Сырой декабрь

Ночь. Над городом старый бездумный туман,
Залежавшийся с прошлой недели,
Но сейчас он не в счет, коли ночь по домам
Засветила и лампы, и ели.

Воздух явно положен был в темный подвал,
И суставы его отсырели,
Дальний звук как джазмен на мелодию клал
Каблучков – переливом свирели.

Эта свежесть вошла пополам с хрипотцой,
Чем страдал привокзальный звук-рупор,
Но смеялись колеса почти что в лицо,
Что кричать в эту ночь просто глупо.

И, протикав  по рельсам всех влажных времен,
И, уйдя в ночь, чей замысел темен,
Стук колес нам оставил вокзал, ослеплен
Светом жидкий туман пьющих домен.

Фонарей, расплескавших свой бледный накал
По пустившему слезы асфальту,
По некрашеным крышам, и в лунный бокал
Накрошившего льда, и на смальту

Всех цветов и оттенков, довольно набрав,
Посадил их на ветхие стены,
И на рельсы, на лампы все капли, и мавр
Уходить стал, свое дело сделав.

Где-то смех и компания навеселе
Разбудить все пытается город,
Но стихают шумы, и столь редким «Налей!»
Сон беззвездной ночи звуком вспорот.

1993