Она сидит дома

Она сидит дома с ногами на папином кресле
И пьёт сладкий чай из тяжёлой нефритовой кружки.
В её акварелях герои из сказок воскресли,
И на нос она им поставила чёрные мушки.

Она заварила второй раз пакетики чая,
И чайник свистел для неё соловьём-лиходеем.
Она сидит дома - прогулки её удручают
Похуже, чем выжатый сок из стеблей сельдерея.

В артериях города кровь заменили бензином.
На небе нет звёзд - только свет механичного солнца.
Оно в раскалённых цепях неживым исполином
Сияет с бездонных глубин гробового колодца.

А чёрные ленты дороги подобны тенётам,
И верит она, что зловещий как чёрт паучище
Её караулит за каждым углом-поворотом
И чешет в тени волосатые руки-ножища.

Шнурки завязала на бант и готова к забегу,
Чтоб жёлтый кирпич отыскать под машинным затором.
Ей хочется сердце своё подарить Дровосеку,
А дырку в груди залатать не болящим мотором.

А время идёт - поджимают кроссовки в итоге,
На пальцах её кровоточат большие мозоли,
Но верит она, что наступит на охру дороги,
Лишь десять секундочек боли...
чуть боле...
чуть боле...

И вот она дома сидит подуставшей старушкой,
И пьёт сладкий чай, и рисует свои акварели.
По-прежнему лепит принцессам пузатые мушки
В два слоя и три - её краски давно потускнели.

И не суждено повстречаться ей с жёлтой дорогой,
Но верит она - обретёт избавление в смерти,
И рада, что ей доведётся не быть одинокой,
А с сердцем живым в этом самом последнем трансферте.