Как я вместо Источника, прошла два раза по Канавке

Галина Храбрая

               «ЧАСТЬ ВТОРАЯ»

 «КАК Я ВМЕСТО ИСТОЧНИКА, ПРОШЛА ДВА РАЗА ПО КАНАВКЕ»

 Бескорыстие помыслов источает кристалл времени (Автор).

 К вечерней службе наш автобус с паломницами вполне успевал!
 А после службы мы, разместившись, в монастырской гостинице, всей группой
 отправились на святой источник «Иверской Богоматери».

 Было страсть, как темно, и нигде не было света. Сам святой источник
 был ещё не обихожен, и к нему весьма затруднительно было подобраться,
 но, это никого не останавливало! Напротив, искупаться хотелось очень!

 Нашли коробок спичек. Мы с приятельницей, на радостях, подвизались всем
 «светить», и в прямом, и в переносном смысле.

 Каждой из женщин мы «светили», зажигая спичку, причём, одна чиркала ею
 о коробок, а вторая перехватывала огарок, тогда, как первая, заботясь, о том,
 что бы тот не погас, от него же, вновь зажигала очередную новую спичку.

 Дело у нас заладилось. Мы были крайне возбуждены в связи с ответственностью,
 взятой на себя добровольно. Но, этого никто из присутствующих не заметил!

 Всё это «священнодействие», со стороны походило на некий «обряд», и выглядело
 довольно-таки символично: каждой омытой в источнике душе — подавался свет,
 сколько женщин, столько и спичек зажигалось нами! Я помню, как, загораясь,
 маленький огонёк в моих руках, превращался в «живой огонь истины», и словно
 факел освещал — свидетедьствовал о том, как «воскресала» очередная душа.

 Женщины «отполоскались» одна за другой, и пошли себе восвояси, а мы с подругой
 остались вдвоём:

 — Галина, скажи, а почему они бросили нас? — недоумевала моя знакомая!
 
 Надо отметить, что в этой паломнической поездке я была ответственна за неё,
 и, естественно, все «шишки валились на меня». Она хотя и была старше меня
 на 10 лет, но, в делах Православия оказалась весьма слаба, вера в ней
 теплилась не настолько, чтобы осознавать события, она была на грани становления.

 — Не удивляйся! Не надо. Это, так сказать, проверка тебе. Вот, меня, ты
 только вдумайся в то, что я тебе скажу, ничто не смутит. Я знаю, на что иду.
 А ты сама смотри, чего тебе дороже: комфорт или истина? Тётки эти, прости меня
 Господи, «на радостях», дали нам возможность «просветлеть» маненько с тобой
 душами, а ты завопила! Крепись, мать! Ещё и не такое увидишь!

 Но, она, видимо, рассерчала тогда не на шутку, и её «отделили» от меня:

 — Да, я не за себя, а за тебя, Николаевна, испугалась! Мы-то с моим покойным
 мужем на рыбалке, и не в такой темноте «управлялись»…
 — Что ты всё оправдываешься? Не надо. Не причитай. Будь ровнее. «Держи планку».
 Запомни, «тьма» и «темнота» — вещи не вполне сопоставимые, ибо тьма поглощает
 неверие, а темнота устремляет нас побыстрее прийти к свету! Поняла? Али как?

 — Уяснила, чего там, сложного!
 — Спаси БОГ, надо говорить! Горе ты моё луковое…

 Мы вышли на «большую дорогу», и сразу же вдали заприметили силуэты наших,
 дочиста «отмытых» тёток! Стремглав, мы рванулись прямиком к ним, вместе с моей
 обиженно-раздосадованной подругой: не свет она подрядилась дать людям,
 а жаждала лишь к себе внимания и благодарения! Нет, не ради истины жила она,
 а для того, чтобы самой отметиться, я бы сказала иначе, выпятиться
 перед толпой, доказывая всем своё превосходство.

 Вскоре мы нагнали наших паломниц, и, поравнявшись с ними, «рысцой», на ходу,
 отметили тот факт, что гостиницу в закоулках этого города, мы, попросту бы,
 сами ни в жизнь не отыскали!

 «Матушки» спешили «читать правило», им было не до нас, они все готовились
 к Причастию! Мы же свалились замертво, прямо у края порога на первой попавшейся
 нам «этажерке» — «койке-двойке».

 Паломницы бубнили всю ночь. Неутомимые! Это ж сколь они сюды грехов приволокли!
 Обрыдаесси! Упасть не встать! Ну, да, ладно… БОГ с ними!

 Утром, проснувшись, я поняла, что нахожусь абсолютно одна, а вокруг меня —
 одни пустые койки:
 — «ГУЛАГ», — подумала я, и ужаснулась собственной мысли!

 Стала потихоньку приходить в себя. Это хорошо, что я сдержалась вчера ночью,
 и не заострила внимания своей верной спутницы на том мужике, что шёл
 преднамеренно к нам навстречу, как «на таран»!

 Стоило мне только сказать своей приятельнице про всякого рода
 «испытания и проверки», как сразу же, сама я получила себе, такую же
 «оплеуху»: мужик шёл навстречу мне с распахнутыми портами, орудуя ловко
 своим «прибором», явно делая всё это напоказ, дабы смутить нас, верующих!
 Изрыгая страшные проклятия, он прошёл-таки мимо. 

 Я поднялась, и одна пошла в Собор! Этот путь мне надо было пройти,
 скажем, прямо, не с паломниками, а совершенно одной, вернее с блокнотом —
 моим «исповедальником»! Подругу же мою, словно «корова языком слизала»,
 она, видать, как проснулась, так и примкнула к «матушкам», что же,
 зря она, что ли им «светила»?

 Пришла. Ступила на Порог. В Соборе было более, чем благостно!
 Там было божественно! Не стану описывать. Туда надо ехать самим!

 Сразу же увидела икону! Ту самую, которую я так давно, хотела иметь у себя
 в кабинете над письменным столом: «Серафим Саровский с Житием» во весь рост!
 Приобрела. И счастливая, углубилась в познание самоё себя, ибо дома этого
 мне сделать абсолютно никак невозможно. А тут, посреди безмолвия, вне людской
 суеты, возможно было, обрести тайное познание, хотя бы одной из глубин своего
 естества, обращённого к Создателю!

 Пока я всё это «постигала» наш автобус отбыл в г. «Саров» на святой источник
 Преподобного Серафима:

 — Усё, «кина не будет», — подумала я с горечью, и душа моя затрепетала,
 она заплакала, ибо любила Старца Серафима, и жалела его чисто по-женски
 за все его ушибы, раны и побои.

 Тут я смекнула, что моя подруга тоже укатила на Источник вместе
 со своими «помытыми» тётками!

 Мне же была уготована «иная участь», что устремила меня прямиком
 на Канавку Богородицы! Присно Девы Марии и Пречистой Матери Христа!
 Но, тогда я этого не поняла, до меня «такие вещи» доходят не сразу,
 и я лишь умею повиноваться судьбе бесприкословно на ранней ступени осознания.

 На территории монастыря было, почти что пустынно, тогда я, не долго думая,
 определилась с «Входом» и нашла «Начало Канавки», ознакомилась со «святыми
 правилами» Её славного посещения, и пошла!
 
 Впереди меня шёл священник. И больше никого! Все отъехали.
 Автобус за автобусом. На источник Преподного Серафима:

 — «Банный день», по всему видать, был налажен, — пронеслось у меня в голове.

 Но, перед тем, как мне пойти по Канавке, я таки побывала ещё на одном
 святом источнике «Казанской Богоматери», проходя через центральный вход
 в святую обитель в надежде уехать с другими паломниками к «Источнику
 Святого Серафима»! Но, увы! Не судьба мне нынче. Не судьба!
 Меня Ангелы «поджидали» в другом месте…

 Прямо перед «Началом», у входа «на Канавку», сидела юродивая:
 это была красивая статная чеченка неопределённых лет, она сидела, покачиваясь,
 и блажила, но завидев меня, сразу же заговорила со мной, пророчествуя:

 — Иди быстрее, дамочка, не теряя времени ни секунды! Тебя «ТАМ» ждут.
 — Я совсем не знаю, как «ТАМ» «ходить»! Нашей группы нет! Мы должны были
 «ходить» со старшей!

 — Нет-нет! Иди сама! Ждут тебя «ТАМ», давно ждут! И, знаешь, что, садись-ка
 ты, как вернёшься, «пожизненно» на гречку, долго сидеть будешь, всю свою
 жизнь, призвана ты сидеть, веса лишнего, чтобы не нагнать, сядь прямо
 с этого года на капусту и на гречку и сиди «по жизненно»! Давай, иди!
 Вещи свои возле меня оставь, я тут всегда, и день и ночь, запомни,
 сидеть тебе не гречке и на капусте, потому что сидеть будешь долго!

 — Господи, да где сидеть-то? Сидьбища тоже разные бывают!
 — Иди, тебе всё расскажут, ступай и бойся.

 Это сейчас я поняла, отчего сижу нынче сутками за роялем, и за нотными листами,
 поочерёдно, да с рукописями вожусь, набросок-то у меня ой-ёй-ёй сколько
 накопилось за двадцать пять лет, а теперь, вот, ещё и стихира: сноски-отзывы,
 но, тогда — не понять мне было странных слов юродивой чеченки, никак не понять!

 Как только я ступила на «Канавку», то увидела, что впереди меня идёт священник,
 медленно ступая, словно по раскалённым углям, я быстро стала нагонять его.

 Когда мы были, друг от друга на расстояние «слухового барьера», то вдали
 показался теннисный стол, за которым играли алкаши в карты. Судя по тому,
 как истошно они орали и ругались меж собою, это был «частный сектор».

 Можно, было и не напрягать слух, чтобы расслышать, как они, увидев его,
 стали глумиться! И, как он только выдержал всё это, я до сих пор в толк себе
 не возьму, мне показалось, не на шутку, что они откровенно жаждали его убить,
 и намеренно, поджидая, именно его, распаляли себя самогоном.

 Но, тем не менее, священник стойко прошёл мимо них, никак не давая им себя
 зацепить. Алкаши напрягались и зверели. Приближалась моя очередь.
 К такому приготовить себя весьма трудно, а если, сказать правду, то, попросту
 нереально! Такое, надо либо принять, либо с борьбы себя снять!
 
 Я пошла вперёд, смутно предполагая, что скажет мне эта свора, и на миг
 представила перед собой такую картину, что если, алкашня эта, на меня
 с яростью нападёт, то, тем самым, привлечено будет внимание несокрушимого
 в своём, таком духовном и молитвенном трепете православного священника,
 которого им, так и не удалось отвлечь от проникновения в действенную суть,
 творимой им молитвы! Он, естественно, ринется меня спасать, и они, тут же
 его укокошат! Господи, как же мне страшно стало! 
 Неужто, я приехала сюда только, вот, за этим? Не может такого быть!

 И, вот, я поравнялась с ними, но, они меня словно не видели!!! Алкаши
 «дружелюбно» продолжали играть в карты «на деньги». Сзади, меня нагонял
 молодой паренёк с большим образом Николая Чудотворца на шее, так, они за него
 взялись  капитально, а потом, и за пожилую женщину, что шла чуть погодя!
 Та вступила с ними в полемику, и я слышала её душераздирающий крик,
 довольно продолжительное время. Она срамила и позорила их, обличая.

 Выйдя из «Канавки», я увидела, того самого молодого священника.
 Он стоял, весь белый, как чистый лист бумаги, и не мог отдышаться; унижение
 и гнев душили его: как только алкаши не обзывали его, грозясь порвать на части,
 я такого откровенного хамства, отродясь века, не слыхивала.
 Да, и вам, не надо этого знать.

 Наши глаза с ним пересеклись. В его взоре была мука. Казалось, что сердце
 вынули у него из груди, и он ждал, пока оно вновь, захочет жить в этом гнусном
 и грязном несовершенном мире! 

 Я улыбалась ему, говоря взором, что он «ПОБЕДИЛ!», тогда священник позволил
 себе присесть, прямо, на какие-то доски, что были неподалёку. Горящая лава гнева
 постепенно застывала в нём, превращаясь в тот самый бесценный материал,
 так жизненно необходимый, во имя истинного служения Господу БОГУ.

 А, вот, женщину ту, мы, так и не дождались! Ей, видимо, нужны были «разборки»,
 более того, нежели, чем спокойно пройти по «Канавке» до самого финала!

 Да-да! Именно до окончания, ибо сказано в «Писание», что лишь «претерпевший
 до конца спасётся»! Мы не знаем, не ведаем  часа своей кончины, а по сему,
 жить обязаны так, словно завтра нас вовсе не станет, поэтому, надо
 доделывать всё до конца и «завтраками» себя не кормить!

 А тут, ко времени, высыпали из автобуса наши паломницы «всех мастей»:
 в очи кинулась пестрота силуэтов, всюду только и мелькали маски да краски:

 — Одуреть! — вырвалось у меня из груди, — пот, ор, визг, лязг языков и сумок:
 — «Орда»! — с тоской отметила я, — «Православными» им всем ещё надлежит только
 стать, и, возможно, в далёком БУДУЩЕМ. Не теперь. Да! Всё тут было, прямо как
 на ярмарке, только, что ни рукопашка, а так всё, что хочешь. Базарный день!

 Здесь-то, я и оценила «истинную тишину» в полной мере: паломницы же, не теряя
 ни минуты, «в галоп» ринулись прямиком на «Канавку»!

 Все бегут по «Канавке», все читают 150 раз «Богородице Дево Радуйся».
 Пробежались, все «помытые», отдышались, и на вечернее Богослужение подались:

 — Как в «Музей Боевой Славы», — опять пронеслось у меня в голове.
 Оглянулась назад, пустота! «Канавка зовёт»!

 Пошла опять! Иду, Благодать собирать! Да, прямо «в лукошко души»:

 — Иди, — сама себе говорю, — Галина, да пропой «Богородице», не спеши…

 Наконец-то! «Поговорила» я, тихо и спокойно с Ней — Спасительницей своей!
 А небо розовое, колокола подпевают! Вторят перестуку сердца! Рай, да и только!

 Подхожу к «выходу» — наши тётки снова «летят», да, ещё и вместе с другими,
 как кони топочут, будто копытами бьют! Только, что подковами не цокают,
 и не ржут, соломы не жуют, а так «спасаться» все алчут, причём, не поддельно:
 
 — «Пионерлагерь перед ужином и дискотекой», — снова пронеслось у меня в голове,
 — Только для взрослых и «особо одарённых»!

 Нечего делать, вернулась я «в номера»! Глянула на подошвы свои, а они —
 стёрты все «в кровь». Всё. Отходилась я. На лоскуты пойдут! Хорошо, что
 до конца дошла!

 А ведь, старуха та визжала, будто бы «черти её драли» неспроста: отвлечь
 нас хотела, повернуть внимание на себя и заставить, кланяться своей персоне,
 чтобы устроить там балаган! Чтобы и священник обернулся и подошёл к алкашам,
 тогда они, слово за слово, убили бы его, что им, собственно, и нужно было!

 Боже мой! Как же я сразу-то не догадалась, всего этого не поняла?
 Ну, уж нетушки! Помирать надо с достоинством! С этим я и отошла ко сну.

 На утро был Большой Праздник. Все на службе. А я — «дневальная по казарме».
 Койки-двойки. И блокнот. Пишу. Это моя «служба». Мне её показали.
 Добре, я усвоила тот «урок», «до гробовой доски», так сказать, не забуду.

 На ступни свои, я взглянуть-таки отважилась: смотрю, не пойму — красные все,
 а, думаю, кожа-то моя вся, почти что на подмётках осталась!

 Попросила, дали мне «аптечку», нашла там бинты.

 Прошли часы… Смотрю, входят первыми в мой «барак» мама с дочкой, и сразу
 устремляются ко мне! Подходят, и с трепетом в голосе, говорят, что им велено
 мне всё это передать:
 
 — Вот, возьмите, Галина Николаевна! Здесь — вода со всех источников Пресвятой
 Богородицы, велено, вам её передать, а это — вода со святого источника
 Преподобного Серафима!
 — Спаси БОГ, не ожидала я такого подарка! А, кто велел-то?

 — Дядька один, вернее, старичок! Он, прямо, так и сказал, мол, домой приедет,
 омоется, остаток пусть себе в колодец выльет, и будет там у неё «свой святой
 источник»!
 — Господи, Боже Ты мой, да, какой-такой старичок-то? Паломник, что ли?
 
 — Да, мы и не знаем, какой! Он подошёл к нам после окончания службы в Соборе,
 и попросил это вам передать, а прочтите нам, пожалуйста, что вы написали?

 Что же, деваться некуда, я стала читать, а они плакать, эка, пробрало их,
 до нутра:

 — Мы никогда вас не забудем! — лепетали они поочерёдно.
 — Спаси Христос, родные мои! — спокойно отвечала им я.

 — Вас будет читать весь Православный Мир!
 — Наверно…

 Они плакали долго, и лица их светлели, а я, в очередной раз, отметила про себя:

 — Вот, Галина! Смотри, и запоминай! Тебе «показали» истинных паломниц!
 Ты же, именно, это хотела, увидеть?

 А какой такой старичок передал мне святую водичку, вы верно и сами догадались!?

 Окончание трилогии: «ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ»
 http://www.stihi.ru/2014/08/27/8762
 «КАК Я ПОНЯЛА, ЧТО СВЯТЫХ МОЩЕЙ СТАРЦА В РАКЕ НЕТ»

 Начало трилогии рассказов: «ЧАСТЬ ПЕРВАЯ»
 http://www.stihi.ru/2014/08/14/6191
 «КАК ЕЗДИЛА Я ЗА БЛАГОСЛОВЕНИЕМ НА СОБЛЮДЕНИЕ УСПЕНСКОГО ПОСТА»