Азъ грешный 5 Незавершённый день творенья

Незавершённый день творенья
когда теперь я повторю?
Всеобщий праздник возвращенья
без всяких триумфальных шествий
во все концы по одному,
но паводком неся молву
из тьмы неисчислимых бедствий,
сбываясь снами наяву!

Дождались наконец-то чуда
эпохи свежести надежд,
и будут праздничными будни,
всё нехорошее забудем!
Вина на времени, но есть
надежда вытолкнуть прогресс
в реальность нынешней минуты –
не выдаст Бог, свинья не съест!

Весна в жестокие морозы
не побирушечка с сумой
со страхами и без вопросов, –
в слезах босое чудо роста
с цветущим посохом, судьбой,
доверчивости слепотой!
Замри, мгновенье! – будет поздно,
как никогда уже потом!

Оазис счастья! Возвращаюсь
в единодушный общий тон
молвы правдивых обещаний:
пришли в движение мечтанья,
история манила в дом,
что мы построим, обживём
после испытанных страданий
и цели общие вернём!
          _______________

О, средоточие пахтанья
с неистовством стихийных сил!
Эпоха! Пафос созиданья
и с ренессансным придыханьем
великой и прекрасной лжи,
хотя предания свежи,
на вдох за выдохом отчаянья –
надежды праздничной души!

Пробило молнией аркаду
премногих триумфальных врат:
Аркадия! Свобода! Радость!
И то был знак – вселенский разум
томил легендами утрат,
внушив победоносный взгляд
на бездну прошлых безобразий,
настроив праздничный парад!

Вот сердцевины средоточье
и тут же взрыва эпицентр –
в уже растрескавшейся толще
раскалывался лёд досрочно!
Раскол и смута средь людей,
но средство спасено как цель
тактической задачей срочной, –
мост стратегический был цел!

Как небо нёбо раскололось!
Молвы молниеносна взвесь:
всеобщая вина и совесть
исчезли вдруг, всплыл идол, то есть
за всё и вся виновный здесь,
запятнана светила честь,
взывают жертвы, жаждут крови!
И грянул гром – Двадцатый съезд!

И снова впереди в грядущем
недостижимый идеал
в началах достижений лучших,
сравнительно с эпохой худшей:
мечтам всеобщим отвечал
порядка нового накал.
Порой такой благополучной
как я родиться угадал!
          _______________

Пока не выплыл новый идол,
молва несёт его в себе
мечтой, «предвестьем льгот и выгод»,
феномена совсем не видят, –
всё есть в общественной судьбе
для созревания вполне:
любой посул почти что выход
от дальше некуда… к звезде!

Хоть в тесноте, да не в обиде,
пусть в нищете, да вровень благ,
и рабство празднует избыток
самой свободы и развитья!
Раздаться было бы куда,
торжествовало бы «всегда»,
и каждый шаг дарил открытьем,
событием, как никогда!

Обожествлённый пострадавший
непострадавшим оскорблён,
как старшим, не испившим чаши,
так младшим, в срок не угадавшим:
порядок, очередь, закон, –
незаменимых не найдём,
идём все вместе, хором пашем,
а то фальшивим или лжём!

Легенды мощи, парадоксы
сменились повсеместно вдруг
системой оправданий после,
бессилием всех жертв и мук
осилить долговой недуг,
что помыслом свободы создан,
как лучший мир из худших двух
соцреализмом одиозным!

Но большим было изумленье,
когда в единственных живых
скопилось время без прощенья,
неведенье и убежденье,
что правота и соль вины
соотносились в эти дни:
повержен идол, и на гений
ложится тяжесть всей Земли!