Гордыня

Штурман брал меня за язык и оттягивал в море, меж хребтов вгоняя штурвал.
"Нам попутные дуют ветра!" - клокотал
он безумным смехом стоградусным и вскрывал
мою блеклую клетку грудную. Плоть, застрявшую между ребер, вырывая, крутил в жгуты,
надевая на пальцы свои (будто перстни) волокнистые кольца тугие.
Мою тонкую шею разбитой бутылкой ласкал.
Полоскал мое горло кровью, свое - портвейном.
И с моими швартовыми троссами связывал свои вены.
Он лепил из меня гафельную шхуну, притворяясь, что будет возить товар.
Но я знал,
что на самом-то деле я стану спасательной шлюпкой.
И однажды
он пробьет мне корму на вершине девятого вала
спасаясь от жизни.

С тихим хрустом (будто наст под обувью грубой) моя грудь, наконец, сдается.
Выворачиваясь под умелою, нежной рукой.
Я расправил свои крылья-ребра
за спиной.
Взвились алые паруса,
обрамляя белые мачты.
Я так горд собой.
Я готов. Я опять под тобой.
Не найти
в мире большего гордеца,чем я.
Я - корабль. С парусами и линями.
Но без лага и якоря.
Потому что мой капитан
продал душу морскому черту за вечность в пути.
Обязуясь сойти со смертельного ралли
исключительно в случае гибели
корабля.
Я так горд, что корабль - ЭТО Я.
Что пробоины У МЕНЯ в груди
нас утащат в глубокие черные воды.
(это станет моим лучшим делом)
И зеленые шелковистые водоросли
свяжут вместе наши тела.
Навсегда.
Потому что ни за какие сокровища верхнего мира
капитан не покинет своего корабля.