Теряет Ялта свой наряд

(Из цикла «Плач  по Пушкинскому  бульвару»)


Столетний благородный лавр спилили во дворе,
вечнозелёный рухнул ниц с каштаном заодно,
и лишь соседский кабыздох потявкал в конуре,
а люди мимо шли себе, привыкли уж давно.

И вырос в центре, сквер  подмяв, роскошный гастроном,
и не разносится уже скворца весёлый альт,
и бродит средь бомжей теперь, здесь живший, старый гном,
поскольку клумба, где он жил, закатана в асфальт.

Здесь век назад к Синани шёл сам Чехов не спеша,
журчала речка, был бульвар тенист, удобен, тих,
а новостроев блеск и шик не празднует душа,
поскольку алчность прёт из всех углов помпезных их.

Кто тут продвинул бизнес свой? Кто здесь такой ловкач?
Из нуворишей! Депутат! Комиссий спец лихих!
По кронам шумным вековым лишь ветра слышен плач
да дождь рассеянный бредёт, найти отчаясь их.

Акаций белых – два пенька. Дуб каменный – почил.
Кто в прах их обратил?  На ком нет за душой креста?
Здесь незалежной президент недавно колесил,
даря придворным и себе престижные места.

Теряет Ялта свой наряд, теряет облик, вид.
Певичка может во дворце свой закатить банкет.
Не зря в народе говорят, что новый строй – бандит,
какая власть, такой и строй – альтернативы нет.

Харизматичность этих мест в моей душе жива.
О, старой Ялты тишь и свет! – лечебное  питьё.
И в строчки горькие спешат печальные слова,
пытаясь удержать хоть миг той ауры её.