Полтретьего. Я провожу

В кармане ключи, чек за зеленый чай, спички из бара, чей-то номер, кент.
Нет, я не делаю на этом акцент, но коль пишу - с чего то нужно начать.
Хм.
Совсем разошлись душевные швы -
      прикрыть бы их.
Не бинтом - так толстовкой,
               просторной,
так что бы было ловко строчками засыпать сердечные рвы.

Учусь не принимать пенных решений, пусть отстоятся, уж если бурлят словно шабашный хоровод чертенят:
Пора им в отпуск,
      пусть отдохнут,
            шельмы.

А мы пока - внимание обратим на ту девчушку у барной стойки:
ей бы грустить, что опоздает только на час, что обещан маме и ключи предательски прогремят в дверном замке,
всегда когда нужно прокрасться тихо...
      ...Пускает дым с взглядом,
пустым навылет,
               бросит -
         мол,
"джек" - разбавленный в кабаке...
Таких, самопровозглашенных львиц - с избытком на каждом хмельном алтаре.
...
      Если бы не томный взгляд, как артобстрел,
   я смирился и даже бы
не язвил.

Сказать бы ей,
   что в этой нелепой гонке,
      в этом папье-маше из каленого воска,
         в аритмии рваного на полоски
               сердца,
                ставшего комиссионкой -
         не дойти до финиша (или до ручки) -
   хороший тон:
в таймерах - рассинхрон.
В ломбарде чувств - каждый сам себе дебитор, сам себе коллектор, что не ждет получки.
Влюбляемся - оптом, расстаемся - штучно, продаемся со скидками и в залог.
Я так и не научился чувствовать в долг,
Я - за бартер,
      иначе,
         видать,
            не научен.

Прости,
   девчушка,
      ведь тебя я не смог
Уберечь от всех жизненных колдобин,
Поэтому,
   пойдем,
      провожу до дома...
   Береги себя.
И...
   Храни тебя Бог.