мы увидимся все

Давеча, господа, следовал я в италийскую ресторацию отобедать. Отпустил извозчика и решил прогуляться вниз по Трёхсвятительской до Европейской площади.

Погодка благодать. Жара в Киеве спала, дождик прошёл.

Август на исходе.

Урожай свёклы обещается знатный. Задымят мои заводики сахарные. Потечет белое золото в Москву и в Европу. Не оскудеет мошна.

У польского костёла гляжу знакомец что-ли на ступеньках.

В драном сюртуке, неопрятен, волосы не стрижены, гитара и напевает что-то знакомое.

Шляпу свою наземь бросил.

Подошёл я ближе, батюшки свет!, Андрюша наш Макаревич - подайте бывшему кумиру, гастроному и гурману Всея Руси.

Не стоит прогибаться под изменчивый мир...

Что, говорю, милейший, бежать из России пришлось.

Славы Вертинского захотелось. Так ведь и он вернулся по времени. Без Росси-то жизни нет.

Служили бы царю-батюшке верой и правдой, не пришлось бы побираться по хохлам.

И уважительно так делаю книксен и кладу ему в шляпу сто гривен от своих щедрот.

Макаревич поблагодарил меня дрогнувшим голосом, но видно по глазам хулиганистым по всей этой их манере диковатой, что не осознал.

Презирает меня и мои гривны и всю мою природу купеческую.

Но деньги-то взял презренные.

Повыбила жизнь из Андрюши спесь. А как иначе!

Заеду вечером, пожалуй, к Дашутке в номера на Саксаганского. Расскажу шалунье - Дарья любит его вирши.

Мы увидимся все в позаброшенном аэропорте при попытке успеть на когда-то объявленный рейс.