невероятным пиететом я, например, отношусь к необыкновенно чарующей сказке П. Ершова «Конёк-горбунок», многократно читаемой и перечитываемой мной и всегда с неподдельным интересом. А её мультипликационная и телевизионная версии только усиливают этот непроходящий интерес, ибо разве можно равнодушно следить за невероятными коллизиями борьбы добра и зла — главных, так сказать, героев почти всех известных человечеству сказок, передаваемыми красочно и неподражаемо…
Сказки Андрея Кислякова написаны гибким четырёхстопным хореем, являющимся для многих поэтических сказок традиционным, устоявшимся средством выражения сказочной фабулы. Вероятно, еще и потому, что хорей легко воспринимается на слух, и повествование получается плавным и завораживающим, как течение прохладного лесного ручейка. Не думаю я, чтобы Андрей Кисляков в выборе стихотворного размера для своих сказок был преднамерен, или всё случилось в данном случае как бы само собой, непроизвольно, так как он и не мог уклониться от общепринятой традиции и, естественно, должен неотвратимо следовать ей.
Сравните:
«Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком».
(А. Пушкин, «Сказка о царе Салтане»)

«За горами, за лесами,
За широкими морями
Против неба — на земле
Жил старик в одном селе».
(П. Ершов, «Конёк-горбунок»)

«Меж лесами, меж полями,
В забубенной стороне
Жил Семён с двумя братьяґми
В старом ветхом курене».
(А. Кисляков, «Сказка про Семёна-рыбака»)
Вот так, в одном ключе развиваются события во всех трёх сказках, из которых были процитированы данные строки.
Но сосредоточимся на сказках Андрея Кислякова, которые, сразу оговорюсь, читаются просто и легко, увлекают непосредственностью повествования. В них встречаются и неожиданно дерзкие умозаключения: «Нет ни грамма удивленья, А тем более сомненья В сумасбродности идей Миром правящих царей» («Сказка про Егора-гренадера»). Или «Но народ брехлив, как прежде, Мелет воду в жерновах, Верит вору и невежде И вельможам при чинах. Так что слушать не годится Всё, что люди говорят. Им, бывает, то явится, Что по средам кур доят» («Сказка про Семёна-рыбака»). А порой это весьма обворожительные строки, рисующие чарующую красоту природы: «Ночь на славу угодила, Облаками месяц скрыла. И на тёмной, на воде Не видать ни зги нигде» («Сказка про Егора-гренадера»), «Ночь с луной над полем гречи Водит млечный хоровод…», «Тишина была глухая. Только первые лучи По болоту пробегая, Воду грели, как в печи» («Сказка про Семёна-рыбака»). Разумеется, добро в сказках Андрея Кислякова, как того и требует сказочный сюжет, всегда одерживает верх над злом. И у него без всяких натяжек и излишних мудрствований получается, что:
«…Народ был рад до жути
Дар Божественный принять,
Ведь его всегда, по сути,
Надо чем-то удивлять.
После этого он верит
Непременно в чудеса
И поклоном землю мерит,
Славит Божьи небеса».
(«Сказка про Семёна-рыбака»)
Поверим и мы в «чудеса» из сказок Андрея Кислякова, попереживаем за их героев, порадуемся их преображению. В общем, укрепим в себе веру в добро!
Читайте сказки, наслаждайтесь их чтением.

Евгений Харламов,
член Союза писателей Росси

Сказ про ЕГОРА-ГРЕНАДЁРА
(посвящение Л.Филатову)

Расскажу я сказку вам
И урок в ней преподам,
Как две силы меж собой
Разыграют смертный бой.

С первой силой дружит свет,
И она за жизнь без бед.
У второй подруга — смерть,
С нею злая круговерть.
Этот сказ произойдёт
В государстве, что найдёт
Ключ от счастья и добра,
Победив все силы зла.

Правил в царстве царь Статон,
Получивший всуе трон,
После деда и отца
Развлекался без конца
В свою царскую  угоду
Недавая жить народу
И, как все цари в миру,
Веселился на пиру.

А под боком с его властью
Жили-были (нам к несчастью!)
Змей Горыныча сыны —
Очень злые колдуны.
Чужды им любовь и  мир,
Смерть старуха их кумир.
Только главный персонаж —
Он добра и счастья страж,
С русским именем Егор
Славный воин-гренадёр.
В курс немного ввёл я вас,
Дальше слушайте  сказ мой.
***********************
Из-за леса, из-за гор
Шёл домой с войны Егор.
Отслужил царю сполна,
Двадцать лет не пил вина,
А ещё аж семь годков
Не слыхал красивых слов.
Генералы не давали,
Батогами  просвещали.
Был Егор воякой славным,
И заветом жил он главным:
«Не сдаваться — с горем драться!
Если надо, то ворваться
На лихом коне в огонь.
Только выдержал бы конь!»
Отметая ложь и лесть,
Брал в пример добро и честь.
Натерпелся, настрадался,
На сто лет навоевался.
И, должно быть, потому
Дали вольную ему.
И, конечно, в край родной
Поспешал солдат домой.
Где ждала его жена,
Что любима и верна,
Где березы и поля —
В общем, милая земля.

Шёл он днями и ночами,
Шёл лугами и полями,
По пригоркам и горам,
По болотистым местам,
И, молясь на небеса,
Через тёмные леса.
А в одном лесу дремучем,
По следам идя барсучьим,
Вдруг заметил наш солдат,
Что за ним глаза следят
Зверя страшного. Но он
Этим не был удивлён,
Потому что не впервой
Принимал неравный бой.
И из леса не бежал:
Сел на пень и зверя ждал.

Ждал - пождал и ус крутил,
Потому как не любил
Неприятных новостей
И непрошеных гостей,
Что из чащи вековой
Извергали грозный вой.
И поэтому солдат
Забил в трубку самосад,
Затянулся, насладился,
От греха перекрестился,
Объявив в лесу глухом,
Что мушкет всегда при нём,
И чтоб вороги не выли,
Душу впредь не бередили,
Потому что каждый час
Исполнял царёв указ,
Что гласил для мужиков
Бить смутьянов и врагов.
И поэтому назад
Отступать не мог солдат.
Но чтоб в панику не впасть,
Он решил покушать всласть.
Сало с хлебом разложил,
Квасу в кружечку налил,
Укусил да отхлебнул,
Да врага слегка ругнул.
Перед тем, как с кем-то биться,
Нужно сытно подкрепиться.
И недолго ждать пришлось,
Как все вскоре началось.


Вдруг задул нежданный ветер,
Лес волнением ответил.
У Егора пред лицом
Встал туман седым кольцом:
– Что за дивные дела?
С кем судьба меня свела?
Что за сила беспокоит
И голодным волком воет?
Говори: ты друг иль враг,
Иль пугаешь просто так?
Из тумана слышен голос,
И струится шёлком волос:
– Если ты так скор на руку,
Преподам тебе науку.
Очень скоро будешь знать,
С кем собрался воевать.
И всего в одно мгновенье
Наш Егор от нетерпенья
Изготовил свой мушкет
На угрозы те  в ответ.
Но туман исчез притом,
А  явился чудный дом.
На крыльце стоит девица,
И девица, как лисица,
Не опишешь, как красива
И сомнительно учтива.
Предлагает: — Аты-баты,
Заходи в мои палаты —
Будешь гостем. Накормлю,
Брагой, медом напою.
Утку в яблоках пожарю,
В баньке с веничком отпарю.
Ты ж устал в пути, солдат,
Отдохнуть, конечно, рад.
А Егор ей возражает:
– Разве в мире так бывает,
Чтоб какое – то виденье
Проявляло снисхожденье.
Строгим мой учитель был —
Генерал, что плетью бил,
Чтоб не ел, не пил дарма.
Доводил он до ума.
Он меня учебой донял —
Я его ученье понял.
Ну, а ты, красна девица,
Хоть щебечешь, как синица,
Вижу я тебя насквозь,
И дороги наши врозь.
               
Тут поднялся снова ветер,
Ведь солдат наш суть приметил!
Дом исчез. Пред ним колдун —
Людоед, князь тьмы и лун,
Чёрным вороном взлетает,
Стрелы в землю посылает.
Но Егору нипочём,
Вроде здесь он не причём,
Только пыль стряхнул с штанин
И спросил его: — Ты джинн?
Тот от злобы почернел,
Говорит: — Я тыщу съел
Твоих братьев и сестёр
И тебе разжёг костёр.
Змей Горыныч – мой папаша,
Ведьмы, гады - родня наша.
Лют был змей, но стар и квёл.
Но народишка извёл,
И к его пяти векам
Лишь остался стыд и срам.
Но успел родить сынов,
Трёх коварных колдунов.
Я имею высший  из чин,
Пред тобой колдун  Горын.

Но Егор не спасовал,
Колдуну вопрос задал:
– Что ж, отец твой, значит, змей?
Может, ты его сильней?
Вот тебе моя  загадка —
Не для форсу, для порядка.
Коли скажешь ты ответ,
Значит, съешь меня в обед.
Если ж ты мозгами слаб,
Будешь мне навеки раб.
Наш колдун от злобы пышет
И, как змей покойный, дышит.
Говорит: — Ну что ж, Егор,
Сам ты лезешь под топор,
Позабавлюсь я с тобою
И загадочку раскрою.

Задает Егор загадку,
Начиная по порядку:
– Солнце светит на беду,
Даже если мы в бреду.
И откуда этот свет,
Что спасёт меня от бед?
Отгадаешь,  спору нет,
Значит, съешь меня в обед.
Нет, тогда не обессудь,
Про свободу ты забудь.

Колдуну вопрос достался,
Долго думал, напрягался,
Все мозги перепахал,
Но ответ колдун не знал.
Через два часа с копейкой
Закричал он канарейкой:
– Ты, Егор, хитрее вора!
Я с тобой хлебну позора.
Всё я знаю о ночах
И о темных о делах.
Я властитель темноты,
Смерть со мной живёт на «ты»,
И на этом свете двести
Лет живу я, честь по чести.
Я сейчас же поднимусь
К солнцу, а потом вернусь,
Чтоб таким же мудрым  стать,
Мне нужна та благодать.
Ты  ж не бойся, не потей,
Свежих я люблю людей!
               
Да,  дела, колдун хитёр,
Но Егор  наш, гренадёр.
Улыбнулся и  сказал:
– Ты колдун, хотя б не врал,
Разве ты взлететь так можешь?
Крылья разве ты разложишь?
Ты ж уже почти старик,
Полысел, душой поник.
Да, забыл: души-то нет!
Ты же съел её в обед!
И твоя больная кожа,
Ни куда уже   негожа,
Что ж за сердце говорить,
Тебе ж час осталось жить.
Здесь серьёзный перелёт,
Вдруг чего  произойдёт!

Гордость, вот  предел греха,
Хоть и плоть уже труха,
Но Горын вдруг заревел,
Словно уголь  почернел,
В вихре адском закрутился,
В ворона он превратился
И взлетел, и полетел,
Солнце видеть захотел.
Злобой ум его клокочет,
Так убить Егора хочет.




А бывалый гренедёр,
Бедам всем на перекор,
Помахал ему рукой,
И улёгся под сосной.
Сутки прочь! Егор наш курит
И сурово брови хмурит.
Колдуна все ждет - пождет:
Ну, как он не пропадет?
Третьи сутки миновали,
И о нём не горевали.
Не вернулся людоед —
Спас солдат народ от бед.
               
Вот такие вот дела,
Знать судьба уберегла.               
Потому что наш Егор,
Он смекалист и хитёр!
Встал, разгладил свой мундир,
Посмотрел вокруг на мир
И пошёл по лесу смело,
Завершив благое дело.
А народ уже прознал,
Кто Горына обуздал,
Кто его на солнце сжарил
На весь мир себя прославил.
Так  шагал он веселясь,
Ни кого уж не боясь.
И  уже через дней пять
Он пришёл в родную «Гать».
Всё здесь мило: мост, река
И крутые берега,
Рожь, пшеница вдоль лесов,
Но не видно мужиков.
Хаты в трауре скосились...
Бабы плакали, молились.
И жена его скорбит,
Сын единственный убит.
В схватке с лютыми врагами
Под родными берегами,
Где течет светла водица,
Где живут родные лица,
За святую землю-мать
Полегла царёва рать.
А убил колдун Фарлиц
Из-за западных границ.
Много люду положил,
Просто со свету изжил.
И злодея не унять,
Землю прёт завоевать.
Стать намерен властелином,
Не простым, не штатским джинном,
А царём землицы всей,
Океанов и морей.
Наш же царь указ издал,
Всех в солдаты он призвал,
Государство защищать,
От врагов его  спасать.
И Егор сказал: — Добро!
Куй железо, серебро,
Меч, деньгу, стрелу и щит.
Будет басурман побит!
               
До царя ж донесся слух,
Что побил солдат злой дух.
Он поэтому намерен,
Даже, в общем-то, уверен:
Не откажет наш  Егор,
Наделённый с этих пор
Силой ратной и умом,
Разобраться с тем врагом.
И поэтому в тот час
Генералу дал приказ
Привезти к нему Егора
Подписать три договора:
За победу над Горыном,
Старшим колдуном и джинном,
Чтоб с себя заботы снять
И спокойно почивать.
За защиту от Фарлица,
Что победами гордится
И готов всех истребить,
Чтоб царём всемирным быть.
Третий — так, на всякий случай:
Вдруг нагрянет гад ползучий?
Докучать начнет, грозить,
Может, даже жечь и бить.
Вот тогда в укор Егору
Царь даст волю договору.
               
Не успел солдат умыться,
Как царёва стража мчится.
На подбор все молодцы,
Сердобольные гонцы,
Вместе с криком петуха
Встали прям у катуха.
И Егора, взяв с постели,
Покурить едва успели,
Как, опять коней взнуздав,
Пыль подняли, ускакав.

Привезли к царю Статону,
К позолоченному трону,
В белокаменный дворец,
Где сидит наш царь-отец.
Молвит царь ему: — В народе
О тебе легенды вроде
Величаво сочиняют
Или, может, привирают?
Ты ответь-ка мне сполна:
«Врёт иль нет моя страна?»
Ведь, по слухам, ты герой,
Хоть не мускулист собой,
Но скумекал всё ж умом,
Как расправиться с врагом.
А Егор ему в ответ:
– Может, врёт, а может, нет.
Ты, царь-батюшка, на троне,
Видишь всё в своей короне,
От тебя секретов нет.
Ты вперёд на сотни лет
Дал за нас на всё ответ.
Ну, а если про Горына —
Тот колдун большого чина,
Но  отвечу без вранья
Только не хитрей меня.
Всё грозил,  пугал бандит
Я ж его моралью сыт,
Для меня все колдуны
Сгинуть вскорости должны,
Не изволь и сомневаться,
Надо с фактами считаться.
Заверяю, государь:
Что сгорела ента тварь!.
Царь с укором, хитро так:
– Думаю, Егор, ты враг.
Ты, солдат и победитель,
Речи ж молвишь, как вредитель.
Что за речи про корону?
Помни, служишь ты Статону!
Иль  забылся, ты холоп,
Бестолковый, мерзкий клоп!
Вот тебе сей  договор,
Подпиши его, Егор.
А не то пойдёшь в темницу.
На сухарь,  да на водицу.
У меня не забалуешь —
Ступу с чёртом поцелуешь.
А солдат ему сказал:
– Ты же царь, не генерал.
Зря, пожалуй, колготишься,
Покраснел вон - значит злишься.
Придираешься ко мне,
Лучше б думал о стране!
Ты, царь-батюшка, умом
Поразмысли вечерком,
Как врага быстрей разбить,
Люд от горя оградить.
Ну так, где твой договор?
Подпишу наперекор
Всем вельможам и врагам
Ты ж заверь печатью сам.
               
Царь теперь уже со злобой,
С мудрой царскою учёбой:
– Мне советчиков не надо!
Будет для тебя награда,
Если выполнишь наказ.
Подарю тебе алмаз
Иль коня, или верблюда,
Может, золота три пуда...
Ну да ладно! Погляжу,
Как исполнишь — награжу.
А приказ такого рода.
Ты разбей того урода,
Можешь, в плен, а можешь так...
На слова ведь ты мастак.
В общем, с Богом! Собирайся,
Без победы не вертайся!
Знай, тебя здесь дыба ждёт.
Да!  Возьми мой пулемёт.
Позовите генерала,
Мне горланить не пристало!
Где он ходит, живодёр?
Где развратник, плут и вор?
Он хранитель всех чудес.
Только был! Куда исчез?
Ладно, что ж пойдём  в чулан.
Вот дожился, как пацан  —
Ни прислуги, ни вельмож,
Ни дворовых наглых рож.
Ничего, я разберусь.
Вот найду, потом вернусь,
Прикажу их сечь три дня,
Чтобы помнили меня.
               
Так, солдат. Вот это он,
Пулемёт «Волшебный сон»,
Мне от деда он достался.
Дед за морем где-то дрался
И отбил у басурманов
Пять отар  мясных баранов,
А ещё там был Герод,
Что  хранил сей пулемёт.
Он о нём все тайны знал,
Но намедни он пропал.
Разберешься! Не во вред...
Значит, нас спасёшь от бед.
               
Тут пришла депёша с моря,
Всем хлебнуть придётся горя.
В днях пяти Фарлиц плывёт,
В плен народ он не берёт,
Он огнём, мечём сечёт.
Три огромных корабля
Держат курс на створ Кремля.
Взял Егор «Волшебный сон»,
И поехал к морю он.
Испытать  сей пулемёт.
Может, царь ему не врёт?
Вроде правду говорил...
И при этом всё гордил.
– Ох, уж эти мне цари,
Ты добейся, хоть умри!
Мне его благословенье,
Как корове вдохновенье —
Я без этого готов
Растоптать, разбить врагов.
Он же, милостивый наш,
От гордыни входит в раж,
Как девица на сносях —
Вся готова и в угрях.
Мне ж сюрпризы ни к чему,
Коли дыбу и тюрьму
Царь любезный обещал,
Как в дорогу провожал.
Нет ни грамма удивленья,
А тем более сомненья
В сумасбродности идей
Миром правящих царей.
В общем, что там горевать!
Нужно дело выправлять
               
День проходит, а Егор
Напрягает мысли, взор.
Вот пошли вторые сутки.
Пусто  в голове, в желудке...
Только лодку смастерил.
Для чего — и сам забыл.
Вертит, крутит пулемёт,
Но, а  дело не идёт.
Выбился совсем из сил,
И  уснув, про всё забыл.
Тут  Егору сон приснился:
Вроде он домой явился.
Обняла его Маруся,
Вот целует  внучка Дуся.
Пашет, сеет наш Егор,
Бедам всем наперекор.
Вроде сын идёт живой
Говорит отцу: - Постой!
Ты отец найди там кнопку,
Рядом с кнопки  будет пробка,
Но ещё нужна трава
Для отвара — мурава.
Ты в степи её найдёшь,
На закате соберёшь.
Сонный лист он серебрит
И на вкус чуть-чуть горчит.
Это сон-трава, она
Вмиг наводит чары сна.
Завари отвар и слей,
В автомат потом залей.
Как закончишь, всё проверь,
И запомни и поверь
Эта новость не нова,
Главное отец  слова:
«Рута-бура, Сакарат
Усыпляю всех подряд».
               
И вот с этими словами
У Егора пред глазами
Вновь колышется волна,
Да унылая луна
Освещает степь вдали,
Где седеют  ковыли.
Сон исчез, Егор наш встал,
Мысли в шапочку собрал
И пошёл искать траву,
Золотую мураву!

Всё готово, всё в порядке!
Наш Егор решил на грядке
Испытать целебный вар,
Чтоб врагов хватил удар,
Где мышей не сосчитать
И силками не поймать,
Потому как в этот год
У мышей двойной приплод.
Но сомнения гнетут:
Вдруг не все они уснут?
Ладно, мыши, а враги?
Те отхватят полноги
Или голову снесут,
Или в рабство уведут.
В общем, выбора-то нет,
На сто бед один ответ.
Нажимает кнопку тихо —
Мыши полегли от лиха.
Даже те, кто в норах спят,
Мирно в дырочки сопят.
Тишина вокруг, покой,
Только солнце за рекой
Улыбается солдату,
Разгребая в небе вату.
А Егор-то устоял,
Уложил всех наповал.
Аж, не верится. Ага!
Есть управа на  врага!
Пусть не пушка, не ружьё,
Но оружие своё,
Что без всякого огня
Укокошит и коня.
И доволен тем Егор:
Снова он несёт  дозор!

А колдун, хоть на подходе,
Но о том не ведал вроде.
Как подплыл он к берегам,
Якорь бросил  лично сам
И команде приказал,
Чтоб  ни кто всю ночь не спал.
Но шальные басурманы,
Скинув шляпы и кафтаны,
Рома бочку прикатили,
Веселились, ели, пили.
А Егор наш сторожил,
Он не ел, ни спал, не пил.
Ждал, когда Фарлица рать
Нахлебавшись, ляжет спать.
И в трубу на них смотря,
Вспоминал слова царя.
Тот совсем не без укора
В путь напутствовал Егора:
– Ты, солдат, смотри мне в оба,
Не проспал Фарлица чтоба,
А не то... Ты знаешь сам,
Что дозволено царям!
Я  ж тебя здесь не стращаю,
Я тебя лишь наставляю.
Да гляди мне наперёд,
Чтобы слава и почёт
Обо мне, как гром  гремела,
Ведь на мне висит всё дело...
И вот с этой мыслью  вздорной,
Поводя трубой подзорной,
Наш Егор собрав терпенье
Ждёт до ума помраченья.
               
Ночь на славу угодила,
Облаками месяц скрыла
И на темной на воде
Не видать ни зги нигде.
Корабли волна колышет,
Перегаром винным пышет.
И гулянка в полный рост
В небо выбросила хвост.
Тут и пулемёт не нужен,
Без него проспят и ужин.
Пьёт команда, а Фарлиц
Наносил на карту «Блиц»,
В общем, «Блиц», а дальше «Криг»,
Получается «Блицкриг» —
План захвата территорий,
Водоёмов и преторий.
Отмечал, что захватил,
И наметил, что забыл.
Это враг. А наш Егор,
Оторвав от моря взор,
Без особого сомненья
Разработав план сраженья.
Лодку на воду спустил
И тихонечко поплыл.
Пулемет — на изготовку,
Если враг поймёт уловку.
Начал с третьего фрегата.
Всё по плану, даже дата!
Знать, судьба распорядилась,
За солдата заступилась.
Вроде зло — оно всегда,
Но добро — на все года.
Бьются на смерть эти силы,
Рвут друг другу люди жилы.
И  Егор готов наш драться,
За Отчизну поквитаться.
За погибшего,  за сына
Покарать  убийцу - джинна.
Светом светит в нём добро,
Ухо держит он востро.
               
Подплывает тихо с тыла...
Всё готово для распыла.
Выпускает сон-туман,
Враг заснул, убит без ран.
Первый есть, за ним второй,
Третий скрыт сей пеленой.
А Егор пылит, дымит,
Сном глубоким всех валит.
Мёртвым сном войска упали
Без стрелы и без пищали.
Наш солдат взошёл на борт,
Сомневается, но горд,
Ищет колдуна Фарлица.
Спит колдун наш, как девица.
Возле карты под свечой
Он уткнулся головой.
Наш  Егор перекрестился,
И без почестей простился.
Надымил побольше сна,
Аж каюта вся красна!
Пробил днища кораблей
И поплыл от них скорей.
Закачались три фрегата,
А туман осел, как вата,
Забурлило в месте том,
Всё покрыло вечным сном.
Вышел снова на песок
На родимый бережок
И пошёл к царю с тревогой
Он обратною дорогой.
               
Вот пришёл он во дворец,
Наш герой и удалец.
Царь встречает у порога,
Говорит Егору строго:
– Так, солдат, сдай инвентарь
И трофеи, даже гарь!
Ну не гарь, так пыль с сапог.
Сам же сядь пока в острог.
Посиди там, отдохни,
Пыль дорожную стряхни.
Мы анализ проведём,
В книгу запись занесем,
Как там, что происходило,
Чтобы где чего не всплыло,
А потом мы наградим,
Думаю, что угодим.
Генерал, давай веди,
В оба ты за ним гляди.
И Егор пошёл  в острог,
Слова вымолвить не смог.
Сел в холодный он подвал
И за что же он страдал?
Хорошо, ещё не бьют,
Только воду в кружку льют.

Вот и утро. Царь приказ:
– Привести его тотчас.
Да напомните ему,
Что идёт мол к Самому!
Стражу выставьте вдвойне,
Чтоб не смог перечить мне.
Глаз с холуя не сводите,
Слово честное возьмите,
Чтоб бездельник рассказал,
Как он джинна побеждал.
И сейчас же все в острог!
Вот вам Бог, а вот порог.
               
А в остроге тишина.
Там почти, что вся страна,
Но солдату всё одно:
Он расстроенный давно.
Если царь зовёт к себе,
Знать, недоброе в судьбе.
Но надежда всё же есть,
Коль сберёг царёву честь.
И  пришлось недолго ждать
Как примчалась вражья  рать.
В казематы забежала,
Тумаков ему поддала
И теперь побит солдат,
И ему не до наград.
Пред царём стоит, не зная,
Что за выходка такая.
               
Молвит царь непринуждённо,
Так по-царски, убеждённо:
– Я подумал лично сам.
Вот полтину тебе дам,
А ещё немного ситцу —
Охмуришь красну  девицу.
Ну, спасибо не скажу,
Чуть ещё я погожу.
Ты смотри, солдат, всё чинно.
Да не дуйся беспричинно,
А иди, Егор, домой,
Жизни радуйся и пой
И обиду не таи.
Вон гляди: купцы мои
Без наград, без похвалы
Пашут землю, как волы,
Рады услужить царю,
Я их щедро одарю.
Ты ж старайся службу несть
Да беречь царёву честь.
Не напейся, смотри сдуру!
Помни щедрую натуру:
Я ж тебе полтину дал!
Извини, к столу не звал.
Ну, а дальше генерал
Даст ещё, чего не дал.
Вышел воин из дворца,
Генерал ему с крыльца:
– Завтра приходи к обеду.
Нет, не завтра... Лучше в среду —
В этот день у нас ученья.
Навязалось мне мученье!
В общем, жди, к тебе придут,
Будешь нужен — позовут.
И с сумой полупустой
Наш Егор пошел домой.
Вспомнил про жену Марусю,
Про малулю внучку Дусю,
Про края  свои родные
И сказал: — Да мы живые!
Мы живём и будем жить,
Будем Родине служить.
Не одним царем живем,
И покой у нас не в нем.
На сегодня он такой,
Завтра ж явится другой.
Жизнь идёт и надо жить,
И детей своих растить.
И зажил Егор спокойно,
Тихо, мирно и пристойно.
Хлеб растил, пахал землицу,
Скот выращивал и птицу.
И любил жену Марусю,
И лелеял внучку Дусю.
В общем, всё как у людей,
Жить с семьёю веселей.

Пролетело десять лет
Без печалей и без бед.
Только помнилось Егору,
Что не всю извел он свору.
Первым сжарился Горын,
Всемогущий маг и джинн,
А  вторым Фарлиц разбит.
Он на дне морском лежит.
Третий кто? Егор не знал,
Но злодея всё же ждал.
Время шло, и вот погром,
В городах грохочет гром.
Кто-то молнии пускает,
Люд безвинный  убивает.
Царь издал указ опять:
«Находить, уничтожать,
Где поймали, там и бить,
Не стесняться, резким быть».
Дни идут, а взрывы есть,
И на пальцах их  не счесть.
Расплодилась эта гадость
И народу не на радость.
Царь опять указ издал,
А в стране сплошной аврал.
Этот младший из сынов
Плодовит — не хватит слов.
Да, слова здесь не помогут,
Раззадорить только смогут.
Вспомнил царь про гренадёра,
Что страну спас от позора,
И про третий договор,
Что подписывал Егор.
Генералу дал приказ
Привести его сейчас:
– Отправляйся за солдатом,
Коль не хочешь стать щербатым.
Ты лети хоть птицей, мухой,
Будь податливою  шлюхой.
Если хочешь дослужить,
Надо расторопным быть.
Генерал ударил шпорой,
И подумал: - Пахнет ссорой.
Саблю вынул наголо
И помчался в то село.
По дороге пыль поднял
Аж  папаху потерял.
Тут собаки подбежали,
Шапку  в клочья изорвали,
Не найдя съестного в ней,
Разогнали трёх свиней.
А беспутный генерал
По бокам коня хлестал,
Так что бедный вороной
Взвился ветром над стернёй.
               
Вот Егорово село —
Не широко, не мало.
Всё, как прежде, у реки,
Тянут невод мужики:
Хоть какая — да пожива!
Власть-то нынче нерадива,
И, куда кругом не кинь,
Всюду горькая полынь.
И с тоски Егор пять дней
Не хлебал уж кислых щей.
Не выходит он на двор,
Лишь посмотрит за забор:
Всё мерещится ему,
Что страна опять в дыму,
И повсюду гром гремит,
Горе горькое сулит.
Вот открыл Егор сундук
Достаёт, кладёт сюртук,
Собирает вещи тихо,
А у дома встало лихо.
Генерал кричит с коня:
– Здесь депеша у меня!
Собирайся, одевайся
И с родными попрощайся.
Ждёт тебя наш государь,
Наш отец, кормилец-царь.
Гренадёр обнял Марусю
Вновь  целует внучку Дусю,
Сел в седло и поскакал.
Генерал  вдогон кричал:
– Подожди, солдат, куда ты?
Мне же тоже в те палаты,
Я уж стар в галоп скакать,
Да и поздно жизнь менять.
Мне до пенсии немного —
Как с прихожей до порога.
Государь сегодня строг,
Вмиг оформит нас в острог.
Осадил коня солдат:
– Генерал — теперь мне брат,
Коль его, как и меня,
Шпорят, гонят, как коня.
Ну, страна у нас, ребята!
От министра до солдата,
Если надобно кому,
То сошлют на Калыму.
Не посмотрят на чины
И на степень всей вины.

Приезжают во дворец:
– Здравствуй, батюшка-отец!
А величество с порога
Напирает сразу строго:
– Слушай царский мой указ,
Гренадёр, исполнишь враз.
Чтобы ты без промедленья,
Прекратил тёррор. Сомненья!
У меня возникли в том,
Что мы справимся с врагом.
Кто он, это не известно
Но взрывает повсеместно.
(Мы не знаем даже чин!)
Но по слухам джинн Тарын.
Так народ, по крайне мере,
Говорит в соседнем сквере.
Наша царская разведка
Ошибается нередко
И не знает, где искать,
Как зверюгу зануздать.
Ты, солдат, поднапрягись
И с Тарыном разберись.
Бьёт он молнией стальной
Православный люд честной.
Сам в атаку не идёт,
Всё подручных больше шлёт.
Где находится, не знаем,
Может, вон за тем сараем,
Может статься, за границей,
Под Парижем или в Ницце.
Все страдают государства
От убийства и коварства.
Точный адрес не скажу,
Коль  узнаю — укажу.

А Егор царю в ответ:
– На сто бед один ответ!
Вот беда ведь, так и знал
Мне Горын тогда сказал.
Трое их, двоих уж нет,
Значит, третий вышел в свет.
Этот хоть и мал колдун,
Но умен, хитёр в сто лун.
Ты, величество, давай,
Государство поднимай.
Только вместе мы сумеем
Посчитаться с лиходеем.
И в Париж, и в Рим давай
Дипломатов посылай
И заканчивай с бодягой.
Надо бить его ватагой,
Взяться дружно за врага,
Чтоб не кушал пирога,
И, как только обнаружим,
На него всю мощь обрушим.
Применение найдет
Твой волшебный пулемет.
Но для ясности сейчас
Я тебе вопрос припас.
Не пойму я, государь,
Кто в стране сегодня царь?
Или, может, я не прав,
Сей вопрос тебе задав?
Говорят в народе вроде,
Негодяи на свободе,
Процветает воровство,
А добро — как баловство.
Ты, величество, построже!
Убирай плохие рожи,
До верхов  полна казна,
Только нищая страна.
Что ж ты, милостивый царь,
Набиваешь только ларь?
Хоть безграмотен народ,
Видит, кто, откуда прёт.
Ну, а царь наш осторожно.
Говорит: - Всё очень сложно!
–  Ты присядь - ка,  погоди,
И напрасно не нуди!
Ты, гляжу солдат,  умён!
Начитался иль рождён?
Речи молвишь, как политик,
Даже как писатель-критик.
Критику я не люблю,
Но с тобой усугублю.
Дай минуту мне прозреть,
Колдуна как одолеть.
Я сейчас указ  издам
Да проверю лично сам,
Как реформы, как дела,
Как страна до них жила.
У тебя ж задача есть —
Уберечь царёву честь.
Вот звезда тебе солдат!
Я гляжу, да ты не рад.
Не откажешь ты мне, чай?
Прям сейчас же прикрепляй.
Генерала я уволю,
Он теперь  не нужен боле!
               
Генерал, как пёс завыл:
– Я ж тебе защитой был!
Я ж в сраженьях рисковал,
Ядра грудью отбивал,
А в кампанию лихую
Ногу приобрёл хромую.
Рано мне на отдых, царь,
Хочешь — в глаз меня ударь
Иль под зад ногою пни,
Но со службы не гони.
Посади на хлеб и воду —
Не предам тебя я сроду,
Пытки разные стерплю,
Если надо всех куплю,
Не куплю, так запугаю
Иль за ноги покусаю.
Царь ему: - Молчи заноза,
Что ты лепишь из навоза!
Говорю тебе съезжай
И о службе не мечтай!
Знаю, как ты мне служил,
Девок мял да не тужил.
Так что полномочья сдай
И спокойно отдыхай.
Пенсион ты заслужил,
В дело денежки вложил,
Так живи на дивиденды,
Поднимай свои проценты.
И закончим с этих пор
Бесполезный разговор.
               
Тут Егор царю сказал:
– Царь, какой я генерал?
Если я служить и буду,
То за честь простого люду,
И не ради орденов
Воевать с врагом готов.
Генерал мне не помеха,
Пусть лопочет ради смеха.
Царь сочувственно  в ответ:
– Всё ты делаешь во вред.
Я тебя направил в дело,
Так берись за дело смело.
Что звезду не хочешь, да!?
Быть по-твоему тогда.
Мы не будем зря болтать,
Время нет, чтоб заседать.
Завтра за дела берись
И паши, и не ленись.
С генералом мы решим.
Если надо, то простим,
Ну, а если вновь зажрётся,
За него палач возьмётся.
               
Гренадёр был удивлён
И немного поражён:
– Назначает генералом
И кричит: «Конец авралам!»?
Может, царь наш поумнел
Или что на завтрак съел?
Ну, да ладно, есть судья —
Это время, от вранья.
И Егор в делах погряз,
На два года он увяз.
Он работал, как железный.
Царь же, друг его любезный,
В жизнь законы проводил
Да страной руководил.
Разобрались в государстве
И в чиновничьем коварстве,
Точки ставили над «И»,
Все премудрости учли.
Укрепили и границу
И очистили столицу
От неправедных вельмож
И блатных, и наглых рож.
В общем, всё искоренили,
Про Тарына подзабыли.
Меньше стал он их громить,
Не мешая боле жить.
И ему, убийце, сложно
(Скажем даже — невозможно)
Пешим или на коне,
Проникать в страну извне.
               
Вот прошёл и третий год,
Но тревожиться народ:
Ведь не пойман злобный джинн,
Громом правящий Тарын.
И, по слухам, вроде он
К чёрту скрылся за кордон,
Или в горы убежал...
Но Егор, конечно, знал:
Он убрался на Луну,
Чтоб на мирную страну
И другие государства
Вымещать с Луны коварства.
Ведь  его  там   не достать,
Для него там благодать
И поэтому злодей
Полон всяческих идей.
.
               
Дело чести для Егора —
Выполненье договора,
Что скреплён с самим царём
За победу над врагом.
И поэтому Егор,
Славный воин гредадёр,
В путь  не мешкая собрался
И с роднёю попрощался.
Хлеба взял, в бутыли квас,
Всё проверил много раз.
Ведь дорога далека,
Неизвестна, нелегка.
И уж вышел он к порогу,
Как опять трубят тревогу.
– Ничего, ещё немного,
Будет для тебя тревога,
Я тебе башку сверну,
Как прибуду на Луну.
Шар всем миром надували,
В путь Егора провожали.
А царь-батюшка глядел
Да на ухо всё шипел,
Генералу - дураку,
Чтобы был он начеку,
Как вернётся наш солдат,
Чтоб лишил его наград,
И без следствия, суда
Спрятал надобно куда.
После сплетни распустил,
Что Егор гулял да пил
И хотел царя убить,
Чтобы царство захватить.
Опосля, взяв  за химо,
Мордой ткнул его в дерьмо
И, чтоб тот не позабыл,
Канделябром пригрозил.
               
Вот и пуск - и шар летит...
Наш Егор с небес глядит.
Скрылся в дымке синий  лес,
Шли минуты, шар исчез.
Разбежался и народ,
Царь и царский весь приплод,
Генерал же честь отдал,
И в палаты  захромал.
Ну, а  наш герой Егор,
Всей молве наперекор
Помолясь,  решил, вздремнуть
Да,  обдумать дальний путь.
Так тихонько он  дремал,
И о прошлом  вспоминал,
Как в последние три года
Был в почете у народа.
И права ему даны.
Только будут ли верны,
Бестолковые вельможи,
Что для царских дел негожи.
Вспоминал и  про царя,
И печалился не зря.
Тот, похоже, много врал
Да безумолку  болтал.
Был и груб, и не учтив,
И нахален, и спесив.
Вниз взглянул, а там Земля,
Слились с реками поля,
Вверх — там лунный позитив
Светит, солнышко прикрыв.
Дни идут, Егор летит,
Звёзды, Солнце — всё блестит.
До Луны недалеко,
На душе его легко
И, как сядет на Луну,
Сочтены дни колдуну.
               
Приземлился наш солдат,
В кратер лунный,  наугад.
Тихо сходит с шара вниз
И крадётся словно лис.
Неизвестные места,
Местность тут вокруг пуста.
Есть здесь люди или нет,
Гренадёр не знал ответ.
Но  подумал: — На Луне
Лишь лунатики одне…
А какие, кто их знает?
Как живут, где обитают?
В общем, шел он осторожно.
Было несколько тревожно,
А когда услышал взрывы,
То иной альтернативы
Быть, пожалуй, не могло:
Знать нашёл! Знать повезло!
Но услышать — не увидеть!
Хорошо б ещё предвидеть,
Где в неясной обстановке
Ждут сюрпризы и уловки,
Потому как лунный край,
Не небесный Божий рай.
Не разгадан, не пройдён,
Словно жуткий вещий сон.
               
Подошёл к горе Егор,
Посмотрел на косогор,
И прикинул: вот злодей,
Наворочал сколь камней.
Но  пройдя чуть - чуть  за  гору
Он приметил в горе нору,
Что была и велика,
И довольно  высока.
Здесь устроил он засаду.
Тераристу – супостату.

Ну, а где же сам Тарын,
Всемогущий маг и джин?
Он  набрав взрывных камней,
Полетел взрывать  людей,
Но когда вернётся скоро,
Все готово у Егора.
А в пещере — полный мрак,
Нож, топор, стальной тесак,
Пара стульев, стол дубовый
И комом  почти что новый.
Лучше бы добыл кровать,
На которой можно спать!
Как с Земли его прогнали,
Он теперь в тоске-печали.
В общем думает, как быть,
Как получше навредить.
Но Егор наш прозорлив,               
Он слегка перекусив,               
Притаился под столом,
С чудодействующим  сном.
В пулемёт отвар  залил
И  слова не позабыл,
И готов до смерти биться,
Даже если чёрт явится.
Он обоих их побьет,
Мёртвый сон на них нашлёт.

Вот  в засаде гренадёр,
Навострил орлиный  взор.
Не причины отступать,
Душегуба надо брать.
И в любой из ситуаций
Нет доверья папарацци.
Так как эти журналисты
На язык уж так речисты,
И распишут, и раскрасят,
Жизнь твою переколбасят.
Сам тому не будешь рад,
Даже если ты богат.
И вот с этой мыслью вдруг
В центре загорелся круг,
А в кругу стоял  Тарын,
Всемогущий маг и джинн.
Но колдун был не один,
С ним нежданный гражданин.
И похож на журналиста,
Говорил уж очень быстро.
Так простому не сказать,
Даже если классов пять
Ты учился на «отлично»
И в уме твоём привычны
Междометья и глаголы,
Затверженные со школы.
Так и сыпет колдуну:
Для чего он на Луну
Притащил его, злодей,
Из редакции «Вестей».
Конференция и слет
Журналиста завтра ждет,
А теперь всё кувырком,
Всё!  Работа, дело, дом!

А колдун дела творит,
Слушает, пока молчит,
Но, послушав минут пять,
Говорит: — Хорош брехать!
Вот бумага и перо,
Будешь ты писать мне «про…»,
Летопись мою вести,
Чтоб в века всё донести
Про меня и про родных,
Про любимых, милых, злых.
Я тебе всё продиктую,
Если надо — подрифмую,
Но в разгаре мыслей злых,
Повалился  и притих.
               
Долго наш Егор терпел,
В общем, выслушать хотел,
Но терпеть больше не мог
И промолвил рифмой слог:
– «Рута-бура, Сакарат,
Усыпляю всех подряд».
Вот лежат два сонных тела:
Колдуна, от беспредела,
И безвинный журналист,
Побелевший словно лист.
Вновь задача для солдата,
Хоть прикончил супостата,
Но теперь вопрос встаёт
Как отправиться в полёт?
Колдуна он бросить мог,
Репортёр — совсем без ног.
Чары сна снять невозможно,
Потому что это сложно,
В заклинанье только сон,
И назад путь преграждён.
Он и рад бы разбудить,
Но не знает, как тут быть,
Но послышались шаги
Осторожны и легки.
Спрятаться Егор  решил,
Так как рядом кто-то был.
Вот в пещеру трое входят,
Разговор про смерть заводят.
Руки, ноги — всё при них,
Но  тела прозрачны их,
Это  ангелы, при этом,
Лики их сияют светом.
Гренадёру говорят,
Здравствуй храбрый наш  солдат!
- Выходи Егор не бойся,
Не волнуйся, успокойся!
Всё мы  знаем про Тарына,
Террориста, мага, джина.
Знаем, что злодей творил,
Сколько душ он загубил.
Мы с тобой прошли весь путь,
Чтоб теперь домой вернуть.
Для солдата вновь открытье:
– Значит, Богом не забыт я!
И Всемилостивый Бог,
Слава Богу мне помог,
А  со стражею такой
Я вернусь теперь  домой.
Вдруг послышалось шипенье,
Скрежетание и хрипенье
Завыванье! Бог ты мой!
Тени чёрною четой,
Подползли к телам и взвыли
И Тарына поглотили
И потом, как злая ночь 
Уползли на выход прочь.
Только ангелы сияя,
Всю пещеру  озаряя,
Вдруг коснулись журналиста,
Тот открыл глаза и быстро,
Приподнялся, отряхнулся
И невинно потянулся,
Что - то тихо  просипел
И на край кровати  сел.
Мёртв колдун, писатель ожил,
Старший  мирно  подытожил:
– Шар стоит ваш на парах.
Всё у Господа в руках.
Даже местная погода,
Несмотря на время года,
Не чинит препятствий вам,
Хоть подвержена ветрам.
Подойдя, продолжил  средний,
Тот колдун  в роду последний.
А теперь его и  нет
Сгинул он  в безмолвье  лет
И покуда будет там,
Жить вольготно будет вам.
Царь же хочет вас убить,
В подземелье заточить.
Берегись солдат царя,
Он пронырливей угря,
Но Господь тебя хранит,
И от козней оградит!
Ты же духом укрепляйся,
И на землю отправляйся.
Их затихли голоса.
Только света полоса
Из пещеры удалилась,
В неизвестность испарилась.


Да,  Егор наш очень смел,
Но признаться пропотел.
Много видел он  на свете
И читал в Святом Завете,
Но такого не встречал,
Чтобы ангел упреждал,
Как домой вернуться им,
Невредимым и живым.
Ох, велик Господь и властен!
Даже если мир ужасен,
Он спасёт от пуль и сабли,
Даже если вы ослабли.
И поэтому солдат
Был, конечно, очень рад,
Что у Бога он в чести,
И готов свой крест нести.
Ну, а что же  журналист,
Он опять, как белый лист,
Тихо рядышком сидит,
И в две дырочки сопит.
Побелел  от напряженья
И в лице его сомненье,
Что  Луна и что  живой,
Может что – то с головой!
Видя это наш солдат,
Был конечно очень рад,
Что молчит он от испуга,
И тогда взяв руку  друга
Он сказал ему: -  Пойдём,
Ждёт нас скоро отчий дом.

Из пещеры выйдя тихо,
Огляделись, нет ил лиха.
Журналист и наш солдат
Без особенных преград,
При  хорошем лунном дне,
Зашагали по Луне.
Путь до шара недалёк,
И небесный огонёк
Сберегающей звезды
Охранял их от беды.
Сели в шар и полетели,
И от счастья песни пели.
Ведь вдвоём путь веселей
И дороженька прямей.

Так летел к Земле их шарик,
Лунный радуя фонарик.
Только млечный звездопад,
Тлея тыщами лампад,
Их манил и звал домой
Бесконечной красотой.
И  пока не долетев,
Им не страшен царский гнев.
И беспутный генерал,
Что прибытья  ождал,
Саблю вострую точа,
Был теперь за палача,
Потому как душегуб
Был к тому же очень глуп,
И от глупости своей
Голенища стал черней.
И поэтому, как встарь,
Наш солдат читал тропарь,
Призывая Божью рать
Силу злую обуздать.
А писака - журналист,
Как учёнейший лингвист,
Про себя слова шептал,
К заклинанью ключ искал.
Находя в строках ученья
Всё, что нужно для прозренья,
Для душевного покоя,
На коленях рядом стоя.
Так закончив весь обряд,
С журналистом наш солдат
Все нюансы обсудив,
Ничего не позабыв,
Порешили драться вместе
Ради доблести и чести
Против батюшки-царя.
Если сгинуть, так не зря!

Шар на площадь приземлился.
Царь и двор весь удивился:
– А солдат-то молодец,
И находчив и  храбрец!
Но приказ убить был отдан.
Гренадёр, хоть верноподдан,
Напустил туманных чар
Пеленой покрыл и шар.
Спит и царь, и спят вельможи,
Генерал с бесстыжей рожей,
Сладко спят и  снится им,
Что становится другим,
Пекарь, плотник и гарсон
Генерал и сам  Статон,
И министры, и воры
Стали честны и добры.

Чуть вернёмся мы назад,
Как летел домой солдат
С журналистом, дни считая,
Заклинанье изучая.
Тайну так раскрыть желали,
Что не ели и не спали,
Но к тому же и припасы —
Сало, рис, пшено, колбасы —
Все закончились давно
И теперь им всё равно,
Остаётся лишь гадать,
Слово нужное искать.
Так на пятые аж сутки
Им свело вконец желудки,
Как бывает с голодухи,
У голодных боли в брюхе.
И туман в глазах плывёт,
Вроде кто-то вас зовёт.
Так что бедный журналист,
Что до ужаса речист,
В голове слова меняя,
Сам того не понимая,
Без труда нашел ответ,
Скрыт в отваре, сей секрет.
Надо просто  травки умной,
Доброй, вежливой, разумной,
В наш добавить пулемёт?
Чтобы не было невзгод,
Чтоб про горе позабыли,
Мирно, дружно люди жили.
На лугу траву собрали
И немедля испытали
На надменном генерале,
Что с рожденья был в опале.
Генерал прозрел, чудак,
Крутит рожей этак, так...
И  не хочет он  вредить.
Хочет он полезным быть.
И при этом наш герой
Покрестился сам собой.
Посмотрели: всё нормально,
Рассуждает он реально,
Человек с умом, ожил,
Всё дурное  позабыл.
Потому как наш пострел
Искрой Божьею прозрел.
И страну ждут перемены,
Рухнут вскоре вражьи стены,
Расцветёт землица-мать,
Возродится благодать.
И для этого солдат
Опылять Отчизну рад.
Вновь готовятся на взлёт,
Заряжают пулемёт,
И взлетая в поднебесье,
Распыляют благочестье,
Открывая новый свет,
Что продлится тыщи лет.
После трёх плохих царей,
После грозных, чёрных дней
Будут Солнце и Луна
Сеять счастья семена.
               
Целый месяц опыляли,
Люди их на Землю звали:
– Прилетите вы когда?
Ждут вас сёла, города,
Ждёт и птица, и зверьё,
И пшеница, и жнивьё,
Потому как сон-туман
Подружил сто сорок стран
Разной веры, языков,
Превратив из чудаков,
В славных, искренних людей,
Ставших чище и  добрей.
Вар закончился волшебный,
Курс окончился лечебный.
Наш Егор  перекрестился
Да на землю опустился,
Царь устроил пир горою,
И текло вино рекою,
И столы едой полны
В честь прибытия с Луны.
Скоморохи песни пели
Про дубравы и про ели,
Про родную землю-мать,
Что нам нужно  прославлять.
И, конечно, про Егора,
Что страну спас от позора.

Гренадёр работу сделал,
Он страну всю переделал,
Веря  в искренность поста
И в величие Христа!
Ведь без веры не дойдёшь
В мир, где счастье обретёшь,
Потому как все прощенья
Есть для сердца очищенье,
И у Божьего креста
Совесть с верою чиста.
И поэтому Егор,
Славный воин-гренадёр,
Победил, разбил врагов —
Трёх коварных колдунов.
               
                Кабы нам такую штуку,
Чтобы сон всегда был в руку,
Чтоб лечила добротой,
Боголепной красотой.
                Ну, а если вдруг война,
Так не наша в том вина.
Я однако изучал,
Сколь нас ворог осаждал:
И монголы, и хазары,
Шведы, немцы и татары —
Да упомнишь разве всех!
Сколько было их, на грех...
И стыдиться нам не надо,
Что мы били супостата.
Пусть гордится тем страна,
Что бесстрашна и сильна,
Что любой ползучий гад
Сапогом получит в зад.

Прочитавши эту сказку,
Вы возьмите смех да ласку
Не забудьте про любовь,
Что гоняет в жилах кровь.
И как деды говорили:
– Чтоб вы досыта любили!
Как Егор, боритесь, бейтесь
И над чёрной злобой смейтесь,
Отгоняя смерть и страх,
В кровь — до боли в позвонках.
Ну, а если вдруг опять
Колдуны начнут мешать.
Пусть  прибудет к вам Егор,
Славный воин гренадёр.
Разберётся в один час,
Отведёт врагов от вас.
Мир наполнится добром,
И покончим с чёрным злом!
************************
Нет! Я всё же не простился!
Может, мне мой сказ приснился?
Колдуны и тот народ,
Гренадёр, царь, пулемёт?
Может, снился, может, нет,
Но так хочется без бед,
Жизнь прожить — вот весь ответ.

Апрель 2005 г.  -  редакция 2014г.

****************************
ПРО ИВАНА ПАГАНИНА,
ЧЕРТЕЙ И СТАРУХУ-СМЕРТЬ

Ваня  Курский  мирно жил,
У села Прилуки,
Песни пел, плясать любил,
Был  не склонен к скуке.

Пас коров, овец водил,
Жил, как все крестьяне,
К девкам в гости заходил,
Тренькал на баяне.

На гармони был силён,
Рвал меха на части,
И, конечно же влюблён
В музыку до страсти.

Мог Шопена наизусть,
Моцарта и Листа.
Иль  «есенинскую грусть»
Лучше гитариста.

Дали кличку «Паганиґн».
Был такой в народе:
Родом не из Палестин,
А из Итальи вроде.

Говорили, что  скрипач
Очень уж известный,
Кто болтал, что земский  врач,
Из больницы -  местной.

Правда, точно не сказать,
По каким веленьям,
Мог тот мастер так сыграть
С чертовским  уменьем.

И Иван наш  тоже мог,
Как в концертном зале.
Так что гвозди из сапог
Мигом вылетали.

Лебеда растет кругом,
Клевер зацветает,
А Ванюша вечерком
Душу разрывает.

Чем берёт Иван народ —
Никому не знамо.
Разве кто, что разберёт,
Где какая гамма?

Так Ванюша наш играл,
Веселил народец,
Но однажды увидал
У ветлы колодец.

Подошел воды  испить,
Глянул в створ колодца,
А оттуда бес глядить,
И в лицо  смеётся.

Да к тому же не один!
Их там сброд поганый.
И  здоровый чертовин
В драках изодраґный.

Так с тех пор покоя нет,
«Редьки хрен не слаще».
Застят черти белый свет
С каждым днём  всё чаще.

Но Ивана не проймёшь
Всякой чертовщиной,
Только злости поднесёшь
Пред тоской-кручиной.

Все бы это хорошо,
Но достали черти,
Зудят Ване: — Ты ешшо
Спой для старой Смерти.




Да непросто песню спой,
Свадьбу при шабаше —
Чтоб меха наперебой
Пели флейты краше.

Ох, устал Иван вконец
И замыслил смело:
– Сплавлю бабку под венец,
Чтоб их вошь поела!

Вот деревня спать легла,
Ваня вышел к лесу,
Свора чёртова ждала,
Подчиняясь бесу.

Подошел Иван к чертям,
Глянул на невесту,
А у той коса к костям
Вроде  для протесту.

Говорит Иван при всех:
– Кто ей мужем станет?
Но в компании, на грех,
Даже бес не тянет.

Хоть полено ей в мужья
Дали б без возврата,
Но, как водится, свинья
Сроду виновата.

На опушку вышел хряк,
Смотрит на собранье,
Он от страху весь  обмяк,
И  привлек  вниманье.

Свора бесова берёт,
Кабана  за  ухи,
Под венец его ведёт,
К бешеной  старухе.

Смерть с сияющим  лицом,
Корнем манит хрюшку
И склонясь беззубым ртом,
Чмокает в макушку.

А Иван гармонь ведёт,
Режет что есть мочи
И удобный случай ждёт
От бесовской ночи.

Черти пьяные осот
На закуску жрали
И под Ванину гармонь
Песни распевали.

А  кабан, хоть и хмельной,
Шерсть на изготовку,
И  к невесте колготной
Проявил  сноровку.

Тычет мордой меж колен,
Саван раздвигает,
И старухе в вечный тлен
Блошек запускает.

Та загривок меж ушей
Чешет чуть краснея.
Говорит: - Ты мне милей,
Родного Кощея.

На великий этот шум
Набежали   гады,
Упыри  и леший кум
Все поздравить  рады.

Бьют копытами траву,
Бабку развлекают,
У Ивана наяву
Пиршество справляют.

Поздравляют молодых,
Потчуют дарами,
А Иван крестит шальных
Тихо матерками.

Но меж делом думал: «Что ж
Изведу  проклятых.
Не изведу помру за  грош,
В лапах у  хвостатых.

Вспомнил, как Христос извёл
Легион чертовский,
И мелодией повёл
Их на шлях Филёвский.

Там на утренней заре,
Где разлив широкий,
Ваня вывел их к горе
На обрыв высокий.

Солнце тронуло лучом
Морды да копытца,
И они давай гуртом
Корчиться и биться.

А Иван им говорит:
– В плоть свиную лезьте,
Шкура ваша не сгорит
В поросячьем месте.

Черти прыгнули скорей
Утолить истому,
И погнал Иван свиней
К омуту речному.

Гонит свору, бьет кнутом,
По бокам и спинам,
А кабаний род гуртом
Мчится к речке клином.

И с обрыва бесов сброд
Ринулся в пучину.
Так наш Ваня в омут вод
Справил чертовщину.


И остался он вдвоём
Со вдовой покойной,
Не пронять ее лучом,
Ни стезей запойной.

Ваня снял гармонь с плеча,
Внял к Святому Духу
И молитовку шепча,
Окрестил старуху.

Та, глазищами сверкнув,
Что-то просипела
Мутной браги  зачерпнув,
Выпив,  улетела.

Это было в век былой.
Много пострадало
От старухи горевой
И помрёт немало.

Ходит по свету она,
Женишочков ищет,
А с ней рядом сатана
Горемычных рыщет.

До здоровых дела нет.
Кто окрепший  духом —
Волей крепок до ста лет
И надёжен слухом.

У таких душа в груди,
Светлые дороги,
Жизнь клокочет впереди,
Черту сломят роґи.

Закрывая эту дверь
На минорной ноте,
Я прошу, чтоб всем  теперь
Жить в любви, в заботе.

А Иван во цвете лет
При здоровье спором
Удивляет белый свет
Дивным перебором.

Кличут так же — Паганиґн —
За душевность к музе,
Родом не из Палестин,
Трет гармонь на пузе.

Я в деревне был не раз,
Слушал деда Ваню,
Записал его рассказ
И ходил с ним в баню.

Май 2006 г. редакция 2014г.



СКАЗКА "ПРО СЕМЁНА РЫБАКА"  РЕДАКТИРУЮТСЯ!