Ну и почерк!..

Ну и почерк!..
(Из цикла «Друзья по переписке»)

Были у меня два адресата, между которыми я сегодня хочу найти нечто общее. Он – просто земляк, сын одной из моих учительниц. В ту пору – кажется, отвергнутый жених девочки, с которой встречались в школе.

Милый, скромный, малоприметный юноша, с мелкими, хотя и правильными чертами лица. Похож на маму, хотя росточком не вышел: мама была покрупнее. Отец его, помнится, в своё время занимал некоторый пост в районе: был председателем крупного колхоза, располагавшегося в райцентре.

Помнится, мы как-то с ним, Сашей, столкнулись в поезде, разговорились по-землячески. Оказалось, он служил в Крыму, в Балаклаве, морячком. Я в ту пору переписывалась со слишком многими знакомыми, в том числе и с ровесниками-ребятами, служившими в разных краях страны. Вероятно, какая-то грустинка в облике этого малознакомого парнишки расположила меня (а невеста его, по слухам, вышла в ту пору замуж за другого, я из деликатности не расспрашивала), потому согласилась взять его адрес с обещанием – писать нечастые письма.

Так мы стали переписываться, и длилось это весь период его службы.  Позже мы не виделись никогда, кроме, кажется, одной случайной встречи где-то на центральном пятачке посёлка.

- Привет! – Привет! – Ну, как ты? – Хорошо! А ты?  –  Нормально. Учусь, работаю. Всё, как и раньше. – А я женился. – Слышала. Молодцы, что помирились. Поздравляю. – Ну, пока? – Пока! – на том и разошлись. Кто-то ранее сказал мне, что они сошлись с его прежней невестой, которая почему-то ушла от мужа. Ну, и слава Богу. Помню, что ранее они дружили долго, и как-то очень уж тесно, скромно, преданно, так что прежнее их расставание очень удивило всех.

Возможно, мои письма на его службу помогали ему как-то сохранять психологический баланс, поддерживали, не зря же он, скромный парень, тогда, в поезде, попросил меня писать.

И вот теперь, через много лет, разбирая дома старые письма, я наталкиваюсь на тоненькую стопочку конвертов, подписанных этим мерзко-странным почерком Саши. И я знаю причину, почему эта стопочка столь мала: потому что ранее, давно, я уже выбросила большую часть этих писем в помойку. Не по причине обид  или каких-то недоразумений (обычно письма своих друзей и адресатов я храню, не выбрасывая никогда), но из-за этого странного, диковинного почерка, который…  невозможно читать.   

Наверное, какова у человека внешность, внешне выраженный темперамент, такова  и в целом его натура. А почерк, как известно, отражает характер человека. Скучнее этих писем я просто не получала и сроду не читала. От них веяло такой тоской зелёной, и написаны они были таким почерком, что его просто никак нельзя охарактеризовать. Свои словечки Саша так укладывал в строчки, что выглядели они тонкой горизонтальной линией (проволочкой такой), в которую нужно было очень вчитываться, чтобы хоть что-то разобрать.

Именно поэтому, по прошествии какого-то времени, я и выбросила эти письма, как ненужный хлам, оставив лишь те, которые были хоть чуть читабельны. Так, на память, «на спогад», как говорят на Украине.

Но сегодня, взглянув на эти конвертики, я сказала себе: на кой они нужны, если в них ничего не прочесть? К чертям собачим, в помойное ведро. Так, а фото? Никакое, без подписи, от человека, абсолютно постороннего мне? Туда же, в помойку. Но одно письмецо всё же сохранила, как образчик того, каким, всё-таки, странным бывает почерк отдельных людей… Просто каракулеморание какое-то! 

Похоже, ныне этот почерк просто раздражал меня, и я в который раз подумала: какой же всё-таки характер может быть у человека с таким почерком??

Но самое интересное, что чуть позже, в Москве, я обрету себе новую знакомую, милейшую Вику из Читы, абитуриентку (а позднее – студентку, затем и аспирантку философского факультета МГУ), которая напишет мне несколько писем…  таким же бисерным почерком, как и Саша.

Вика! Нет никакой охоты перечитывать  твои письма, и всё потому, что ты не обучилась каллиграфии! (А ещё депутат! И, кажется, комсоргша молодёжи!..)

А вот когда ты неожиданно написала мне в 76-м в Р…-к, интересно, что ты свой почерк заметно изменила.  Конечно, теперь ты была москвичка, студентка, почти новоиспечённый философ…

Очень жаль, что мы мало общались потом. Отошла от нас Оля, скреплявшая нашу дружбу.

Но я верю, Вика, что ты непременно встретила своё счастье. Ну, если его не встречают такие красавицы, умницы, прелести, какою была ты, тогда кому же оно достаётся?!  До встречи  –  когда-нибудь  где-нибудь…

…Вот такая история с почерками!
29.09.1993.
Валентина Леф